Как, бывало, развлекался человек на Руси? Не весь народ по всем сословиям, а именно те, кому, так сказать, жить хорошо? Князья да бояре тешились пирами и охотой, слушали сказителей или веселых скоморохов. Конечно, они и книги умные читали, и беседой с мудрейшими услаждались, но здесь-то речь не о том, а именно о простейшем - о развлечении. Позже у сменивших старые рода дворян тоже были свои потехи. Только к пирам добавились балы, а охота - та осталась прежней. Правда, пристрастились еще в карты играть или в Баден-Баден прогуливаться. Впрочем, можно было прогуляться и в Пятигорск, но там рулетки не было. Купечество тоже старалось от дворян не отставать: то к цыганам, то какое-нибудь пьяное мальчишество. Но по большому счету денег-то у него, у купечества, было, конечно, поболе, чем у дворян, да времени, увы, мало. Ежели перечитать всего драматурга Островского, так и не найдешь никаких особо выдающихся примеров на почве безобразий. Ну напились купцы по окончании ярмарки, ну в карты кто-то проигрался или с цыганами всю ночь по Волге катался. Всего-то делов!

     Конечно, ежели обратиться к великой нашей литературе, известной под гордым (или не очень) именем “обличительной”, то там кое-какие подвиги на ниве белой горячки найти можно. К примеру, герой Максима Горького своими глазами видел под Нижним, как пьяные купцы волокли посуху бурлацким обычаем белый рояль, на котором возлежала дама легкого поведения. Ну так ведь это литература. Поди проверь, что там самому автору, не разделявшему антиалкогольных убеждений Толстого, привиделось в творческом и обличительном угаре. Герцен, к примеру, описывал пермскую купеческую молодежь как весьма продвинутую по тем временам и в пьяных дебошах вовсе не замеченную. Кому верить? Да хоть верь, хоть не верь, а фантазии особой в развлечении у дореволюционных предшественников нынешнего богачества не найдешь. Уж на что притчей во языцех были русские гусары, а что у них в послужном списке? Да ничего. Ну выпили, ну закусили, ну в карты сыграли, ну на дуэли кого-то подстрелили. Тоска!

     То ли дело переломная эпоха, когда столетие двадцатое сменилось столетием двадцать первым! Гусары отдыхают. Размахнись рука, раззудись плечо! В фигуральном смысле, разумеется, ибо сам гуляка ныне, скорее, наблюдатель производимых им безобразиев, нежели участник. А ежели и участвует, то, скорее, пассивно. Да и почему он должен сам что-то делать и за что-то отвечать, ежели заплати за дело - и гуляй смело!

     Вот простейшая шутка нынешнего даже и не подгулявшего купчишки, простите, “нового русского”. Вспомнил он в битве за капитал (или секретарша подсказала, контролируя планы господина), что у лучшего, можно сказать, друга и товарища нонеча день рождения (тут бы и именины вспомнить, но это еще не в моде). А позвать сюда Ляпкина-Тяпкина, состоящего при хозяине то ли приказчиком, то ли менеджером. И поручит он Ляпкину-Тяпкину поздравить дорогого друга-товарища по полной программе. Это самое “по полной программе” сегодня означает очень многое.

     А именно. Вот “новый русский” купец Волконский-Голодранцев на своем самодвижущемся “Мерседесе” приезжает в офис друга закадычного. Понятно, цветы, коньяк-шампань и прочее. Праздник-то к вечеру у хозяина, так ведь и среди дня рабочего гость на гость - хозяину радость. Ну пообнимались, напоздравлялись да и приняли коньячку. Хозяин-то на разрыв (и дела дергают, и гость наседает), да куда денешься: в день рождения всяк перед гостем стушуется. И вдруг трах-бах! Вылетают двери и врываются добры молодцы с ярыми рожами и злыми глазами. ОМОН! Начинается известное на Руси представление “маски-шоу”. То есть всех лицом на паркет да сапожком под дых. Секретарша визжит. Хозяина приковывают наручниками к батарее. Добрый гость-поздравитель забивается в угол. Добры молодцы моментально находят пакет с наркотой, то есть, пардон, с “белым порошком характерного запаха и цвета” и по быстроговорящей связи уже рапортуют об удачной операции, перечисляя соответствующие статьи соответствующего кодекса, не скупясь указать и соответствующее такому делу количество лет будущей жизни хозяина сего офиса в местах не столь отдаленных.

     У хозяина, ясное дело, предынфарктное состояние, ему даже нашатырю дают понюхать, но в это самое время гость с дикими криками (текст произвольный) бросается вон с явным намерением прорваться на свободу и уйти в бега. Но не тут-то было. Бравый молодец в маске выхватывает пистолет огромного размера и делает несколько выстрелов прямо в спину беглецу. Тот валится наземь. Здесь для непосвященных стоит отметить, что в закрытом пространстве, каковым считается комната, кабинет или офис, звук выстрела так бьет по ушам, что можно и ошалеть. Понятно, что хозяин и все присутствующие, кроме закаленных в боях молодцев, шалеют до последней крайности. Чему весьма пособляет и дикий визг совершенно обезумевшей секретарши. Ну понятно, что она кричит в такой ситуации: “Ай, убили-убили-убили!!!” Молодцы, правда, тоже несколько тушуются, и самый главный (судя по командирскому голосу) орет на стрелка: “Ты что, урод! Ты ж его завалил!!!”

     Именно этот момент и является самым важным. Выдерживается пауза. Секунды три-четыре. И вдруг невинно убиенный встает, отряхивается и начинает хохотать. За ним начинают смеяться, снимая маски, добры молодцы: «ПО-ЗДРА-ВЛЯ-ЕМ! С ДНЕМ РОЖ-ДЕНЬ-Я!» И тут же отстегивают хозяина от батареи. И открывают шампанское. И веселятся.

     А вы о чем думали? Это просто невинный розыгрыш. Тяпкин-Ляпкин, согласно указаниям шефа, организовал все по полной программе. Такая вот «шутка юмора».

     Разумеется, есть варианты. Можно и без пальбы. И без участия самого шутника. Просто явятся те же самые ухорезы в масках, опять же найдут наркоту (можно и ствол, но со стволом возни больше: отпечатки, то-се) и отволокут товарища на Петровку. Он там у следователя посидит, узнает о прибытии в Белокаменную новой партии зелья, образец которого как раз у него и найден. Погрустит сердечный часок-другой. А потом... Получит извинения - и бегом восвояси. На своей машине, разумеется. Хотя можно и машинку придержать - пусть на такси добирается. Или вовсе - на метро (вот смеху-то!). Впрочем, можно и покруче. Не в смысле отпустить, а в смысле напрячь. На Петровке все-таки одно, а в райотделе другое: бросили в КПЗ, а там пара вонючих алкашей, да невнемяемый наркот, да “бык”, который сразу лезет в драку. То-то веселья!

     Есть варианты и для дам, то есть “бизнес-вумен”. Хочет она, к примеру, кого-то поздравить. И что? Тут дело мягше и тоньше. Понятно, что ежели женщина захочет “поздравить”, то тут уж Ляпкин-Тяпкин со всей своей “полной программой” просто сопливый мальчик. Но в данном случае речь идет о сердечном, не побоимся такого слова, с любовью организованном поздравлении. К примеру, раздается в офисе звонок. Серкретарша взволнованно: “Полиграф Телеграфович! Смольный, то есть, тьфу, Кремль на проводе!» Имярек, разумеется, в Кремле был последний раз в славном детстве и запомнил лишь Царь-пушку. А тут такая честь! И надо же - день рожденья, - и звонок из Кремля! Ну понятно, общается по трубе не с первыми лицами, а с неким клерком, который сообщает, что вот, мол, за ваши деяния на ниве благотворительности (да, было дело, подарил детдому две упаковки сгущенки, вспоминает новорожденный), за ваши большие заслуги будет вручена вам грамота и (дальше трудно понять) то ли орден, то ли юбилейная медаль. Окрыленный новорожденный приосанивается. “Леночка! Меня до вечера не будет! По звонкам - я в Кремле!”

     Прибывает родимый к известной проходной. Пропуск, понятно, выписан. Он проходит в соответствующую приемную. “Ждите!” - говорят. Он и ждет. Час ждет. Другой. Третий. Выходит какой-то товарищ, то есть господин. А вы, извините, к кому? Новорожденный начинает что-то лепетать про медаль, про благотворительность, но, видя, что у вопрошавшего вытягивается от удивления лицо, уплотняет объяснение: “Вызывали!” И показывает пропуск. Чиновник вздыхает и распоряжается в адрес заведующей сей приемной секретарше: “Решите вопрос с товарищем”. И удаляется. Секретарша разбирается на удивление быстро: “Ах, извините! В списках была ошибка! Вашу фамилию перепутали”, и т.д., и т.п.

     Как говорится в таких случаях, из Кремля он шел оплеванный, но гордый.

     В офисе его встретили друзья: «ПО-ЗДРА-ВЛЯ-ЕМ! С ДНЕМ РО-ЖДЕ-НЬЯ!» Шампанское. Цветы. Поцелуи (друзей и подчиненных женского пола). И, конечно, подарки.

     Конечно, чего грешить на людей. Могут праздновать и по-людски. Нефтяники там (не самотлорские, понятно) нарядятся в мушкетеров и давай перед своими длинноногими дамами в смелых декольте шпагами махать (мимо противника, разумеется). Или “братья” известного “ордена плаща и топора” штурмом возьмут замок какого-то барона (можно и в кавычках). Тут, понятное дело, ребята покруче и морды могут, в раж войдя, поразбивать. Найдется кому. Ясное дело. За все ж уплачено.

     Или, наконец, ударится наш богатей во смирение. Ну в смысле дух там смирять, гордыню. В старое-то время что бы придумал самый забубенный гусар? Пошел бы пехом до Троице-Сергиевой лавры. А то и в Киев, к печерским старцам. Да и на Соловки бы махнул, чего уж там. Главное, покаяться суметь. И смочь.

     Нынешние позабористей “покаяния” сыскали. Слабо ли в самой Москве нищебродом-то послоняться? Среди всякой швали посидеть. И просить подаяние. Правда, неизвестно еще, нашелся ли храбрец в нищем виде на паперть перед храмом сесть. Грех ведь так-то над юродством потешаться. Впрочем, какие у них годы, глядишь, завтра и какой-нибудь Пузопозолоченный у Василия Блаженного “лазаря запоет”.

     Но сегодня все так, по-скромному. Сидит среди нищебродов в переходе миллионщик и просит “на прокорм”. И ведь подают. Хотя, казалось бы, на лицо человек вроде бы не голодный (и на велосипеде-то не объедешь), да народ-то у нас простой. Подают!

     И что самое интересное, опять же за побирушество свое голимое сей добродей платит еще некоей туристической (а вы как думали?) фирме, которая ему это место заплеванное в переходе отбила и еще охрану приставила. Со стороны не видать, а по деньгам-то, похоже, не хуже Кипра за неделю выскакивает.

     И вот возникает почему-то вопрос. Казалось бы, ну какое наше дело? А выскакивает. Вот была элита. Были храбрые князья и бояре. Были дворяне да купцы. В леших или в мушкетеров наряжались - у кого какие были предпочтения в разные времена. Только вот паскудства ни с ОМОНОМ, ни в нищем виде не делали. Если уж человек шутил - то сердечно, если уж шел в нищие, в паломники, в странники перехожие от богатой своей жизни - так уж всерьез, для спасения души, без шуток. Да и шуток по этому поводу не понимал (зубы у шутника мог вынести и князь, и рядовой гусар).

     Тут, наверное, только бытописатель Москвы дядя Гиляй и поможет. Он как-то подметил реакцию сибирских купцов, приехавших в начале XX века в Москву и обнаруживших вместо добрых трактиров (то есть русских ресторанов) новомодную “ресторацию” в парижском и ином духе: “Хозяина-то за то судить нечего. Его дело торговое. А безобразия от того, что раньше был народ, а нынче - публика”.