Болит и моя душа, ибо, несмотря на минувшие шесть десятков лет, до сих пор отчетливо вижу картинки отступающей в 1941 году Красной Армии. Вижу, как бредут пыльным шляхом усталые, оборванные и голодные красноармейские роты. У многих винтовки в густой коричневой смазке, сползшие обмотки. У некоторых - окровавленные бинты. На весь полк - четыре лошади. Одна пара тащит сорокапятку, другая - бронированный автомобиль образца 1917 года. Сельчане, глядя на эту убогость, со слезами на глазах говорили: «Ну почему нам раньше не сказали об этом? Да мы бы еще на две дырки затянули пояса и отдали бы своей армии последнее! Только бы не терпеть этого позора, чтобы нашу святую землю топтал чужой сапог!»
     Через несколько дней этим же шляхом пошли немецкие войска. На грохочущих мотоциклах, бронированных транспортерах, все добротно одетые и вооруженные до зубов... Да, в конце концов мы им сломали хребет. Но какой ценой! Скольких жизней не досчитались, сколько порушенных городов и сел пришлось подымать из руин и пепла! Потом еще лет десять зализывали кровоточащие раны. А будь наша армия сильной, кто бы рискнул ее испытывать? И на какую высоту могла бы подняться страна за это потерянное десятилетие!
     Сегодня модно бросать камни в наше недавнее прошлое. Дескать, зачем было все послевоенные годы держать такую огромную армию, тратить на ее вооружение столько средств? Ведь все оказалось напрасным - никакой войны не случилось, никто на нас не напал...
     А потому и не напал, потому и войны не случилось, что были сильны. Сегодня уже каждому известно, что воевать и выгребаться из войны во сто крат дороже, чем просто содержать современную армию. Современную - значит, обученную, хорошо вооруженную, достаточную количественно, а главное - состоящую из людей, преданных делу и Отечеству. И они пока не перевелись. Но...
     ...Совсем недавно довелось побывать в одном из авиационных полков Ленинградского военного округа. На мой вопрос, какие проблемы больше всего влияют на боеспособность части, командир полка Александр Волков молча достал из ящика стола стопку исписанных листков и со вздохом прижал их ладонью.
     - Это рапорты молодых офицеров с просьбой об увольнении, - сказал с болью. - Если всех отпустить, полк останется без технического состава, некому будет обслуживать самолеты.
     И рассказал, что пару лет назад кто-то из покинувших полк молодых авиационных техников устроился работать в аэрофлотовске предприятие «Пулково». А нынче заявился в полк на новенькой машине, с мобильником на ремне да еще подтрунивал над своими бывшими сослуживцами, что они-де за копейки вкалывают с рассвета до темна, не вылезая из своих драных замасленных комбинезонов. Зарплата у него на порядок выше, отдельная комната в общежитии, рабочий день регламентирован до минут - профсоюз строго следит за охраной труда. Заработал на машину, теперь на квартиру откладывает.
     - Агитация, как видите, предметная, а потому и действенная, - продолжал Волков. - У наших техников загорелись глаза. Вот и понесли мне рапорты. Чем удержать их? Обещать, что будет повышено денежное содержание? Так ведь судя по бюджету на следующий год, там даже намека нет на улучшение жизни военнослужащих. Как бы не отняли то, что имеем сегодня. Обнадежить квартирой бесплатной? Так в гарнизоне очередь на жилье перевалила за две сотни. И с каждым годом она только растет. Говорить о романтике воинской службы, о долге перед обществом - язык не поворачивается. А там, на гражданских авиапредприятиях, охотно берут наших технических специалистов. Почему бы и нет? Ни на обучение, ни на воспитание не надо тратить ни рубля, все оплачено из военного кошелька. Авиационно-технические вузы, слава Богу, еще не разучились готовить кадры высокой квалификации.
     Что утешительного я мог сказать командиру? Что на мрачном горизонте просветы появились - керосин вот не ограничивают, летать стали по два-три раза в неделю, молодые пилоты становятся на крыло. Он согласно кивал, а боль в глазах не таяла. Понимал, что не в его власти остановить надвигающееся крушение, причины которого находятся далеко за рамками полка.
     Да, судьбы лейтенантов, покидающих армию, часто складываются по-разному. Далеко не каждому удается схватить за хвост журавля в небе. Многие очень быстро начинают понимать, что синица в руке была куда как надежнее. В прошлом году мне довелось приложить немало усилий, чтобы помочь вернуться в армейский строй лейтенанту запаса Владиславу Евсееву. Офицер красиво и ярко начинал службу, считался перспективным командиром, я даже подготовил о нем большой очерк. Но прежде чем отправить материал в редакцию, позвонил в часть: как там наш герой? А герой, оказывается, навострил лыжи «на гражданку». Его убеждали, уговаривали, пугали военным трибуналом. Не помогло...
     Спустя два года пришел ко мне в корпункт и подавленно признался: не могу без армии. Попросил помочь вернуться в строй. Рассказал, что соблазнился предложением школьного товарища развернуть бизнес в торговле нефтепродуктами. План был заманчивым, сулил фантастические доходы. Друзья взяли крупный кредит, деньги перевели знакомому фирмачу из дочерней компании «Сибнефти» и стали ждать обещанный состав с нефтью. Но вскоре получили сообщение: их деньги сняты со счета фирмача и конфискованы по судебному иску. В счет погашения кредита пошли родительская дача, машина, все заработанные ранее средства. Евсеев сменил несколько мест работы. Был охранником, водителем автобуса, механиком в автосервисе. А удовлетворения не было. Служба в армии звала даже во сне.
     Увы, помочь я ему не смог, где он сейчас - не знаю. А ведь как важно, чтобы в такую минуту рядом был опытный наставник. Вот тому пример.
     ...В середине девяностых я получил письмо от близкого мне человека. Анатолий Григорьевич писал: «Сын Роман с детства мечтает стать офицером. В этом году оканчивает школу и уже заявил нам, что поступать будет только в высшее командное училище в Санкт-Петербурге. Если не трудно, узнай, какой там конкурс, и напиши мне». Романа я знал как способного, неглупого парня, отличного стрелка (с детства ходил с отцом на охоту), знающего и умеющего водить автомобиль. Было убеждение, что из него получится блестящий офицер.
     Разведав обстановку, написал Анатолию Григорьевичу и его сыну. Когда Роман приехал в Петербург, отвез его в училище, попросил знакомого офицера взять парня на контроль и в случае какого-нибудь недоразумения поставить меня в известность. К счастью, недоразумений не случилось, Роман уверенно набрал проходной бал, был зачислен курсантом и просто светился счастьем.
     А на втором курсе вдруг задурил: армию разгоняют, офицерская карьера бесперспективна, здесь он зря теряет время... Пришлось терпеливо и основательно поработать с парнем. Даже попросил руководство училища, чтобы Романа перевели в подразделение, где готовились будущие командиры для морской пехоты. Морпехи - краса и гордость армии, олицетворение мужества, чести и отваги. Красивая форма стала дополнительным аргументом в пользу продолжения учебы в военном вузе. На выпускных торжествах он стоял в строю с золотым кортиком и не скрывал счастливых глаз. Сразу понял подтекст моего короткого вопроса: «Ну что?» и так же коротко ответил: «Спасибо!»
     Казалось все ясным - сбылась мечта — назначение в морскую пехоту Балтийского флота, гарнизон в двухстах километрах от города, где живут родители, служи и радуйся. И вдруг опять письмо от Анатолия Григорьевича: «Роман хочет увольняться в запас. Не знаю, как отговорить его от этого безумного шага...»
     Пришлось связаться с парнем по телефону. Оказалось, часть расформировывается, личного состава нет, офицеры ходят часовыми в караул через день, живут в матросской казарме, питание всухомятку. Мое письмо Роману было коротким и сердитым: «Настоящие мужики к подобным трудностям относятся с юмором. Сжимают зубы и шаг за шагом устраняют все, что мешает службе. А слабаки бегут неизвестно куда и неизвестно зачем. Я думал, что ты настоящий мужик. Очень больно, что так ошибся».
     Через пару лет Роман приехал в Петербург показать молодой жене город и училище, где прошли его курсантские годы. На погонах уже по три звездочки, командует ротой. При разговоре о службе по-прежнему сетовал на неустроенный быт (комнатенка в семейном общежитии), мизерный оклад (без помощи родителей умерли бы с голоду), загруженность по службе (в роте всего один взводный), но все это уже звучало без надрыва и подавленности. Наоборот, с добрым юмором и уверенностью, что не это главное.
     - Ну что, два года не пропали даром? - спросил я не без интереса, в таком возрасте это серьезный отрезок для переоценки ценностей.
     - Главное, что мне нравится служба со всеми ее трудностями, - прямо посмотрел он мне в глаза. - Я на своем месте. А после выпуска хотелось всего и сразу...
     И еще поделился наболевшим уже о другом. О том, что никто с молодыми офицерами по-настоящему не работает. Считается, что они уже зрелые и ответственные люди. А это не так. Курсантам дают отличные профессиональные знания, но, считает Роман, не учат самостоятельно думать, осмысливать жизнь, принимать ответственные решения. А любой офицер должен уметь вовремя остановиться, оглянуться...
     Сказано это все было не без торжественности и некоторой самоуверенности, но по сути верно. Настораживал лишь один нюанс - убежденность, что у молодых лейтенантов есть право на некую инфантильность. Что умению думать, осмысливать жизнь и принимать решения их надо учить не только в стенах вуза, но и после того, когда они сами станут командирами и воспитателями. Не приучаем ли мы тем самым зрелых командиров к мысли, что они еще далеко не зрелые. Ведь это так соблазнительно, когда за тебя все решает кто-то другой.
     Недавно мне было доверено готовить к изданию трехтомник воспоминаний Героев Советского Союза об их боевых делах в годы Великой Отечественной. Два тома уже увидели свет. В каждом примерно по тридцать авторов. Всем им сегодня под восемьдесят и больше. Воевали в разных войсках и на разных фронтах, но в их фронтовых биографиях есть одно поразительное сходство: почти все ушли на войну в семнадцать-восемнадцать лет, а свои Звезды Героев получили в двадцать-двадцать два года! Командовали в этом возрасте батальонами, эскадрильями, дивизионами, торпедными катерами! Подвиги, за которые Родина отметила их своими высшими наградами, требовали не только мужества и храбрости. Необходимо было в первую очередь принимать зрелые и ответственные решения в экстремальных условиях боя. И эти по нынешним понятиям мальчишки действовали грамотно, обдуманно, смело. Откуда это?
     Формулировки ответов Героев были разные, но суть одна: время было сложное, каждый из них остро чувствовал свою личную ответственность за судьбу страны.
     Сегодня другие времена, другие песни. Это так. Но вряд ли подобное оправдывает массовую инфантильность молодых россиян, в особенности тех, кто выбрал военную судьбу. Времена и сегодня сложные, призрак опасности, повисший над страной в начале девяностых, не развеялся. Его составляющие - оскорбительная бедность народа, промышленная отсталость, безудержное «проедание» природных ресурсов... Сохранить армию - в этом сегодня личная ответственность каждого кадрового военного, от генерала до лейтенанта. Только не надо думать и говорить, что от нас ничего не зависит. Зависит. И еще как! За судьбу Ленинграда и Сталинграда каждый боец нес персональную ответственность, и наградой каждому была Победа.
     Да, служить сегодня в армии трудно. Быть офицером нелегко. Чего проще — хлопнуть дверью... Объяснений такому поступку можно найти сколько угодно. Но ведь от собственной совести не убежишь. Остановиться, оглянуться никогда не поздно. Выстоять, выдержать, не дрогнуть и не сбежать - значит, одержать победу над собой. Счастье, говорят, не в награде за доблесть, а в самой доблести.
     Наша армия обязательно вернет уважение и любовь народа, вернет себе славу непобедимой и легендарной. И эта победа будет общей наградой каждому, кто всегда помнил о своей личной ответственности за безопасность Отечества, кто, не кривя душой, может сказать: я сделал все, что было в моих силах.