Устремление России на Юг имеет более чем тысячелетнюю историю. Первое упоминание в летописи о появлении русских лодок у Константинополя относится к 866 г., когда поход возглавляли приближенные Рюрика Аскольд и Дир. Последующие экспедиции на Царь-град были в разной степени успешными, и все они обусловливались стремлением русских князей победою заполучить дань. Существовала и другая причина пристально всматриваться в южную сторону, ибо оттуда кочевые народы постоянно угрожали Руси и регулярно совершали набеги. Необходимая оборона от такого врага заключалась в его покорении, именно этим объясняется завоевание при Иване Грозном Астраханского царства. Поскольку Астрахань не являлась большим и сильным государством и к тому же поддалась сама, обычно употребляемое в этом случае слово «покорение» не совсем точно отражает суть происходившего. Шла типичная колонизация.
     Когда же растущее русское царство нашло в себе силы обозначить свой интерес за Кавказским хребтом, пришлось иметь дело не только с проживающим там населением, но и с расположенными в тех краях крупнейшими государствами – Турцией (Оттоманской Портой) и Персией. Это было делом доселе невиданным и сложным. Тот же знаменитый в нашем народе Стенька Разин, придя со своим казацким отрядом в Персию, несколько лет продержал в своих руках одну из персидских провинций, но закрепить ее за Россией, подобно Сибири навечно, сил у казаков не хватило.
     Поскольку Оттоманская Порта в то время владела обширными территориями в Европе, она была участником и европейской политики. Какое-то время европейские державы, боясь турецкого соседства, усердно приглашали русских царей к войне с турками, указывая при этом на тесную связь России с христианским населением Порты и на обязанность Москвы восстановить восточную греческую империю на развалинах турецкой. Однако как только Россия оказалась готовой достичь обозначенной европейцами цели, Европа с негодованием и ужасом отвернулась от этой программы и начертала для себя другую – всеми средствами поддерживать Турцию против нашей страны.
     Забегая вперед, отметим, что поддержка со стороны Великобритании, Франции и других европейских стран оказалась для Турции медвежьей услугой, поскольку в конце ХIХ века привела к финансовому закабалению Турции и банкротству в 1879 г. турецкого правительства. Проблема долга Оттоманской империи была окончательно решена лишь в 1944 г. Сама история доказала, что двигаться в фарватере западноевропейской политики, поощряющей конфронтацию Турции с Россией, для Турции оказалось себе дороже. Однако в те далекие дни, когда на рубеже XVIII века русский военный корабль с петровским посланником Емельяном Украинцевым на борту встал на якоре против Константинополя, в Оттоманской империи не на шутку испугались московского царя. Испугались и в Европе.
     «От послов цесарского, английского, венецианского, - писал Украинцев Петру I, - помощи мне никакой нет. Послы английский и голландский во всем держат крепко турецкую сторону и больше хотят всякого добра туркам, нежели тебе, великому государю; завидуют, ненавидят то, что у тебя завелось корабельное строение и плавание под Азов и у Архангельска; думают, что от этого будет им в их морской торговле помешка».
     Несмотря на поддержку Европы, Турция в те годы чувствовала истощение сил, и 18 августа
     1700 г. в Москве Петр I праздновал турецкий мир, приобретение Азова и прекращение обязанности посылать дары крымскому хану. На следующий день была объявлена война Швеции, в которой у России нашлись в Европе союзники. Однако истинное отношение европейских держав к России отражалось в вышеупомянутом донесении Украинцева, а проявилось на деле после Полтавской победы Русской армии. Шведский король Карл XII бежал в Турцию, где изо всех сил старался склонить Порту к войне с Россией. Он представлял дело таким образом, что если дать Петру возможность воспользоваться победой над Швецией, то пострадает от этого Турция, которая поэтому и должна помочь Швеции, дать ей поправиться и вновь сдерживать властолюбивые замыслы России. Подобные внушения приходили в Стамбул также из Парижа. И напуганная Порта в 1711 году объявила России войну.
     Для России это означало, во-первых, что окончание Северной войны отодвигается на неопределенный срок и, во-вторых, полную неясность перспектив войны с Портой. «Нам предстоит безвестный и токмо единому богу сведомый путь», - писал Петр I в то время. Россия не могла сосредоточить все войска на юге, но, несмотря на пятикратный перевес противника в сражении у Прута, наша армия сумела отбить неприятеля, нанеся ему серьезные потери. Янычары отказались возобновить нападение и требовали от визиря заключения мира. Петр не знал положения дел в турецком войске, зато видел отчаянное положение своего - кровавая битва и зной порядком измотали наших, помощи ждать было неоткуда. В результате визирю предложили мир и подарки. Визирь предложение принял, русское войско отошло к своим границам. Условиями мира были отдача Порте Азова, разорение Таганрога и других новопостроенных с русской стороны городов, а также невмешательство России в польские дела. При этом последнее условие Стамбул считал важнейшим. Поскольку у Петра имелся союз с польским королем, Порта опасалась, что через польские земли Петр, дай только ему волю, проведет свои войска и окончательно сокрушит Швецию, после чего не только сможет вернуть Азов, но и через Польшу снова вступить в турецкие владения.
     Мир с Портой на вышеперечисленных условиях был заключен в 1713 году. Продолжение Северной войны не давало возможности нашей стране продвигаться на Юг и даже заставило отказаться от завоеванных ранее рубежей. Но время выхода России на Каспий и на Кавказ неотвратимо приближалось.
     Обычно деятельность Петра I представляется обращенной исключительно на Запад. Однако выход к Балтике и «окно в Европу» в самом широком смысле этого слова было далеко не единственным делом жизни первого российского императора. Завершившаяся в
     1713 г. война с Портой и опасение, что она может возобновиться, заставляли Петра обратить свой взор на Юг. И как только закончилась Северная война, ареной неутомимой деятельности императора стали Каспийской море и Кавказ.
     Кроме стремления обезопасить себя от угрозы со стороны Порты, появилась еще одна цель продвижения на Кавказ и Каспий, имевшая стратегический масштаб и, между прочим, не достигнутая до сего дня. Петр I хорошо понимал, как важно для России стать посредником в торговле Европы и Азии, насколько от этого сможет обогатиться русский народ. Не случайно, что именно урон, нанесенный русским купцам в Шемахе, которая тогда принадлежала Персии, и стал поводом похода Петра в персидский край. В то время центральная власть персидского шаха настолько ослабла, что и не было ее вовсе по окраинам Персии. В Шемахе, например, русские купцы пострадали не от персиян, а от захвативших 7 августа 1721 г. город лезгинцев и казыкумыков под предводительством Даудбека и Суркая. При этом сначала русским торговцам завоеватели пообещали, что их грабить не будут, однако слово свое сдержать смогли лишь до вечера…
     Надо отметить, что Петр I был весьма осведомлен о положении дел в Персии. О персидских делах он получал известия от своего посланника Артемия Волынского, делали свое дело и военные разведчики. Вот с каким наказом был отправлен в 1720 г. в Персию капитан Алексей Баскаков. «Ехать в Астрахань и оттуда в Персию под каким видом будет удобнее и поступать таким образом: 1) ехать от Терека сухим путем до Шемахи для осматривания пути, удобен ли для прохода войск водами, кормами конскими и прочим; 2) от Шемахи до Апшерона и оттуда до Гиляни смотреть того же, осведомиться также и о реке Куре; 3) о состоянии тамошнем и о прочих обстоятельствах насматриваться и наведываться и все это делать в высшем секрете».
     Продвижение России в Закавказье совпадало со стремлением грузин и армян избавиться от персидского владычества. Летом 1721 г. Волынский писал Петру:
     «Грузинский принц (Вахтанг) прислал ко мне и к сестре своей с тем, чтоб мы обще просили о нем ваше величество, дабы вы изволили учинить с ним милость для избавления общего их христианства и показывает к тому способ: 1) чтоб ваше величество изволили к нему прямо в Грузию ввести войск своих тысяч пять или шесть и повелели засесть в его гарнизоны, объявляя, что он видит в Грузии несогласие между шляхетством, и ежели войска ваши введены будут в Грузию, то уже и поневоле принуждены будут многие его партию взять;
     2) чтоб для лучшего ему уверения изволили сделать десант в Персию тысячах в двести или больше, чтобы отобрать у них Дербент или Шемаху, а без того вступать в войну опасается;
     3) просил, чтоб изволили сделать крепость на реке Тереке между Кабарды и гребенских казаков и посадить русский гарнизон для свободной с Грузиею коммуникации и для его охранения. И, как видится… все его предполагаемые резоны не бессильны. Вахтанг представляет о слабом нынешнем состоянии персидском, и какая будет вам собственная из оной войны польза, и как персияне оружию нашему противиться не могут; ежели вы изволите против шаха в войну вступить, он, Вахтанг, может поставить в поле своих войск от 30 до 40 тысяч и обещает пройти до самой Гиспагани (Исфахан – крупнейший в то время город в центральной части Персии. – А.Т.)…»
     В 1722 г. восставшие под предводительством Магмуда афганцы разбили войско шаха Гуссейна, заняли Исфахан, а самого шаха пленили. Порта могла воспользоваться падением Персии и утвердиться на берегах Каспийского моря, которое Петр считал необходимым, – для соединения по рекам и каналам с Балтийским. Медлить было нельзя.
     18 июля 1722 г. Петр с войском отплыл из Астрахани. Пехоту разместили на кораблях, конница шла посуху. Надо отметить, что во многих местах русскому войску не сопротивлялись, и Петру с Екатериной персидские наибы (наместники) и местная знать оказывали царские почести, выражая желание быть под его покровительством. Договор с Персией был подписан в сентябре 1723 г. Россия обещала новому персидскому шаху Тохмасибу «сильное вспоможение против всех его бунтовщиков». За военную помощь из России шах уступал в вечное владение Дербент и Баку с принадлежащими им землями, в том числе вдоль Каспия, а также провинции Гилянь, Мазандеран, Астрабад, «дабы оными содержать войско, которое его императорское величество к его шахову величеству против его бунтовщиков в помощь посылает, не требуя за то денег».
     Народом, желавшим продвижения России в Закавказье, были также армяне. Первый план освобождения армян от персидского господства в 1701 г. боярину Головину представил прибывший из Баварии армянин Ория. Впоследствии Ория направил письмо Петру I, и весною 1702 г. Ории объявили, что его предложения приняты, что когда шведская война завершится, то освобождение армян будет непременно предпринято. В течение последующих двадцати лет армяне неоднократно обращались к русскому царю с просьбой о защите. Вследствие такой просьбы, последовавшей от армянского патриарха Нерсеса в 1723 г., была отправлена «императорская милость и поздравление честному народу армянскому, обретающемуся в Персии». В грамоте объявлялось, что армяне могут беспрепятственно приезжать в Россию для торговли; повез грамоту некто Иван Карапет, которому было велено убедить армян в готовности императора принять их под свое покровительство после того, как удастся утвердиться на побережье Каспия.
     Каспийским походом Петра была изрядно обеспокоена Порта. Ее тревогу усиливали как могли находящиеся в Стамбуле послы западных стран, прежде всего Англии. В адрес русского императора зазвучали из Стамбула угрозы (хотя на самом деле Порта не хотела войны с Россией), но Петра нельзя было напугать. Вот что, в частности, он приказал написать своему резиденту в Константинополе Ивану Неплюеву в 1723 г.
     «Наши интересы отнюдь не допускают, чтобы какая другая держава, чья б ни была, на Каспийском море утвердилась… Если Порта, без всякой со стороны нашей причины, хочет нарушать вечный мир, то мы… к обороне своей, с помощью божиею, потребные способы найдем». Порта тем временем овладела персидской Грузией, заняв Тифлис, и соглашалась остановить свои войска только после овладения Эриванью (Ереваном) и Гянджой. Французский посланник де-Бонак, будучи посредником в переговорах Неплюева с турецкой стороной, убеждал Порту не втягиваться в войну с Россией. Турки и сами говорили, что в угоду Англии ссориться с Россией нельзя, вспоминая, что от английского обещания помогать Швеции в войне против России толку для Швеции не было. Однако британцы продолжали подталкивать Порту к конфронтации с Россией; через какое-то время произошли некоторые перемены в позиции де-Бонака. Несмотря на все это, войны тогда не случилось. 12 июня 1724 г. был подписан договор, по которому пространство от Шемахи по прямой линии к Каспийскому морю разделялось на три равные части, две из которых, прилегающие к морю, оставались за Россией, а третья – под владением вассала Порты Дауда. Этим договором произведено было разграничение русских и турецких владений на Кавказе и закрепление России на Каспии. Долгая, но победоносная для России битва за Кавказ, за освобождение стремившихся к российскому покровительству закавказских народов была впереди.