Визитная карточка
     Павловский Глеб Олегович родился 5 марта 1951 года в г. Одессе. Окончил исторический факультет Одесского государственного университета. Профессор Высшей школы экономики. Директор Русского института (в Москве). Главный редактор «Русского журнала» и Интернет-ресурса «Кремль. Оrg.». Президент Фонда эффективной политики. Советник главы Администрации Президента РФ.
     В президентском Послании модернизация Вооруженных Сил названа в числе трех приоритетных задач наряду с преодолением бедности и удвоением национального валового продукта. Политическая экспертная сеть «Кремль. Org.» стремится расширить спектр дискуссии о военной реформе. Нужно ли это, разве недостаточно для этого усилий публичных политиков при участии военных профессионалов?
     Всякая дискуссия о реформе сопровождается радикальными и умеренными вариантами. Непонятно однако, почему у нас «радикальными» считаются предложения правых, которые озабочены не военными угрозами России, а смягчением призывной нагрузки на общество. Здесь заложена посылка, которую авторы не решаются сформулировать вслух: страна готова сколько угодно и чем угодно заплатить за комфортность военной службы. Но правда ли это? И реально ли создать в бедном обществе оазис социального благополучия для одной группы государственных служащих, даже тратя на это колоссальные средства? У нас появился бы дорогостоящий, относительно благополучный социальный институт, застрахованный от внутренних неурядиц страны, вместо того чтобы страховать ее саму от неурядиц внешних. Оказывается, люди, именуемые либералами, не прочь создать элитарный силовой институт, изолированный от общества, но политически им обязанный.
     
Глеб Павловский, президент Фонда эффективной политики обращает внимание на то, что обсуждение концепции военной реформы так или иначе должно начинаться с характера вероятных угроз, а не со спора о комфортабельности казарм. И философия военной модернизации государства в Послании начинается не со слов об армии, а с концепции России.
     
Странно, что у нас мало обращают внимание на объективный вектор усилий думских политиков, толкающих Россию к латиноамериканской модели - «благополучная армия выходцев со дна неблагополучного общества». Представим армию столь комфортную, что в нее стремятся, уклоняясь от превратностей гражданской жизни, и спросим: а не напоминает ли нам такая картина ряд стран третьего мира, где возникали «профессиональные армии», которые не столько воевали, сколько диктовали свою волю стране? Там никто не жаловался на внутриармейские строгости, зато казарменной становилась сама политика.
     Обсуждение концепции военной реформы так или иначе должно начинаться с характера вероятных угроз, а не со спора о комфортабельности казарм. И философия военной модернизации государства в Послании начинается не со слов об армии, а с концепции России. Иных политиков возмутило то место, где В. Путин говорит о том, что Россия должна прилагать особые усилия для сохранения в качестве великой, в том числе и материковой державы. Между тем, что тут странного? Мы обсуждаем безопасность не абстрактной страны, а двуконтинентальной России, враги которой делают ставку на ее неоднородность. В публикациях чеченских террористов вполне открыто обсуждается, на какое число частей «оптимально» расчленить Россию, одни пишут - на семь, по числу округов, или на 9, включая Чечню и Калининград!
     В военном искусстве слишком многое держится на использовании чужих недооценок, чтобы мы позволили себе впасть в мечтательность. Локальные конфликты неизбежны, в июньской пресс-конференции В. Путин еще раз об этом напомнил – в «горячих точках» России потребуются именно военные профессионалы. «Горячая точка» - это зона конфликта, вышедшего за рамки дипломатического урегулирования, конфликта с использованием силы и боевых средств. Это локальный военный конфликт. Ну а если таких конфликтов одновременно возникнет два или три? Что если одна из недружественных держав будет стремиться к развертыванию локального конфликта в нелокальный, ультимативно ставя ограничения по способам отражения угрозы со стороны России? Что если возникшая эскалация будет использована для регионального давления на отдельные территории России, с целью ослабления федерального единства? Кого в таком случае защитит «армия Немцова - Явлинского», высокооплачиваемое социальное гетто, живущее в изоляции от проблем страны, вымогая у экономики непомерные бюджеты?
     Кстати, важно, что Президент прямо соотнес армию и российское гражданство, указав для жителей СНГ путь к вхождению в Россию через военную службу. Следующие за этим для отслуживших льготы при получении высшего образования логичны и в целом указывают путь самореализации активной молодежи. Это схема восстановления связи армии, общества и государства, а не их взаимной изоляции.
     Модернизация армии, где бы она ни проводилась, вызывает у военных понятную взволнованность. Причина проста – реформа приходит в армию извне, от политического руководства. Для людей, отдавших себя военной карьере, ее модель не может быть безразличной, но окончательные решения все равно будут принимать не они, а политики. Говоря об опережающих темпах профессионализации сержантского состава, глава государства нигде не противопоставляет его офицерству. Реформу проводят не в наказание за старые грехи политиков, которые армия разделяла со страной. Оттого нечестна линия тех, кто превращает военную дискуссию в разновидность «острастки» для нелюбимого ими офицерства. «Антигенеральская» риторика гражданских политиков не несет в себе ничего либерального. Это хорошо памятная народническая демагогия, уже не раз приводившая к избиению профессиональных кадров.
     «Контрактная армия» также стала из упрощенной публицистической формулы опасно бессмысленным заклинанием. Некоторые даже думают, что общество может, подписав контракт, купить себе безопасность. Но у кого купить? И откуда это удивительное представление, будто главная проблема армии состоит в способе ее комплектования? Нынешняя система комплектования и неудовлетворительна, и плохо работает. Но еще более известное русское зло – непрофессионалы с фельдшерскими замашками: «Болит – отрежем!» Непрофессиональная дискуссия едва ли ведет к сильной профессиональной армии. Общество вправе требовать от участников спора уточнения их идей и мотивов.