Как в таких условиях несут службу российские миротворцы? Об этом - в интервью с командующим Коллективными силами по поддержанию мира в зоне грузино-абхазского конфликта генерал-майором Александром ЕВТЕЕВЫМ.
     - Александр Николаевич, случаи похищения людей нередки в зоне грузино-абхазского конфликта. Нельзя ли их как-то предупредить, например с помощью разведки, более четкого взаимодействия с конфликтующими сторонами?
     - Конечно, плохо, когда от рук насильников страдают ни в чем не повинные люди. Будь то представители зарубежных миссий, прибывшие на Кавказ с миром, или местные жители. И мы предпринимаем все возможное, чтобы подобное не случалось. Но надо учесть, что мы прежде всего разъединяем две конфликтующие стороны. Поэтому наша главная задача - четко выполнять свой мандат в соответствии с существующим Соглашением.
     Что касается взаимодействия, то каждый четверг на линии разъединения сторон (201-й пост) проводятся четырехсторонние встречи, где присутствуют грузинская, абхазская стороны, главный военный наблюдатель миссии ООН со своим аппаратом и командующий КСПМ. Все проблемы и конфликты обговариваются, им дается правовая оценка. Что очень важно.
     Кроме того, обсуждаем факты диверсионного и уголовного характера, которые имеют место. К примеру, выявление диверсионной группы и блокирование ее. Намечаем меры по оказанию помощи в, скажем, разминировании участков, обеспечении безопасности той же ИнгуриГЭС и т.п. Причем подавляющее большинство вопросов решается на месте. Например, недавно совместными усилиями мы значительно улучшили качество дороги к верхней части Кодорского ущелья.
     То есть «четырехсторонки» создали своеобразный базис, на котором основаны все мирные процессы.
     - Кстати, о мандате. Каждые полгода с завидным постоянством возникала проблема его продления. А как сейчас?
     - Да, существовала такая практика. Каждые шесть месяцев вставал вопрос о необходимости и целесообразности нахождения здесь миротворческого контингента, уточнения его задач. Теперь проработан вопрос об изменении существующего положения. В том плане, чтобы мы имели полномочия не на полгода, а до окончания существующей здесь кризисной ситуации. А значит, отпадет необходимость постоянного продления мандата, а миротворцы останутся до тех пор, пока не появится решение о том, что мы здесь больше не нужны.
     Подчеркну: мы действуем в рамках тех задач, которые определил Совет глав государств. Что касается обстановки, то я бы охарактеризовал ее в целом как напряженную, но имеющую определенную тенденцию все же к улучшению.
     Во всяком случае само наше присутствие здесь на протяжении восьми лет помогло создать, повторю, прочную базу для проведения политических переговоров. Причем последние полтора года показали: мы имеем возможность сохранять данное положение, а политики - спокойно вести переговоры. Именно это позволило активизировать политические и переговорный процессы. В итоге стабилизировался процесс возвращения беженцев в зону конфликта, смягчилась криминогенная обстановка в Гальском и Зугдидском районах.
     - Раз дела так хороши, то может есть смысл сократить вашу зону ответственности? И, если можно, чуть подробнее о положительных подвижках, отчасти уже названных вами.
     - Дело в том, что зона конфликта делится на две территории: зону безопасности (Гальский, Зугдидский районы) и зону ответственности (Кодорское ущелье). Так вот, в Кодорском ущелье, к сожалению, ситуация как раз не становится лучше. Да и в зоне безопасности мы только за этот год имели шесть случаев боевого применения, нападений, обстрела постов... То есть условия несения службы остаются достаточно напряженные. Вдоль всей линии разъединения периодически возникают критические ситуации.
     Не смотря на это, напомню, недавно произошла встреча двух президентов - России и Грузии при участии представителей Абхазии, где были подтверждены наши задачи. Решен вопрос о том, что полномочия группировки не будут продлеваться каждые шесть месяцев, а будут даны до окончания конфликтной ситуации. Причем по решению одной из конфликтующих сторон. Это для нас очень важно, т. к. находиться вне правового поля было бы довольно непросто.
     Вторая тенденция - как я уже говорил, в активизации политических процессов. В том числе аппарата военных наблюдателей миссии ООН. Прорабатываются самые различные варианты урегулирования конфликта, места и роли КСПМ, военных наблюдателей. В частности, по совместному патрулированию зоны ответственности Кодорского ущелья, обеспечению безопасности возвращающихся мирных жителей.
     Третья положительная тенденция в том, что по обоюдному решению мы сняли ряд наблюдательных постов, которые свою задачу выполнили. Мы освободили дома, где размещались миротворцы, и сейчас они осваиваются переселенцами. Более того, мы думаем уже о создании необходимых социальных условий: увеличении количества школ, медучреждений, полицейских участков, автомобильной инспекции на территории Гальского района...
     Нельзя не учитывать и того, что именно на нашей базе идут переговоры по правовому разрешению конфликтных ситуаций, что повышает взаимное доверие сторон.
     - Сегодня много разговоров о контрактной армии. Как у вас служат контрактники в зоне конфликта?
     - Да, на 90 процентов КСПМ укомплектованы ими. И служат они неплохо. Например, уровень дисциплинарных проступков у нас на несколько порядков ниже, чем в целом по Вооруженным Силам. «Профи» более сознательно и ответственно выполняют поставленные задачи. Я уж не говорю о том, что фактов трусости или отказов от выполнения приказов встречать не приходится. А ведь на сегодняшний день мы имеем 95 погибших и 148 раненых. Я знаю десятки фактов очень уважительного отношения к нашим военнослужащим, причем с той и другой стороны.
     - Наши миротворцы не просто добросовестно выполняют тут свой воинский долг, но и, как говорят приведенные вами цифры, платят за мир своими жизнями, здоровьем. А вот положенное финансовое вознаграждение по месту службы получают далеко не всегда. Это так?
     - Есть решения Правительства, Президента РФ, приказ министра обороны на этот счет, и на сегодняшний день я бы не сказал, что вопрос не решается. Часть денег выплачивается. Практически те же офицеры и прапорщики объединенного штаба командования, которые проходили здесь службу, в подавляющем большинстве получили положенные им командировочные. Есть проблема, возможно, в 131-й миротворческой бригаде, которая в год меняет здесь более 1.000 человек. И денежная сумма там конечно довольно большая. Но в прошлом году Главкоматом Сухопутных войск проделана довольно большая работа по подготовке необходимых документов. Чтобы предназначенная для миротворцев сумма пошла по соответствующей отдельной статье расходов. Так что все наши военнослужащие получат им причитающееся.
     - Кавказ сегодня стал местом, где пересекаются политические, экономические и военные интересы многих государств. Как вы думаете, недавние полеты американского самолета-шпиона «У-2» в этом регионе как-то связаны с ситуацией в зоне грузино-абхазского конфликта?
     - Любая разведка имеет определенные политические цели. Но мы не имеем сил и средств ПВО, которые могли бы на данной высоте и на данном расстоянии засекать полеты «У-2». Поэтому вести разговор, что мы их видели я не могу. У нас просто нет таких технических возможностей.
     - А средства ПВО, на ваш взгляд, нужны были бы миротворческим силам?
     - Это очень актуальный вопрос. Я вышел с соответствующим предложением о придании группировке сил и средств противовоздушной обороны и радиотехнического обеспечения. Ведь, помимо всего прочего, мы имеем 80 километров морского побережья, которые должны отслеживать. Но на это у нас сегодня нет ни сил, ни средств.
     Кроме того, горная местность, в которой находимся, тоже требует контроля за воздушным пространством по линии разъединения. На сегодняшний день у нас средств таких, повторю, нет. Поэтому приходится вести наблюдение только визуально.
     - Какие, в таком случае, комплексы ПВО могли бы оказаться здесь наиболее эффективны?
     - Я думаю, обычный зенитно-ракетный дивизион способен выполнить поставленную задачу по контролю воздушного пространства. А рота радиотехнической разведки - отслеживать ситуацию на морском побережье. Но надо исходить из возможностей Министерства обороны РФ. Ведь все это - нагрузка на бюджет России. Поэтому говорить о том, что бы мы хотели, наверное, было бы некорректно с моей стороны.
     - Порою идут разговоры о целесообразности тех или иных наблюдательных постов (НП). Кому принадлежит право их выставлять?
     - Такое право Советом глав государств предоставлено мне. В прошлом году мы сняли три НП и временно выставили два. Один, № 203, - в Ткварчели. Он простоял все лето. Другой был в верхней части Кодорского ущелья. Но сейчас стоит вопрос о его возрождении. Однако на территории зоны контроля мы должны согласовывать это со всеми конфликтующими сторонами. Поэтому поставили вопрос перед минобороны Грузии, руководством администрации Верхних Кодор о целесообразности там НП, совместного с военными наблюдателями миссии ООН и представителями погранвойск Грузии.
     Словом, любой диалог, как вы понимаете, всегда лучше грома танковых пушек. Пока он ведется, есть реальная надежда на то, что на этой многострадальной земле рано или поздно окончательно воцарятся мир и спокойствие.