«Битва под Ленинградом, - писала в свое время английская газета «Стар», - поселила тревогу среди немцев. Она дала им почувствовать, что они лишь временные хозяева Парижа, Брюсселя, Амстердама, Варшавы, Осло».
     Как непосредственный участник Ленинградской эпопеи, считаю Ленинград тем пробным камнем, прочность которого зародила сомнения даже у самых самоуверенных, но не потерявших из-за первых успехов рассудка немецких генералов.
     Во многом усомнился и немолодой уже, 65-летний генерал-фельдмаршал В. фон Лееб, всего год назад обласканный за разгром англо-франко-бельгийского гарнизона из 40 дивизий в районе Дюнкерка. Именно Лееба вместе с его 18-й армией Гитлер бросил на Ленинград, чтобы и здесь за те же 9 дней добыть победу.
     Возглавляемая Леебом группа армий «Север» осадила город, яростно, не считаясь с потерями, штурмовала его южные пригороды, обрушила на городские кварталы сильнейшие удары авиации и артиллерии. А Ленинград, взятый в блокаду, и не думал сдаваться. Лееба отправили в отставку.
     Предпринималась не одна попытка вызволить ленинградцев из беды. В январе 1943 года блокада была наконец прорвана южнее Ладожского озера, но до ее снятия было еще далеко. Лишь спустя год, опять в январскую пору, Ленинградский и Волховский фронты во взаимодействии со 2-м Прибалтийским, объединив усилия, добились цели: к многострадальному городу были открыты главные дороги.
     Наша 123-я ордена Ленина стрелковая дивизия, как и при прорыве блокады год назад, наступала во втором эшелоне и включилась в сражение, когда войска первого эшелона штурмовали Гатчину. Этот стратегически важный пункт обороняли крупные силы врага, и дивизия, выходя на коммуникации и тылы противника, обходила город с востока. Чувствуя, что им грозит западня, гитлеровцы под ударами войск, непосредственно атаковавших город, начали отходить на юг.
     В руках командира дивизии генерал-майора А.П. Иванова был важный козырь, которым он умело пользовался, - отдельный лыжный батальон - маневренное, мобильное, сильное в огневом отношении подразделение. Скорее даже часть, способная решать довольно сложные задачи. Войска в ту мягкую зиму старались не отрываться от наезженных дорог, а лыжному батальону нипочем были и лесная глухомань, и заболоченные места. Он мог тащить на волокушах минометы, боеприпасы, эвакуировать раненых.
     Развал фронта под Ленинградом переполошил гитлеровцев. Ссылаясь на приказ фюрера, командир 50-го армейского корпуса, прикрывавшего Лужское направление, требовал «держать позиции во что бы то ни стало». Особое значение враг придавал железнодорожной станции и поселку Сиверский, что на полпути от Ленинграда к Луге. Наступление здесь застопорилось, и, чтобы не идти напролом, командир дивизии решил и в данном случае воспользоваться возможностями лыжного батальона. Он был уверен в комбате капитане Ткаченко, хорошо знал и ценил его заместителей капитанов Кочергина и Анисимова, начальника штаба Аграновича. Все они немало потрудились, чтобы новое формирование отвечало самым высоким требованиям.
     - Вашему батальону, - показывая на карту, ставил задачу капитану Ткаченко комдив, - надлежит под покровом ночи обойти поселок Сиверский слева и решительно атаковать противника с фланга и тыла. Как только батальон завяжет бой, возобновит наступление вся дивизия. К утру Сиверский мы обязаны взять.
     Многоопытный Иван Ефимович Ткаченко и до этого не раз отличался в боях. Он решил нанести удар по противнику одновременно с нескольких сторон. В темноте гитлеровцы не сразу разберутся, кем атакованы - батальоном или целой дивизией.
     Пока комбат ставил задачу командирам подразделений и отдавал приказ, вернулись разведчики во главе с лейтенантом Соколовым. Их доклад внушал надежду: левее Сиверского сплошной линии фронта нет, лесом, кустарником можно проскочить.
     Батальон быстро и бесшумно осуществлял обходной маневр - сказывались многомесячная подготовка, умение не только ходить на лыжах, но и совершать по сигналам перестроения, тащить за собой грузы. Вскоре разведчики через связного донесли о встрече с двумя партизанами. Партизаны считали важным помешать противнику взорвать мост через реку Одереж. В этом был резон.
     Уточняя задачи командирам рот, капитан Ткаченко неожиданно спросил:
     - А если противник раньше времени обнаружит кого-нибудь из вас и завяжется перестрелка? Что тогда?
     И сам же ответил:
     - Тогда немедленно атакуем врага и накрываем огнем минометной роты.
     Предусмотрительность комбата оказалась не лишней. 2-я рота старшего лейтенанта Кулагина была обнаружена в момент сосредоточения на берегу реки. Как только враг всполошился, капитан Ткаченко серией красных ракет бросил подчиненных в атаку. Тут же заявила о себе минометная рота, в разных местах затрещали пулеметы, автоматы. Противник стал спешно отступать на юго-западную окраину поселка, то и дело попадая под плотный огонь лыжников.
     Вслед за лыжным батальоном удар на врага обрушила вся дивизия. Противник начал отступление в сторону Луги.
     Позднее на груди капитана Ткаченко рядом с орденом Александра Невского появился орден Красного Знамени. Орденом Красной Звезды был награжден старший лейтенант Г.Л. Самусенков, рота которого захватила вражеский аэродром и два самолета на нем. Наград удостоились десятки других лыжников.
     Поселок Сиверский помнит нашу 123-ю дивизию. Ее именем названа одна из улиц, частые и желанные гости поселка - ветераны соединения, участники давних боев. В эти дни Сиверский снова радушно принимает дорогих гостей. Об этом мне поведал председатель совета ветеранов дивизии полковник в отставке И.И. Остапенко. При штурме Сиверского он был комсоргом 272-го стрелкового полка.
     27 января 1944 года всю страну облетела весть о полном снятии блокады Ленинграда. Московский салют в честь славной победы по решению Ставки слился с салютом ленинградским. Как вспоминал командующий артиллерией Ленинградского фронта, будущий маршал артиллерии Г.Ф. Одинцов, в городе-герое с трудом удалось собрать 324 орудия и необходимое количество ракет. В 20.00 27 января грянул первый из 24 победных залпов. Все население высыпало на улицы. Ракеты осветили Зимний дворец, университет, Исаакиевский собор...
     Необыкновенный подъем испытывали в те дни и наступающие войска. 12 февраля наша 123-я ордена Ленина стрелковая дивизия одной из первых ворвалась в Лугу, водрузив над ней Красное Знамя. По приказу Верховного Главнокомандующего дивизия получила почетное наименование Лужской. Об этом раньше всех сообщила дивизионная газета «На боевом посту», редактором которой в ту пору мне посчастливилось быть.