на главную страницу

23 Декабря 2003 года

История Отечества

Вторник

Верховный суд

Виталий МОРОЗ, «Красная звезда».



     15 июля 1941 года начальник Главного артуправления генерал-полковник артиллерии Н.Д. Яковлев обратился к генералу армии Г.К. Жукову, еще занимавшему пост начальника Генерального штаба, с предложением отвести во внутренние округа артиллерию большой и особой мощности. Обстановка на фронтах складывалась так, что эффективно использовать орудия крупных калибров не удавалось, а потерять их было легко. С чем же мы позднее собираемся наступать? Г.К. Жуков оставил на документе лаконичную резолюцию: «Немедленно отвести».
     Когда пришла пора долгожданного наступления, «Красная звезда» посвятила артиллерии РВГК статью, проникнутую гордостью за ее сохранение и боевой потенциал. На следующий день в редакцию позвонил А.С. Щербаков:
     - Кто разрешил печатать материал? Товарищ Сталин распорядился снять редактора и назначить с понижением в должности и звании.
     Ответственный редактор газеты дивизионный комиссар Д.И. Ортенберг, волнуясь, объяснил начальнику Главного политуправления, что статья подготовлена по инициативе редакции, но за консультацией автор обращался к А.М. Василевскому и все его замечания учел.
     Через полчаса Щербаков позвонил в редакцию вновь и сообщил, что Верховный вердикт изменил: «Редактор не виноват. Пусть работает». А спустя годы и годы маршал Василевский вспоминал о том эпизоде уже с улыбкой: «Да, разговор тогда был обстоятельный. Не забудешь!..»
     В кабинете руководителя «Красной звезды» Д.И. Ортенберга и сменившего его в июле 1943 года Н.А. Таленского всегда был кремлевский телефон. И.В. Сталину можно было позвонить напрямую, минуя его секретаря А.Н. Поскребышева. Но из «Красной звезды» Верховному Главнокомандующему никогда не звонили, предпочитая письменную форму общения. А вот Сталин в редакцию звонил, всякий раз рождая тревогу и мучительные раздумья, поскольку указания излагал одной, редко двумя фразами. Распознать их глубинный смысл всегда было трудно.
     Однажды корреспондент «Красной звезды» Савва Дангулов (автор послевоенных романов «Дипломаты», «Кузнецкий мост», «Заутреня в Рапалло») рассказал на страницах газеты, как наши инженеры и техники, не дожидаясь зарубежных инструкторов, самостоятельно собрали новые для них истребители «Аэрокобра». Когда инструкторы наконец прибыли, самолеты были уже в небе. На этот раз Сталин потребовал объяснений, минуя Щербакова: «Кто разрешил печатать материал?» «Никто», - таким был ответ. «Больше без разрешения об этом не пишите», - жестко заключил Верховный. Не писать об использовании Красной Армией техники, полученной по ленд-лизу? Ясность при случае внес лишь А.И. Микоян. Оказывается, публикация «Красной звезды» показалась обидной союзникам, и они заявили протест. Самолеты направлялись в СССР вместе с инструкторами. Это, дескать, советская сторона устроила волокиту с оформлением виз.
     Весьма драматичный поворот в ноябре сорок первого обрела публикация в «Красной звезде» фрагментов из трофейного документа - «Памятки германского солдата». С ним корреспондента «Красной звезды» познакомили в политотделе 4-й армии, сражавшейся на Волхове. Одну из цитат Сталин использовал в докладе, посвященном очередной годовщине Октябрьской революции. Иностранные корреспонденты поставили под сомнение подлинность чудовищной по содержанию памятки, попросили Совинформбюро предъявить оригинал. Между тем в 7-м отделении политотдела 4-й армии документ уже сожгли. По просьбе «Красной звезды» объявили поиск по всему Ленинградскому фронту и нашли-таки памятку, причем не в одном экземпляре. Ее самолетом доставили в Москву, а в редакции с облегчением перевели дыхание. Речь ведь шла о чести газеты.
     Первый раз Д. Ортенберг обратился к Сталину за разъяснениями по поводу социалистического соревнования. Да, было именно так. С началом войны «Красная звезда» об этом атрибуте мирного времени не упоминала. Фронтовые же газеты по требованию политорганов соревнование раскручивали. «Звездочку» начали упрекать в игнорировании инициативы масс. Справедливо ли, спрашивал ответственный редактор Сталина. Я держал в руках архивное письмо с резолюцией, написанной синим карандашом: «По-моему, права «Красная звезда», а фронтовые газеты не правы. И. Сталин». Через сутки наша газета опубликовала обзор фронтовой печати, в котором советовала не тратить силы и время на бесперспективную затею, надуманную самодеятельность. В войсках вздохнули с облегчением. О соревновании начисто забыли вплоть до Победы.
     Второй раз «Красная звезда» вынудила Сталина высказать свое мнение о том, кого можно критиковать в открытой печати. Только ли командиров взводов и рот? «Фронтовые и армейские газеты, - размашисто написал Верховный, - могут критиковать также действия средних и старших командиров. Необходимо только, чтобы критика была не грубая и не резкая, а тактичная и товарищеская». И эти слова «Красная звезда» воспроизвела в очередном обзоре фронтовой печати. От своего, разумеется, имени. На местах все поняли правильно.
     Некоторые указания Сталина остаются загадкой до сих пор. В самый трудный период обороны Москвы, 20 октября 1941 года, он потребовал напечатать на первой странице портрет Г.К. Жукова. Почему? То ли это значило, что конфликт, из-за которого Жукова освободили от должности начальника Генштаба, следовало считать исчерпанным. То ли Верховному Главнокомандующему таким образом хотелось показать армии и народу, что оборона столицы вверена людям с характером. То ли заранее назвать военачальника, на которого можно возложить ответственность за все возможные неудачи. Понимай, как хочешь.
     Редакции не раз приходилось при личном участии Сталина определять судьбу некоторых писателей, зачисленных ее корреспондентами. Так было с Федором Панферовым. Писатель не смог в указанный предписанием срок убыть во фронтовую газету, куда получил назначение, и направил письмо с объяснением причин Сталину. Тот переправил его в парткомиссию с резолюцией: «Разобраться». Федор Иванович, понимая, что его ждет, поспешил за спасением в «Красную звезду» и в тот же день убыл на фронт ее сотрудником. После его первой публикации зазвонил кремлевский телефон. «Панферова печатайте», - было сказано знакомым каждому голосом.
     Чтобы печатать очерки Андрея Платонова, Александра Авдеенко, отлученных перед войной от литературы, потребовалось заранее просить разрешения. Об Авдеенко ответственный редактор сообщал Сталину письмом. Мол, автор «клеветнического» фильма «Закон жизни» теперь командует минометным взводом в 131-й стрелковой дивизии, его считают толковым и мужественным офицером. Можно ли печатать то, что он пишет между боями? «Авдееенко печатайте, - разрешил Сталин. - Он искупил вину». Кстати, опубликованный вслед за этим очерк писателя, ставшего позднее корреспондентом «Красной звезды», так и назывался - «Искупление кровью». Это была первая в стране публикация об офицере, лейтенанте, направленном за провинность в штрафной батальон, его мыслях, переживаниях, устремлениях. В ней было много личного, испытанного самим Авдеенко.
     Вряд ли Сталин находил время для внимательного прочтения «Красной звезды», за которую, между прочим, по-своему отвечал как нарком обороны, учредитель. Но просматривал он ее, стратегически оценивал постоянно. Однажды потребовал прекратить публикации из 19-й армии, которой командовал генерал-лейтенант И.С. Конев. Работавшая там бригада журналистов-краснозвездовцев явно перестаралась. Успехи частей армии преувеличивались, тон репортажей не соответствовал общей обстановке и на Западном, и на других фронтах. Другой раз потребовал, чтобы «Правда» перепечатала из «Красной звезды» серию очерков Александра Полякова о боевых действиях артиллеристов. «Богу войны», по мнению Верховного, центральная печать уделяла меньше внимания, чем требовалось.
     Сильное впечатление на Сталина произвел снимок краснозвездовца Виктора Темина, на котором были запечатлены вернувшиеся в строй гвардейцы, дважды и трижды раненные в боях. Об этом редакции стало известно от начальника тыла Красной Армии генерал-полковника интендантской службы А.В. Хрулева. В день выхода газеты в свет Верховный Главнокомандующий поручил ему разработать для раненых особые знаки отличия, которые сохранились до наших дней.
     В январе сорок третьего при введении в Красной Армии погон Сталину захотелось увидеть, как будут выглядеть центральные газеты с сообщениями и иллюстративным материалом на эту тему. В Кремле он перечитал в полосе передовую «Красной звезды» о погонах, предложил особо подчеркнуть, что это забота не только о внешнем виде военнослужащих, но и укреплении дисциплины, порядка, утверждении особой культуры взаимоотношений в частях. Абзац, где говорилось, что погоны – это не возвращение к прошлому, Сталин вычеркнул. Отметьте, посоветовал, что погоны придумали не мы. Они всегда были в Русской армии, а ее славой, традициями нам следует дорожить.
     На том совещании выяснилось, что только «Красная звезда» начала публикацию материалов о погонах с первой страницы, остальные, гражданские, если так можно сказать, газеты разместили их на внутренних полосах. «Всем сделать, как в «Красной звезде», - распорядился Сталин. «Завтра будет много разговоров», - подытожил он непродолжительный обмен мнениями. Введение погон действительно стало для армии неожиданностью, хотя к тому дню уже были заготовлены миллионы этих наплечных знаков различия. К их изготовлению, как стало потом известно, привлекались даже надомницы. Хранить тайну в то время умели.
     О том, как Сталин реагировал на некоторые критические сигналы «Красной звезды», мы недавно рассказывали в материале «Только корреспондент сказал правду» (номер за 20 ноября с.г.). Публикация вызвала отклики. Наш давний читатель генерал-майор Юрий Иванович Науман прислал в редакцию из домашнего архива копии некоторых документов, имеющих отношение к теме разговора.
     Речь шла о том, что корреспондент «Красной звезды» капитан Ефим Гехман, столкнувшись на Калининском фронте с плохой организацией питания личного состава, направил Верховному Главнокомандующему рапорт по этому поводу. Сталин в тот же день отрядил в Калинин комиссию для проверки фактов в составе А.С. Щербакова, А.В. Хрулева и Е.А. Щаденко. Выводы и предложения комиссии Государственный Комитет Обороны обсуждал на двух заседаниях. Было принято развернутое постановление ГКО № 3425 от 24 мая 1943 года, а затем объявлен приказ НКО № 374 о кардинальных мерах по совершенствованию всей системы питания красноармейцев. К суровой ответственности, вплоть до предания суду военного трибунала, были привлечены многие высокие должностные лица на Калининском фронте. Взыскание получил и бывший командующий фронтом генерал-полковник М.А. Пуркаев, убывший к новому месту службы.
     Менялась система доставки продовольствия в войска. С тех пор не полк доставлял своим скудным транспортом грузы из дивизионного обменного пункта в батальоны и роты, а наоборот – их в полк доставляла дивизия. В дивизию продовольствие и иные грузы со своей базы доставляла армия и так далее, вплоть до центральных органов снабжения.
     Менялась персональная ответственность за вопросы тыла, войсковое хозяйство и материальное снабжение частей и соединений. Приказом № 374 она возлагалась на первых членов военных советов фронтов (раньше по положению за снабжение отвечали вторые члены военных советов), и все они были названы поименно: П.К. Батраков, А.А. Жданов, Т.Ф. Штыков, Ф.Е. Боков, Д.С. Леонов, Н.А. Булганин, И.З. Сусайков, К.Ф. Телегин,, Н.С. Хрущев, А.С. Желтов, К.А. Гуров, А.Я. Фоминых, Л.З. Мехлис. Поскольку приказ доводился до командиров отдельных батальонов (дивизионов) включительно, отныне в войсках знали, кого, кроме командующих, в первую очередь благодарить за хорошее, а кого - проклинать за плохое питание.
     Некоторые «непопулярные» виды продуктов выдавать действующей армии приказ запрещал. В составе Главного управления продснабжения Красной Армии создавалось управление питания, на фронтах и в армиях – соответственно отделы и отделения питания. Начальник тыла получил задачу подготовить для действующей армии к 1 сентября 1943 года необходимое количество женщин-поваров.
     Впрочем, это перечисление покажется скучным нынешнему читателю. А вот слова из приказа НКО, которые «Красная звезда» воспроизвела в своей передовой, по-моему, и сегодня звучат актуально: «Наши командиры, по-видимому, забыли лучшие традиции Русской армии, когда такие полководцы, как Суворов и Кутузов, у которых учились полководцы всей Европы и у которых должны учиться командиры Красной Армии, сами проявляли отеческую заботу о быте и питании солдат и строго того же требовали от своих подчиненных».
     Факты, на которые обратил внимание Верховного Главнокомандующего корреспондент «Красной звезды» в звании капитана, Сталин назвал в приказе «преступно безответственным, нетоварищеским, несоветским отношением» к людям. Сегодня в таких ситуациях мы оперируем иными словами, но очень похожие факты случаются. Вспомним, к примеру, события на острове Русский.
     О прошлом, забытом и полузабытом, если бы не предстоящее 80-летие «Красной звезды», мы, наверное, не стали бы вспоминать. К тому же читатель вправе заметить: Сталин уподоблялся непогрешимому верховному судье и в тех случаях, когда была очевидной его личная вина. Но заметки эти о другом. Хочется, чтобы во все времена печатное слово было обдуманным, выверенным, точным. Чтобы оно вызывало доверие читателя, рождало отклик в его душе. Чтобы работало.


Назад
Rambler TOP 100Яndex
 

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler's Top100 Service