Во времЯ ведения боевых действий требования к mass media ужесточились еще больше: аккредитованные журналисты были разделены на чужих и своих (то есть поддерживающих акцию), причем эксклюзивная информация, как и работа в войсках, разрешалась только последним. Если действия корреспондента, по мнению американского командования, не соответствовали интересам США, санкции следовали незамедлительно. Так, итальянского корреспондента выдворили из Ирака только за то, что тот сфотографировал одного убитого и двух раненых американских солдат. А Питера Арнета (NBC) за озвучивание позиции, отличной от официальной, вообще уволили из компании. Его участь разделил и Геральдо Ривера (FOX NEWS).
     С этого примечательного эпизода из новейшей истории взаимоотношений средств массовой информации и власти началась наша беседа с начальником отдела информационной безопасности в СМИ ГШ ВС РФ полковником Сергеем КАПЛИНЫМ накануне 85-летнего юбилея образования отдела.
     Это специфическое подразделение в структуре Минобороны возникло отнюдь не на пустом месте. Его история уходит в глубь веков. Известно, что первые работы по обеспечению информационной безопасности осуществлялись церковью еще в XIV – XV вв. С развитием книгопечатания эта деятельность перешла в компетенцию светских властей и стала широко использоваться для утверждения и сохранения господствующего строя.
     В России цензура возникла в начале XVIII века и носила общий характер. Первым российским цензором стал Петр I. Он единолично давал разрешение на печатание книг, иногда редактировал их. И только в 1812 году в составе военно-учетного комитета Военного министерства появилось подразделение военной цензуры для, как записано в должностных обязанностях, «осуществления контроля над военными изданиями и определения их соответствия цензурным установлениям». В последующие годы уточнялись задачи, совершенствовались штатные структуры.
     НОВЫЙ поворот в судьбе органов военной цензуры произошел в первые годы Советской власти, уделявшей пристальное внимание вопросам обеспечения информационной безопасности. Уже в декабре 1918 года было утверждено «Положение о военной цензуре». В стране, «где так вольно дышит человек», цензура буквально пронизывала насквозь все газеты и журналы. Так, согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 1947 года запрещалось информировать общественность о жизнедеятельности Вооруженных Сил. А за нарушение требований предусматривались солидные сроки наказания с его отбыванием где-нибудь под Магаданом или в тайге на лесоповале.
     Еще больше задач и прав у органов военной цензуры стало с образованием Главлита СССР. Военные цензоры, помимо ведомственных, должны были выполнять установки и этого новоиспеченного контролирующего монстра.
     И все же в условиях тотального контроля и запрета в прессе встречались «ляпы». Вот какой полуанекдотичный случай припомнил один из ветеранов этой службы полковник запаса Вячеслав Садов.
     После испытаний флагмана отечественного флота тяжелого авианесущего крейсера «Тбилиси» (впоследствии – тяжелый авианесущий крейсер «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов». - Прим. авт.) журналист «Правды» специально для «Красной звезды» подготовил интервью с главкомом ВМФ адмиралом флота Владимиром Чернавиным. Материал получился серьезным как в военном, так и в политическом плане. После долгих мучительных согласований интервью было опубликовано.
     А уже на следующее утро грянул гром. Выяснилось, что в материал вкралась неточность: крейсер был назван авианосцем, что противоречило соглашению на его выход из Черного моря к месту базирования. Мизерная оплошность грозила обернуться нешуточным скандалом.
     Тогдашний министр обороны Маршал Советского Союза Дмитрий Язов поручил начальнику Генштаба разобраться, дать опровержение и наказать виновных. Автор дал опровержение. А руководство Главной военной цензуры и «Красной звезды» отстояли нашу невиновность.
     Чуть свободнее журналистскому сообществу стало дышаться во времена гласности. Так, в конце 1980-х были сняты ограничения на публикации сведений об оказании интернациональной помощи в Корее, Вьетнаме, Египте, Сирии, фактов неудовлетворительного состояния боевой подготовки в частях и подразделениях.
     - Задачи военной цензуры на всем протяжении ее существования оставались неизменными. Изменялся лишь характер публикуемых сведений, - подытожил полковник Сергей Каплин.
     НОВАЯ эра во взаимоотношениях СМИ и цензурных органов наступила уже в наше время. С распадом Советского Союза и принятием Закона «О средствах массовой информации» цензура канула в Лету. Особенно повезло гражданским коллегам, избавившимся от всякого контроля. Вместе с тем появилась и оборотная сторона медали этой «вольницы».
     В некоторых печатных изданиях стали появляться публикации, по мнению военных специалистов информационной безопасности, содержащие государственную тайну. Особенно грешат в этом плане «Коммерсантъ», «Независимое военное обозрение», «МК», «Новые известия», «Совершенно секретно». По каждому такому факту проводится тщательное расследование и, если факт разглашения тайны удается доказать, возбуждается уголовное дело. Правда, признались в отделе, на сегодня ни один печатный нарушитель к ответственности так и не был привлечен.
     - Дело в том, - вступает в беседу заместитель Каплина капитан 1 ранга Петр Чугунов, - что в нормативных актах государства не прописан механизм определения нанесенного ущерба. Да и штата соответствующих специалистов для этого у нас нет.
     А вот в Вооруженных Силах подразделения информационной безопасности в СМИ остались. Правда, функции этих подразделений несколько изменились. Запрет как способ осуществления своих функций уступил место анализу содержания подготовленной информации и рекомендациям по поводу выполнения требований российских законов, продолжает Петр Владимирович. Окончательное же решение принимают автор и руководитель печатного органа. Правда, и ответственность за разглашение нежелательных сведений ложится именно на них.
     Формально это, конечно, так. Но вот в жизни, убежден, вряд ли руководство какого-либо военного СМИ будет, как говорится, намеренно обострять отношения с представителями надзорно-консультативного органа — себе дороже. При этом мнение автора, думаю, учитываться не будет.
     И все же в былые времена о нынешнем либерализме можно было только мечтать. Но не будем им обольщаться. И сегодня нередки случаи, когда подготовленный к печати материал отправляют в соответствующие инстанции на согласование, на что уходит немало времени. Ну а пока суд да дело, он морально устаревает, зачастую теряя актуальность.
     Другая ситуация. Офицер-консультант настойчиво советует иначе изложить какой-нибудь фрагмент материала. Возникает взаимное непонимание. За примерами далеко ходить не надо. Вот эпизод из собственной журналистской практики. Как-то один из консультантов порекомендовал мне откорректировать некоторую информацию в статье. Возникла дискуссия. Мой оппонент был непреклонен. Нависла реальная угроза снятия материала с полосы. Еще раз, проанализировав сложившуюся ситуацию, посоветовался с редактором. В итоге взаимоприемлемое решение было найдено. Материал, можно сказать, нисколько не пострадал.
     Еще один момент. В последние годы, как известно, были заключены международные договоры (Венский документ 1999 г. «Информация о военных силах» и Договор об обычных вооруженных силах в Европе), в которых рассекречена вся военная инфраструктура России с указанием дислокации частей и подразделений в европейской части страны до Урала. Более того. На межправительственном уровне ежегодно происходит обмен информацией. Но отечественным СМИ эти сведения разрешено публиковать лишь, как записано в договорах, «с явно выраженного согласия соответствующих сторон». Парадокс, да и только! Впрочем, здесь находят вполне резонное объяснение: эти данные не предназначены для огласки «третьим странам».
     Другой нюанс. На протяжении многих десятилетий у военных журналистов сложились тесные контакты с главными конструкторами, ведущими специалистами ВПК, что позволяет получать эксклюзивную информацию из первых рук. Но материал тормозится непосредственно перед публикацией. Пока он согласовывается, аналогичный материал без задержек выходит в гражданских СМИ. Приоритет потерян. В итоге падает рейтинг издания, уменьшается число подписчиков. Понятно, что в сложившихся условиях, когда быстрота и актуальность публикаций являются чуть ли не единственным условием успешной борьбы за читательскую аудиторию, конкурировать на равных со всеми военной прессе весьма сложно.
     - Производитель стремится выгодно продать свою продукцию. И подчас выдает ту информацию, которая будет способствовать осуществлению его успеха, — поясняет каперанг Петр Чугунов. – Но не всегда интересы производителя во всем совпадают с интересами государства. В результате преждевременно преданные огласке сведения могут навредить предстоящей сделке, нанести стране и самому заводу-изготовителю только урон.
     Справедливости ради отмечу, что офицеры информбезопасности понимают проблемы военной печати и стараются не вносить дополнительных трудностей в процесс подготовки материалов. Более того, на недавнем сборе начальников пресс-служб Вооруженных Сил было принято решение гарантированно обеспечить приоритет военным СМИ в освещении жизнедеятельности частей и подразделений. Реализовать бы его в полном объеме.
     На снимке: начальник группы отдела информбезопасности в СМИ ГШ ВС РФ полковник Сергей ОВЧИННИКОВ.