По распределению в газету прибыли трое лейтенантов. Один без обиняков прямо с порога заявил о нежелании продолжать службу. Уж если служить, откровенничал новоиспеченный офицер, то только в Москве, где мама, папа, недавно образованная семья, словом – корни. Парень предусмотрительно прихватил из столицы справку, не рекомендующую проживание на Урале: климатические условия не те.
     Его сокурсник в коллективе продержался несколько дольше. Правда, за это время успел со всеми переругаться, извести круглую сумму командировочных, не подготовив ни одного существенного газетного материала. К тому же, отказавшись от места в офицерском общежитии, он с завидным постоянством забрасывал редактора рапортами о предоставлении ему «достойного для проживания» помещения. Параллельно на редакторский стол ложились рапорта с требованием о постановке «на продовольственное довольствие с трехразовым питанием в столовой», так как «денежное довольствие не позволяет обеспечить регулярное питание и создает угрозу ослабевшему здоровью». И это при выданных лейтенанту ссуде в размере 27 тысяч рублей, материальной помощи, санаторно-курортных, пайковых и т.д. и т.п.
     Несмотря на запрет, лейтенант ночевал в редакции. Однажды ближе к ночи, крепко «приняв на грудь», стал… бросаться на дверь приемной редактора. Из данной позже объяснительной записки следовало, что, «собирая находившиеся на работе личные вещи, был переполнен неописуемым чувством радости, возникшим у меня перед скорым убытием в отпуск. Этой радостью я хотел поделиться лично с вами (т.е. редактором. –Прим. авторов) во внеслужебное время, но достучаться до вас через дверь приемной мне не удалось даже при помощи некоторых ухищрений (в том числе ключа). Свидетельством моего усердия и желания увидеть вас воочию остались следы на двери. Возникшее предположение, что я находился в состоянии алкогольного или иного опьянения, является ложным, ибо до 20 часов находился под влиянием врожденного веселья и жизнелюбия».
     Ослабевшее здоровье, о котором к месту и не к месту поминалось в рапортах, лейтенант поправлял по-особому. Например, взяв направление в госпиталь, исчезал на 9 суток. В очередной объяснительной появлялись строки с изложением личной разочарованности в «ни на что не способной официальной медицине».
     Вскоре офицер вовсе перестал выходить на службу. Коллективные поиски «мелькающего лейтенанта» результата не принесли. Было решено возбудить уголовное дело по факту самовольного оставления части.
     А спустя месяц молодой человек объявился в редакции и с улыбкой, как ни в чем не бывало, пытался подать руку коллегам. Новая объяснительная записка повергла редакционный коллектив в шок. Оказалось, что, «оставшись один в большом, суровом и незнакомом городе без жилья и средств к существованию, был вынужден податься на железнодорожный вокзал и с бомжами собирать бутылки, чтобы прокормиться. Ночевал там же и, когда подкопил определенную сумму денег, смог поправить ослабевшее здоровье и с новыми силами приступить к работе…»
     Впрочем, и после этого на службе лейтенанта видели не больше двух дней.
     Прежде чем направить постановление о возбуждении уголовного дела в гарнизонную прокуратуру, офицер-дознаватель редакции через транспортную милицию Свердловской железной дороги «пробил» по компьютеру информацию об убытии лейтенанта в столицу и возвращении в Екатеринбург. Предъявленные факты офицер прокомментировал так: мол, служба в армии ему нравится, увольняться он не собирается и вообще нынешнее положение дел его вполне устраивает. Прокомментировал и… вновь исчез, оставив записку тревожного содержания: «Я устал. Всем будет лучше, если я уйду...»
     За пять лет газета ПУрВО приняла десятерых выпускников Военного университета. Сегодня службу продолжает лишь один. Остальные – в столице. Сроки их пребывания на Урале – от месяца до года. Причем это время было всецело заполнено попытками решить вопрос откомандирования в распоряжение командующего войсками Московского военного округа, перманентными судебными тяжбами по поводу невыполнения контракта со стороны Минобороны, разбирательствами по рапортам об увольнении из ВС, невыходами на службу, категорическими отказами от командировок в «горячие точки», освобождениями по болезни и т.д. Это с годами надоевшее «шоу» – яркое подтверждение тому, что изначально молодые люди не хотели служить, а стремились лишь к бесплатному получению высшего образования по престижной специальности. Ну а если все-таки служить, то только в пределах Садового кольца. Некоторые из несостоявшихся военных газетчиков этого и не скрывали.
     Но есть в этой истории и оборотная сторона. Стремление остаться в столице или через некоторое время вернуться туда любыми путями, видимо, связано с тем, что из двух с половиной десятков выпускников-журналистов Военного университета добрая половина – москвичи. Служить рядом с домом желают все. Но ближе к выпуску выясняется, что, кроме Московского, в Вооруженных Силах еще пять военных округов. Отсюда у особо впечатлительных «расстройства чувств», «подрыв психики». И изначальные слова по прибытии к первому, отдаленному от столицы месту службы: о переводе или увольнении.
     Да и откуда у лейтенантов возьмутся знания о регионах, жизни войск, проблемах армии, если Военный университет проводит стажировки курсантов–журналистов в Москве и окрестностях. Стажера Военного университета «Уральские военные вести» видели последний раз шесть лет назад. Приехал курсант и на третий день… загремел на гауптвахту. На том его практика и закончилась.
     В своих материалах журналисты «Уральских военных вестей» нередко обращаются к теме дефицита лейтенантских кадров в войсках, что в свою очередь образует «командирский вакуум» на уровне рота-батальон. Но в аналогичной ситуации может оказаться и сам коллектив редакции.
     Отсутствие молодежного звена в армии не может считаться нормальным. Ситуацию пока спасают выпускники военных кафедр гражданских вузов. Но этот контингент удобен лишь на два года при оговорке понимания специфики военной службы. Доминирующая задача «двухгодичника» – исполнить воинскую обязанность и уйти на «заслуженный отдых». О перспективах роста в данной ситуации речь не идет. Ставку лучше делать на кадровых военных. Но и с ними, как видим, сплошь проблемы и неприятности.
     Недавно из управления кадров округа пришла «тревожная» информация: в скором времени в газету прибудут два выпускника Военного университета. Кадрам журналисты рады, примут коллег честь по чести. Однако поговаривают: если прибывшие вновь окажутся жителями Первопрестольной, проку от них будет немного. Опыт, знаете ли...
     
P.S. Офицеру, год «провалявшему дурака», на днях присвоили очередное воинское звание старший лейтенант.
     Как говорится, занавес!
     
Между тем
     А нужны ли желающие служить?
     Обратиться в редакцию газеты «Красная звезда» заставило следующее. Я офицер запаса. Пять лет после окончания ВВМИУ прослужил на надводном корабле на Северном флоте. Год назад был досрочно уволен с военной службы с зачислением в запас в связи с организационно-штатными мероприятиями. При этом еще за полгода до увольнения, находясь в распоряжении, я обращался к начальнику управления кадров ВМФ, главкому ВМФ с просьбой помочь продолжить военную службу, однако толку от этого никакого. По прибытии в военный комиссариат для постановки на воинский учет сразу изъявил желание восстановиться на военной службе. Ведь и увольнялся я не по причине нежелания служить, а из-за отсутствия должности. Прошел медкомиссию, собрал все положенные справки и документы для призыва на военную службу, нашел вакантную должность. Однако командир воинской части сначала выдал отношение, а затем отказался от своих обещаний (по его словам, кадровые органы дали указание из запаса даже и офицеров на военную службу не призывать). Были и другие воинские части, где имеются вакантные воинские должности, однако и здесь без знакомства (по-русски, без блата) не восстановиться. У меня два высших образования – техническое и юридическое. Хорошо знаю законодательства, в том числе и военное. Неоднократно за время службы на флоте привлекался для решения задач, связанных с применением военного права. Имею прекрасные характеристики. Жильем обеспечен. Не выдержав столь безразличного отношения, я обратился к главкому ВМФ, затем к министру обороны РФ, но тщетно. Не нужны, кажется, нашей армии и флоту офицеры.
     На своем личном опыте в этом убедился.
     По словам начальника Управления кадров ВМФ вице-адмирала Виктора Ярыгина, по сравнению с доперестроечным периодом более чем десятикратно увеличилось количество курсантов, отчисляемых из военно-морских учебных заведений. Резко возросло и число выпускников, по собственному желанию покидающих Вооруженные Силы в первые годы службы. По данным Управления кадров ВМФ, по окончании срока первого контракта добровольно покидают Вооруженные Силы 28,5% офицеров в возрасте до 30 лет. Из выпускников 80-х гг. до предельного возраста дослуживают в среднем 12%. Средний возраст увольняющегося в запас офицера - 37 лет. Так почему же не обратить внимание на тех, кто хочет служить?
     Очень хотелось бы верить, что с помощью «Красной звезды» мне удастся вернуться в строй.
     
Антон ГРИГОРЬЕВ. Санкт-Петербург.