- Михаил Иванович, изменился ли юмор в последние годы?
     - Юмор, конечно, стал другой. В нем появилось больше сарказма и мало осталось юмора. Юмор-то - вещь открытая, простая: остановился, пошутил и пошел дальше… А саркастическая усмешка вызывает желание переспросить: «Одну минуточку! Что вы сейчас сказали?»
     - Над чем смеетесь?
     - В основном над собой. 13 июля мне стукнуло восемьдесят, я не снимаюсь в кино уже четвертый год. А в Америке актеры моего возраста еще героев-любовников играют, женятся на молоденьких… Максимум из того, что мне предлагают, - роль подвыпившего дворника. Вот думаю о своей жизни, анализирую и понимаю, что жизнь продолжается. И улыбаюсь. С высоты прожитых лет я на многое смотрю проще. А все потому, что я понял одну простую вещь: выхода нет!
     - В ваших экранных образах масса юмора. Но была характерная роль Софрона Ложкина в «Деле пестрых»… Считаете ли вы себя исключительно комическим актером?
     - Пусть меня правильно поймут читатели - я считаю себя актером нераскрытым… В школе-студии МХАТа я получил первую в жизни пятерку за роль Мармеладова в сцене из «Преступления и наказания». Тогда же ректор школы-студии Сахновский сказал мне, что я, как актер, раскроюсь в Достоевском. Но так получилось, что после Достоевского я прямиком попал к Гайдаю. Это мое самое счастливое время. А вообще я мало в жизни сыграл ролей… всего девяносто девять. Мне до сих пор кажется, что наступит день, птичка залетит в окно… и обязательно раздастся телефонный звонок от хорошего режиссера. Но пока получается все наоборот: «Алло… Кто? Пуговкин?.. Извините, ошибся номером».
     - Вы много снимались в российской глубинке и сами родом оттуда. А назад на родимую сторонку не тянет?
     - Во время съемок фильма «Иван Бровкин на целине» актеры, прежде чем пообедать, должны были вытащить немало мух из супа, а вы говорите - тоска… Родился я около Чухломы. У нас там водятся прекрасные черные караси, которыми завтракал сам Кеннеди. Он обожал ярославские рыжики и чухломских карасей. Вот по этим местам я скучаю… А во время съемок «Свадьбы в Малиновке» в небольшой деревушке между Полтавой и Киевом я жил у замечательной хозяйки, которая, помимо прочего, обладала колоссальным чувством юмора. К ней на двор приходили Коля Рыбников, Зоя Федорова. Устраивались чаепития с вареньем. А какой украинский борщ она варила!..
     - Один из критиков не захотел вас видеть в роли кинорежиссера Якина в комедии «Иван Васильевич меняет профессию». Бывали ли еще случаи в вашей жизни, когда к вашей кандидатуре кто-то придирался?
     - Придирались всегда, но неизменно в этих спорах побеждал я. Когда Леонид Гайдай предложил мне сыграть кинорежиссера, весь Мосфильм восстал: «Леня, ты с ума сошел! Пуговкин!.. «Свадьба в Малиновке»! «Солдат Бровкин»! А интеллект откуда брать?» Ведь они не знали, что интеллект я всегда ношу с собой в специальной сумочке… В другой раз модный режиссер в итальянских очках, весь из себя импозантный, остановил меня в мосфильмовском коридоре: «Как?!! Вы все еще у Гайдая?! Но это же удар кинематографу ниже пояса!» На что я ему ответил: «Это у кого где пояс… А где же ваши замечательные с интеллектуальными мыслями картины? Гайдаевские-то идут по всем телеканалам…»
     - Участвуете ли вы сейчас в съемках рекламы?
     - С тех пор, как снялся в рекламе чудодейственных мужских пилюль «Золотой конек», никак не могу от нее избавиться. Теперь коллеги меня в шутку называют секс-символом. Да я и не против!