Разведпоиск под Центороем затягивался на несколько дней. Но десантникам было не привыкать к долгим горным походам. Вражеский лагерь, тщательно замаскированный в горной «зеленке», выдала подорвавшаяся на растяжке корова. Разминировав подступы к лагерю, поняли, что опоздали совсем не намного. Палатки были еще теплыми, на кострищах тлели угли. Трофеи были богатыми: боеприпасы, патроны, мины, продукты. «Душки» наверняка еще где-то рядом, понял старший лейтенант Евгений Тонких, приказав не осматривать трофеи, а занять круговую оборону. Как в воду глядел. Не успели его разведчики занять позиции, как по ним полоснули из автоматов. Развернув боевой порядок, до автоматизма натренированные солдаты открыли ответный огонь. И тут основные силы «духов» ударили с другой стороны. Обернувшись, Тонких не успел скомандовать, как был повален на землю солдатами.
     - Лежите, товарищ старший лейтенант, мы сами все знаем.
     Запустили красную ракету, вызвав таким образом бронегруппу, открыли огонь. Быстро определив, откуда стреляют, Тонких навел по рации артиллерию.
     Когда бой стих, поднялись на горку, откуда стреляли. Три мертвых «душка» с осколочными и пулевыми ранениями красноречиво подтверждали профессионализм офицера - и солдат натренировал здорово, и «артель» навел точно. Не зря бойцы прикрыли его собой. Понимают: завалят командира - не выжить и им. А еще, раз вдвоем, не сговариваясь, бросились его закрывать, значит, он, наверное, не самый плохой командир. И стало Тонких от этих мыслей хорошо и приятно. Значит, удалось ему сделать из этих парней настоящих разведчиков.
     За плечами командира подразделения капитана Евгения Тонких две командировки в Чечню. Тяжелее всего пришлось поначалу. Большинство солдат Тонких узнал за день до отправки в Чечню. Сначала, отдав своих бойцов, доукомплектовали другие роты, а через две недели пришел приказ собираться самим. Вот уж не зря аббревиатуру ВДВ в шутку расшифровывают как «возможны двести вариантов». Хорошо, два месяца прикрывали границу Дагестана с Чечней, активных боевых действий не было, успели как следует натаскать солдат.
     Первое, что точно знал Тонких от более старших, уже прошедших бой офицеров, - самому не растеряться в бою. Солдаты смотрят на офицера и действуют так же, как он. Второе правило касалось разведки. Выходя в рейд по тылам противника, солдат должен быть до автоматизма натренирован, как действовать в типовых ситуациях даже без командирской команды. Столкнулись в «зеленке» с боевиками - ближняя засада. Пулеметчик, вызывая огонь на себя, высаживает весь короб в «зеленку». Остальные рассредоточиваются влево и вправо - занимают круговую оборону и огонь по противнику. Если дальняя засада - огонь метров с трехсот и более - все, кто заметил, откуда стреляли, молотят очередями «зеленку». Если боевики, пропустив головной дозор, открывают огонь по ядру разведгруппы, ядро вступает в бой, а головной дозор с группой замыкания делают маневр влево и вправо, обходя боевиков с флангов.
     Гоняя солдат, что называется, до седьмого пота, Тонких добивался максимальной слаженности разведгруппы. Перед каждым выходом тренировали все еще раз.
     Не менее важное, чем тактические навыки, слагаемое успеха - человеческий фактор. Это Тонких понял еще взводным. В Чечне разведка жила как одна семья. Он и спал, и ел вместе с солдатами, называя их только по именам. Словом, был среди них своим. По-другому в разведке никак.
     Будучи в первой командировке в Чечню взводным, Тонких фактически уже рулил ротой. Штатный ротный, готовясь к новой должности, не мешал Тонких делать роту, что называется, под себя.
     Что во второй половине первой, что во второй командировках разведвыходы шли один за другим. Из шести месяцев второй в лагере жили около месяца. Остальное - сплошная война. Что погрузили с собой на БМД - с тем и поехали. Нагрузки нечеловеческие. Да за одно то, что его солдаты ходили по горам с полной выкладкой и килограммами налипшей на ноги грязи, всем, считает Тонких, впору ордена давать. Жаль, нет такой власти у ротного. Зато есть другая: организовать службу так, чтобы служилось бойцам в удовольствие. Но это уже скорее о мирном времени и повседневной жизни.
     После Чечни практически все подразделение, которое принял Тонких, разом уволилось. Остались лишь 12 прошедших с ним войну солдат. На них, сделав их сержантами, и стал опираться.
     Чтобы сделать роту управляемой, послушной, как пальцы руки, одной требовательности, понимал Тонких, мало. Делать, конечно, все будут, но не с душой. Поэтому, спрашивая с солдат, не меньше спрашивал ротный с себя, стараясь и в мирной жизни жить со своим подразделением как одна семья. День рождения у командира - в роте шесть огромных тортов, в выходные ротный с солдатами идет на футбол, в цирк или просто погулять в парк. Изыскав возможности, утеплил, украсил, обустроил расположение. Всем, кто достойно служит, обеспечил отпуск. Словом, показал солдатам - делает и будет делать для них все. Удивительно ли, что бойцы платят ему той же монетой, видя в командире человека? Разве могут его подвести?
     На должную высоту поднял Тонких роль сержантов, которые стали его правой рукой. Зачем ротному воспитывать солдат, если на это существуют сержанты? Работал с ними долго, прививая ответственность. Зато как отрадно потом было увидеть, как один из сержантов воспитывал повздоривших друг с другом солдат: «Мы ж в десанте служим, в разведке - сегодня вы ругаетесь, а завтра в Чечне будете выполнять боевую задачу...»
     Впрочем, без таких сержантов командиру никак. В роте - постоянная ротация офицеров. Вот и недавно из четырех его взводных троих выдвинули на повышение. Возмутился было Тонких - с кем работать-то?
     - Молодец, вырастил офицеров, - ответили ему в штабе полка, - набирай новых и дальше расти.
     Наберет и вырастит.
     - А рота хорошая, мне нравится, - говорит капитан Тонких о своих подчиненных.
     Сколько за этой оценкой командирского пота, наверное, известно только ему одному.