на главную страницу

24 Апреля 2003 года

История Отечества

Четверг

Беседы с человеком-легендой

К 120-летию со дня рождения С.М. Буденного

Генерал-майор в отставке Михаил ЛОЩИЦ.



Кто только из видных военачальников не общался с «Красной звездой», ее творческим коллективом, кто посредством центральной военной газеты не доходил до самых широких слоев армейской и флотской общественности! Не являлся исключением и прославленный герой Гражданской и Великой Отечественной войн, трижды Герой Советского Союза Маршал Советского Союза Семен Михайлович Буденный. Не берусь даже подсчитывать, сколько раз его имя появлялось на газетных полосах, как часто бывал он гостем военных журналистов.

     Мне же довелось встречаться с Буденным и слушать его в Центральном доме журналиста, где его принимали работники «Красной звезды». На ту встречу, помнится, я и сына своего прихватил. Довелось мне и дважды разговаривать с Семеном Михайловичем по телефону.

     Маршал, как я убедился, был человеком общительным, разговоры наши, что меня не могло не радовать, ничем и никем не лимитировались.

     На 21 мая 1961 года в «Красной звезде» намечалась встреча с представителями пионерских дружин в честь очередной годовщины пионерской организации имени В.И. Ленина. Накануне я позвонил С.М. Буденному, чтобы и его вытащить на эту встречу. Видеть маршала я видел, а разговаривал с ним впервые, да и то по телефону. Вначале чувствовал себя скованно, но как только в трубке раздался бодрый, живой голос Семена Михайловича, приободрился, и беседа потекла свободно и непринужденно. Говорил, правда, больше он, а я спрашивал.

     Оказалось, что приехать к нам Буденный не сможет: «Хвораю я сейчас. Больше нахожусь в горизонтальном положении. Врачи не велят не то что выступать, но даже читать и писать».

     Я пожелал маршалу быстрейшего выздоровления и сказал, что, учитывая сказанное им, мы берем свое приглашение обратно. Однако добавил, что, если Семен Михайлович не возражает, передадим от него пионерам привет и наилучшие пожелания. Буденный охотно согласился и сказал, что он любит встречаться с подрастающим поколением. «Кстати, – сказал он, – я пишу письмо пионерам села Тасеево, что в Сибири, и рассказываю им о своей несколько необычной поездке в Сибирь зимой 1929 года». И Семен Михайлович принялся с жаром говорить об этом эпизоде своей жизни. Слушал я с увлечением, так как речь шла действительно об интересных, ранее неведомых мне вещах.

     - Буденного привыкли видеть, – рассказывал Семен Михайлович, – больше всего на лошади с саблей в руках, а тут выполнял я совсем другого рода работу. Вы знаете, плохо в те годы было с хлебом. И вот поручили мне в ЦК съездить в Сибирь, посмотреть, как там с хлебом, нельзя ли мобилизовать эшелон-другой. И вот я на месте. Решил удалиться от железной дороги подальше. Двигался на перекладных. Проехал на санях многие сотни километров. 105 раз останавливался в 105 селах и в каждом выступал. Оказалось, что в сибирской глубинке амбары ломятся от хлеба. Народ везде готов помочь Советской власти. Но как? Уж очень большие расстояния до железной дороги. И вот предложил я, чтобы каждое село перевозило зерно до следующего села, а то – до следующего и так эстафетой до самой железной дороги. Так и поступили. И что вы думаете, сибиряки вывезли 21 миллион пудов хлеба. То была большая победа, не менее важная, чем победа на фронте. Здорово помогли мне сибирские партизаны. Я оказался в тех местах, где партизаны все время были хозяевами положения. Колчаковцы ничего поделать с ними не могли и эти места обходили стороной.

     Второй разговор с Маршалом Советского Союза С.М. Буденным произошел через шесть лет, осенью 1967 года. Перед тем в редакции состоялся просмотр небольшого, на 20 – 25 минут, фильма «От клинка до ракеты» об одной ракетной части, которая ведет свою родословную от конницы Буденного. Весь фильм и построен на встрече маршала с ракетчиками. В редакцию были приглашены представители этой воинской части и в их числе очень симпатичный сержант Александр Маштаков – одно из действующих лиц фильма. Обещал приехать и С.М. Буденный. Но погода испортилась, старик почувствовал недомогание, сам не приехал, но прислал своего порученца подполковника В. Колесникова, и тот передал собравшимся привет от маршала и принес от его имени извинения.

     На следующий день Буденный узнал о том, как прошла встреча с ракетчиками, как тепло говорили о нем самом. Разговаривал с ним я. И если первая наша телефонная беседа продолжалась 30 минут, то эта – уже 40. Буденному было 84 года, но держался он бодро, говорил ясным языком, не терял нити разговора. Поражали его память, стремление осветить затронутый вопрос до мельчайших деталей.

     Когда я сказал Семену Михайловичу, что фильм с его участием всем очень понравился, он заговорил о том, что пора бы создать большой художественный фильм о конармии. Ходят слухи, заметил маршал, что такой фильм готовят французы, и как бы не повторилась история с «Войной и миром» – сначала они, а потом уже мы. Речь шла и о том, что говорят и пишут о Первой Конной армии, и тут Буденный с раздражением заметил, что писатель Бабель, которого стали уж очень превозносить, исказил облик конармии. «Я его не знаю, этого Бабеля, хотя он и выдает себя за конармейца. Одно время он, кажется, торговал у нас газетами. Бабеля, скажу вам, поддержал в свое время и Максим Горький, после чего у нас с ним завязалась довольно откровенная, на высоких тонах, переписка. По Бабелю выходило, что в конармии служили по большей части преступники, сифилитики да блудливые бабы. В его понимании конармеец – это какой-то садист. И вот я спрашиваю А.М. Горького, как же вы, замечательный пролетарский писатель, могли положительно оценить подобные писания, которыми возмущаются все, кто служил в Первой конной. Может быть, похвалили, не прочитав предварительно Бабеля. А почему бы не поступать так, как поступал Лев Толстой, который, прежде чем выпустить что-то в свет, по пять-шесть раз возвращался к написанному, заново осмысливал и даже переписывал. На это Горький отвечал, что он – Горький, а не Толстой. Я ему опять написал что-то ругательное.

     Разговор с маршалом заинтересовал меня. Пришлось освежить в памяти написанное Исааком Эммануиловичем о конармии, вспомнить отзывы о нем. Горький действительно был крестным Бабеля (да разве одного его?), еще в конце 1916 года он напечатал первые его рассказы, и поскольку, как вспоминал сам Бабель, «они были всего только случайной удачей.., Алексей Максимович отправил меня в люди». Хождение в люди продолжалось семь лет. Где только не побывал Бабель, не обошел он и Первую конную армию во время ее жестоких боев с чересчур уверовавшими в себя польскими милитаристами. Его новеллы не создают сколько-нибудь цельной картины противоборства, в них, как отмечал Дм. Фурманов, нет боев, нет массы, нет подлинных вожаков-коммунистов, но есть зато нарочитое огрубление жизни и нравов людей, смакование уродливых сцен и поступков. Послужной список и боевой путь Буденного скороговоркой приводится не где-нибудь, а в рассказе «Саша Христос» – о горемычном деревенском пареньке, подхватившем когда-то вместе с бесшабашным отцом «дурную болезнь». В другой новелле – «Чесники» – Буденный по настоянию члена Реввоенсовета Ворошилова напутствует перед атакой бойцов: «Ребята, у нас плохая положения, веселей надо, ребята...» Вот и весь наказ. На подобный косноязычный манер изъясняются и другие бабельские персонажи. Илья Эренбург, покровительствовавший Бабелю, высоко оценивавший его творчество, и тот отмечал, что «герои конармии подчас жестоки, порой смешны, писатель, дескать, не боясь чрезмерности, рассказывал необычайно о необычайном».

     Не знаю, как Бабель, поживи он подольше, оценил бы творчество самого Эренбурга в годы Великой Отечественной войны, но мы-то, воевавшие, знаем, как на фронте охотились за каждым словом Ильи Эренбурга, сказанным со страниц «Красной звезды», как наперебой спрашивали, когда приходила почта, есть ли сегодня Эренбург. Его статьи, изобличавшие фашистских захватчиков, наносили по врагу разящие удары, сопоставимые с ударами целых дивизий. Не думаю, что творчество Бабеля в годы Гражданской войны – не менее трудные и тревожные для страны – обладали хотя бы подобием такой силы, а ведь он, судя по всему, знался с газетой конармии «Красный кавалерист». Лошадиных историй у Бабеля, пожалуй, не меньше, чем людских, хотя какая это конармия без лошадей! Обитатели еврейских местечек, синагоги, костелы – и этого предостаточно в его новеллах, не говоря уже об «Одесских рассказах».

     Так что не зря Буденный не признавал в Бабеле летописца Первой конной, отмахивался и от него самого.

     – О переписке с Горьким, – продолжал делиться со мной Семен Михайлович, – я поведал как-то Сталину, хотелось узнать и его мнение. Сталин сказал, что я правильно критикую Максима Горького, но, добавил он, дело в том, что момент для такой перепалки не совсем подходящий: мы боремся за Горького, мы хотим, чтобы он всецело был на нашей стороне. Ну и каково ему получать сейчас злые письма, да еще от кого – от самого Буденного?

     Я подумал над тем, что сказал Иосиф Виссарионович, и решил не писать больше Горькому.

     – Вы так и не нашли с ним общий язык? – поинтересовался я.
     – Нет, почему же, мы встречались потом не раз и даже расцеловались как-то. Он, помню, сказал: «Давайте условимся не вести больше эту переписку, иначе найдется какая-нибудь третья сила, и она воспользуется нашим спором». «Согласен, – ответил я. – Пускай рассудят нас историки».
     С.М. Буденный заговорил далее о Первой конной армии.

     – Это была большая и грозная сила, и если бы в ней действительно служили всякие отбросы общества, как это изобразил Бабель, она не была бы такой, какой знали ее и мы, и наши враги. Деникин в своих томах «Очерки русской смуты» признавал, что он боялся Буденного, что Буденный его разбил. Я с Деникиным, вождем «белого дела», рвавшегося к Москве, захватившего Орел, подошедшего к Туле, не согласен, хотя то, о чем он пишет, и лестно для меня. Не я один, а вся Красная Армия его разбила и разбила потому, что у него под ногами земля горела, а конармия лишь помогала, чтобы он быстрее сгорел. И не одна только конармия его разбила, а весь наш народ, поднявшийся на борьбу за свободную жизнь. У нас армия была добровольной, а он, как и Колчак и другие иже с ним, силой вербовали свое войско. Конармия разбила в общей сложности 20 вражеских корпусов. Если в каждом корпусе 15 тысяч человек, прикиньте, сколько наберется всего.

     Вот так мы и побеседовали во второй раз с С.М. Буденным – человеком необыкновенной судьбы, выходцем из беднейшей, ни кола ни двора, семьи, участником четырех войн, храбрейшим из храбрых, ставшим в годы Первой мировой войны обладателем Георгиевских крестов всех четырех степеней и четырех медалей. Революция разбудила дремавший в нем недюжинный командирский, а затем и полководческий талант. В.И. Ленин называл Буденного самым блестящим кавалерийским начальником в мире, а белые генералы, чтобы хоть как-то скрасить позор своих поражений от конницы Буденного, и его величали генералом, хотя в царское время выше вахмистра Буденный не поднимался. Буденный тяготился штабным уютом, его стихией было поле битвы, здесь на гарцующем коне он ощущал пульс сражения, направлял его в нужное для победы русло, а при случае – а их было ох как много, таких случаев – показывал себя и лихим рубакой, и метким стрелком, и ловким, изобретательным командиром, что так импонировало конармейцам. Судьба и молитвенные заклинания матери Меланьи Никитичны щадили Семена Михайловича, казалось, ни пуля, ни сабля его не берут. Но доставалась и ему. В бою у станции Иловля, что под Царицыном, Буденный, тогда командир кавалерийской дивизии, был ранен в ногу, а чуть позже картечью и в руку. И, чтобы скрыть увечья от людей, не стал посылать за санитарами, а доверился начальнику штаба Г. Хоперскому, который и перевязал его.

     Маршал Советского Союза С.М. Буденный и в годы Великой Отечественной войны был на первых ролях в действующей армии, командовал фронтами, войсками Юго-Западного направления, однако, скажем прямо, его звездным часом, самым высоким взлетом была все-таки Гражданская война, откуда пошли и легенды, и песни, и даже буденовка, в которой молодыми и мы щеголяли.

     С.М. Буденный – автор нескольких книг, он был вхож к высшим лицам государства, общался с виднейшими писателями, художниками, артистами. Тут и А.М. Горький с М.А. Шолоховым, и Ф.И. Шаляпин с Н.К. Черкасовым, и Е.В. Вучетич с М.Б. Грековым, и многие другие. Писатель и драматург В.В. Вишневский, служивший пулеметчиком у Буденного, написал о конармии пьесу, которая шла в театрах страны и получила лестный отзыв маршала.
     Мне же не довелось ни воевать в коннице, ни запросто встречаться с Маршалом Советского Союза С.М. Буденным. Я имел две продолжительные беседы с ним. Тем и дорожу.
     На снимке: С.М. Буденный и А.М.Горький на Красной площади. 1932 г.


Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства Rambler's Top100 Service Aport Ranker