Из семи однокашников по училищу, служивших в инженерно-саперной бригаде в Нахабино, майор Дмитрий Силин остался один. Кто в коммерции, кто в охране пристроился. Понятно, середина 90-х, трудные времена. Правда, для офицера они и сейчас ненамного легче. Льготы отменили, денежное содержание повысили, и в итоге бюджет семьи не только не вырос, а еще и менее прогнозируемым стал. В том же подмосковном Нахабино защитники Родины как были поселковой беднотой, так ею и остались. До Москвы 20 минут на электричке. Там зарплату, равную комбриговской, можно получить недели за две, расхаживая по рынку с дубинкой, рацией и грозной надписью на спине типа «Аллигатор» или какой-нибудь «Бизон».
     Когда встречаешься с однокашниками, рассказывает Дмитрий, удивляются: «Служишь до сих пор?» Некоторые к себе на работу зазывают: мол, получать будешь прилично, заживешь как человек. Что тут ответишь? Оперировать такими понятиями, как «долг» или «призвание», в беседе с людьми, «мыслящими категориями рыночной экономики», что бисер перед свиньями метать. «Да нравится мне служить, люблю с людьми работать, люблю погоны носить... но как это объяснишь», - развел руками майор.
     Становиться военным Дмитрий и не думал. Троюродный брат Сашка подвигнул. Когда еще учились в школе, организовал поездку в Тюмень, на день «открытых дверей» в Высшее военное командное училище инженерных войск. Когда окончили школу, брат опять подтолкнул: «Поехали, экзамены сдадим, попытка ведь не пытка, а уйти всегда можно...»
     - Кем стану, где буду служить, ни о чем не думал, - вспоминает Силин. - Тогда, в начале 90-х, это было вполне нормально. Многие поступили только для того, чтобы «корки» бесплатно получить и сбежать из армии при первой возможности. В конечном итоге, так оно в общем-то и получилось. Из нашего выпуска в войсках, по-моему, остались единицы.
     Нахабинская бригада в инженерных войсках всегда считалась элитной, примерно как Кантемировская дивизия у танкистов. Попасть сюда лейтенантом было очень даже недурно. Впрочем, когда по три-четыре месяца не платили, ощущение элитарности, мягко говоря, притуплялось. Полегче стало через год, когда командир саперного взвода лейтенант Силин женился на Вике. Теща взяла молодого офицера «на довольствие». Если бы не бабушки, мамы, тещи и нуждавшиеся в ночных сторожах «комки», кто знает, что стало бы в те годы с российским офицерским корпусом...
     Первой «горячей точкой» Дмитрия стал Таджикистан. Правда, сам он эту командировку боевой не считает, поскольку занимался там исключительно обучением солдат-саперов. То ли дело - Югославия. В знаменитую Приштину «старлей» Силин в одной команде с полковниками Соломахиным и Пахомовым и капитаном Степанчуком попал в июне 99-го. Нужно было отыскать сброшенную во время бомбардировок, но не разорвавшуюся американскую бомбу. Нашли ее уже на второй день, вычислили по раскуроченному грунту и оставшимся на поверхности мелким металлическим деталям. А вот чтобы ее уничтожить, пришлось две недели на сорокаградусной жаре откапывать в каменистом грунте яму глубиной 9,5 метра. Бомба оказалась более чем внушительной, весом в полторы тонны, из которых 800 кг приходится на долю взрывчатки.
     Потом уничтожали радиолокационные ракеты, боеприпасы, оставшиеся на аэродроме от разбитой югославской авиации, американские кассетные бомбы. Изрядно пришлось потрудиться над смертоносным железом, разбросанным вокруг северного выхода из подземного Слатинского аэродрома. Натовская бомба попала в располагавшийся там склад боеприпасов, которые во время взрыва разметало повсюду в радиусе километра. В общем, за полтора месяца пребывания в Югославии Силину довелось найти и уничтожить такое количество «подарков войны», какого иным саперам не представилось оприходовать за всю службу.
     Но местным жителям Дмитрий запомнился не только как сапер-миротворец, но и как начинающий художник. Именно его кисти принадлежит размноженный и развешенный повсюду плакат с изображением боеприпаса и надписью «Руками не трогать!». «Боеприпас у меня получился очень даже натурально», - не без гордости поведал Дмитрий Сергеевич.
     Медалью Суворова наградили офицера за американские бомбы. Не оставил без внимания и бывший «вероятный противник». Среди российских наград на парадном кителе Силина красуется медаль НАТО.
     По возвращении с братской сербской земли Дмитрий взял отпуск и уехал к родителям в уральский поселок Азанка. А в Дагестане в это время началось то, что теперь именуют контртеррористической операцией. «Хочешь, обрадую?» - встретил на вокзале невеселой армейской шуткой вернувшегося в Москву Силина сослуживец, - Ваши уже в Дагестане, на разминировании...»
     Решение отправить в родную роту разминирования старшего лейтенанта Силина созрело лишь в декабре. «Поедешь?» - спросил начальник штаба бригады. Офицер, не раздумывая, согласился. Отправка назначалась на следующий день. Такой «новогодний подарок» принес домой командир взвода разминирования. Вика приняла новость мужественно. Тем более что «тренировочный забег» в виде югославской командировки она уже прошла. От сынишки Вали тоже правду скрывать не стала. Хотя и не было ему тогда еще трех, все понимал, вместе с матерью смотрели новости по всем каналам, вдруг про папку что-то скажут. Ходили к друзьям звонить отцу. Тяжело сглотнул «скупую» мужскую слезу командир, когда первый раз услышал в трубку «Папа, я тебя лублу!»
     В те дни рота стояла близ поселка Новочуртак, что в Новолакском районе Дагестана. Занималась большей частью разминированием сельскохозяйственных полей. Различные взрывные устройства, в основном противопехотные мины, здесь были понатыканы буквально на каждом метре. Видно было, что к войне боевики готовились давно и весьма основательно. Однажды саперы нашли в одном из подвалов склад оружия и боеприпасов, который, если бы рванул, стер бы поселок с лица земли.
     Как положено в армии, по прибытии в роту Силин получил вводную. «Мы тут с местными организовали совместный Новый год, а назначенный Дедом Морозом офицер захворал, - сообщил ротный. - Так что принимай должность».
     Праздник в момент «назначения» Дмитрия уже «гудел на полную катушку». Из зала слышалось: «Де-душ-ка Мо-роз!», пришлось напялить ватную бороду, вещмешок с подарками - на плечо. Посох соорудил из саперного щупа. В общем, Новый год был что надо.
     Потом начались суровые будни. На кровь пришлось насмотреться досыта. Особенно врезался в память Дмитрию случай с боевой машиной Внутренних войск. Она подорвалась метрах в пятистах от него. Машину отбросило на четыре метра. Командира взвода, сидевшего на башне, нашли метрах в двадцати пяти от места взрыва. Двух саперов серьезно контузило. Больше всех пострадал механик-водитель. Ему буквально повыворачивало ноги. Слава Богу, все остались живы, но того механика-водителя вытаскивавший его Силин запомнил на всю жизнь.
     С февраля по март рота «работала» в Грозном. После взятия города нужно было разминировать дома, подвалы, сооружения, долговременные огневые точки. Пару раз довелось Силину повисеть на волоске от смерти. «Ехали как-то по Грозному на плавающем транспортере, - вспоминает Дмитрий Сергеевич, - остановились у обочины. Вдруг один из офицеров заметил два тоненьких проводка, тянущихся из-под присыпанного землей деревянного щита как раз под днище нашей машины. Механик-водитель осторожно отвел машину в сторону, а мы обнаружили на этом месте два артиллерийских снаряда. Спустя какое-то время произошел точно такой же случай, только щит был поменьше и землей присыпан лучше...»
     Из Чечни рота вернулась без потерь. Многие просто поверить в это не могли. Наградами Отчизна никого не обидела, включая поваров. Дмитрий стал кавалером ордена Мужества. На «боевые», которые тогда еще платили по-человечески, прикупил мебель, телевизор, стиральную машину. Все вроде сложилось как надо. Вот только товарищи... Из тех, кто воевал тогда в составе роты, сплошь молодые офицеры, почти все поувольнялись. Та же история, что и с однокашниками. Боевые офицеры пополнили ряды охранников и коммерсантов.
     Вернувшись с войны, наверное, особенно трудно ощущать себя «униженным и оскорбленным». Одолевали тяжелые мысли и Силина. Жили на ту пору всемером в тещиной квартире, получал копейки и пропадал по шесть, а то и семь дней на службе с раннего утра до позднего вечера. Поневоле задумаешься...
     Повезло инженерным войскам, что «есть еще женщины в русских селеньях». Вика, дочь и внучка офицеров, не пилила мужа, не подливала масла в огонь, а поддерживала в такие минуты. «Ведь и правда, не хлебом же единым, - прокомментировала она свою жизненную позицию. - Есть люди, которым куда труднее. А вот на восьмом году службы получили однокомнатную «служебку». Для троих тесновато, конечно, так это не беда. Под нами в такой же однокомнатной живет офицерская семья из четырех человек...» Не планы боевого применения и тактико-технические характеристики ракет, а офицерские жены - вот наше главное секретное оружие. На удивление надежен этот фактор боевой и мобилизационной готовности...
     Сегодня майор Дмитрий Силин - заместитель командира инженерно-саперного батальона по вооружению. Формально от личного состава вроде бы ушел, да только куда от него, любимого, денешься, когда офицеров не хватает. Да и не на каждого нынешнего молодого офицера положиться можно. Учиться-то они по сравнению с советскими временами стали дольше, поскольку большинство военных вузов в середине 90-х перешло с четырех- на пятигодичную программу обучения, а с людьми работать не умеют. Поэтому дома майор Силин по-прежнему «эпизодичен».
     ...Сейчас в бригаде намечаются оргштаты. Так что в рядах охранников и коммерсантов снова ожидается пополнение? Силин останется. Законами рыночной экономики этого не объяснишь.
     

На снимке: Дмитрий СИЛИН в курсантские годы.