В эти дни широко отмечается годовщина 100-летия Русско-японской войны и связанных с ней героических событий. Так, митинг памяти прошел на Морском кладбище во Владивостоке. Почтить память героев знаменитого боя крейсера «Варяг» и канонерки «Кореец» пришли моряки-тихоокеанцы, ветераны, представители молодежных организаций города. 100-летие подвига отметили в Прибайкалье. Центром торжеств стало село Биликтуй в 50 километрах от Иркутска, где похоронены участники тех далеких событий - матросы Алексей Охлопков и Прокопий Симбирцев. Приехавшие на торжества моряки-ветераны из Ангарска и других городов вместе с учащимися местной школы под Андреевским флагом с песней «Наверх вы, товарищи» прошли по улицам села к зданию библиотеки, где установлена мемориальная доска в честь героев. Панихида по погибшим русским морякам состоялась в Санкт-Петербурге на месте, где некогда стоял храм-памятник «Спас-на-Водах». Флотский мемориал героям, возведенный по указу императора Николая II, был взорван в 1932 году. К нынешней вековой дате здесь возведена часовня святителя Николая Чудотворца, которой потомки офицеров Российского флота передадут семейные реликвии.
     Подвиг российских моряков отмечают не только в России. Так, в Республике Корея проходят мероприятия, посвященные морскому сражению крейсера «Варяг» и канонерки «Кореец» с превосходящей японской эскадрой. Торжества начались с церемонии возложения венков на месте гибели «Варяга» в бухте Чемульпо вблизи порта Инчхон, куда прибыл отряд боевых кораблей Тихоокеанского флота в составе ракетного крейсера «Варяг», большого противолодочного корабля «Адмирал Трибуц» и малого противолодочного корабля «Кореец». В Инчхоне также будет открыт памятник российским морякам. Это первый российский памятник на территории Республики Корея.
     Накануне, 6 февраля, у острова Цусима в Корейском проливе российские корабли почтили память соотечественников, погибших в Цусимском сражении. Под звуки траурного марша на воду были спущены три венка, моряки преклонили колена на минуту молчания, а корабельные орудия дали залпы. Впервые в церемонии участвовали и японские военные моряки эскадренного миноносца «Ямаюки».

     

---

     В отличие от Первой мировой, нареченной «Забытой», эта война вроде бы находится у нас на слуху: подвиг «Варяга», гибель адмирала Макарова и художника Верещагина, Цусимское сражение, оборона Порт-Артура, блистательный генерал Кондратенко, бездарные Куропаткин, Стессель, Алексеев… Вот, однако, и все, что можно припомнить навскидку. Наши знания здесь, к сожалению, ограничиваются песней про «Варяга», романами «Цусима» А.С. Новикова-Прибоя, «Порт-Артур» А.Н. Степанова, «Крейсера» и «Три возраста Окини-сан» В.С. Пикуля. Для более старшего поколения - еще и работой В.И. Ленина «Падение Порт-Артура». А кто бы сейчас сказал, почему эта война началась, кому и для чего она была нужна, почему именно так все получилось? Вопрос это отнюдь не праздный, потому как отголоски событий, теперь уже столетней давности, тем или иным образом доходили до России на протяжении всего ХХ века.
     На первый взгляд все тогда началось внезапно и неожиданно.
     «Ко мне подошел полковой адъютант и молча передал депешу из штаба округа: «Сегодня ночью наша эскадра, стоящая на внешнем Порт-Артурском рейде, подверглась внезапному нападению японских миноносцев и понесла тяжелые потери», - писал в своей замечательной книге «Пятьдесят лет в строю» генерал-лейтенант Алексей Алексеевич Игнатьев. - Этот официальный документ вызвал прежде всего споры и рассуждения о том, может ли иностранный флот атаковать нас без предварительного объявления войны? Это казалось столь невероятным и чудовищным, что некоторые склонны были принять происшедшее лишь как серьезный инцидент, не означающий, однако, начала войны. К тому же не верилось, что какая-то маленькая Япония посмеет всерьез ввязаться в борьбу с таким исполином, как Россия».
     В ту пору ротмистр граф Игнатьев командовал эскадроном в лейб-гвардии Уланском полку, и Дальний Восток, на котором ему вскоре было суждено воевать, казался из Петергофа бесконечно далеким. Зато людям в более высоких чинах война с Японией представлялась не только реальной и даже неизбежной, но и, более того, они провидели ее ход заранее!
     «С января 1900 г. в Морской академии начались занятия военно-морской игры с целью проверки нашей боевой подготовки на Дальнем Востоке, - рассказывает в книге «На службе трех императоров» генерал от инфантерии Николай Алексеевич Епанчин. - Это было сделано по особому желанию Государя; старшим посредником был назначен адмирал Рожественский(тот самый, который в мае 1905 г. приведет к Цусиме Вторую Тихоокеанскую эскадру. – А.Б.), я был назначен посредником по сухопутной части. Для участия в этих занятиях я пригласил нашего военного атташе в Японии полковника Генерального Штаба Самойлова, находившегося временно в Петербурге; он основательно изучил японскую армию и был вполне в курсе японских военно-морских дел. Он считал, что при тех условиях, в которых находятся наши войска и наша эскадра на Дальнем Востоке, при слабой провозоспособности Сибирского пути, трудности сосредоточения достаточных сил и снабжения их нам крайне трудно будет вести успешно военные действия против японской армии и японского флота, которые он ценил как очень серьезного противника. Об этом он доносил военному министерству, но его донесениям не давали должной оценки… Занятия проводились весьма серьезно и тщательно. Замечательно, что адмирал Вирениус, командовавший японской стороной, решил начать военные действия без объявления войны, как это и было сделано японцами в январе 1904 г., ровно через четыре года… После удачного «нападения» на русскую эскадру у Порт-Артура «японцы» высадились у Дальнего и обложили Порт-Артур…»
     По меньшей мере удивительно: все то, что разыгрывалось на картах в 1900-м, сбылось в 1904 – 1905 годах. Противник поступал именно так, как мы и предполагали! Хотя есть вариант, что подробный отчет об этой игре, выпущенный под грифом «весьма секретно», оказался в руках японской разведки и был использован японским командованием в качестве сценария грядущей войны.
     Впрочем, уточним все-таки, из-за чего эта война случилась.
     «Ход естественного развития Русского государства издавна двигал его в сторону наименьшего сопротивления – на восток, к берегам Тихого океана, - говорится в изданной перед Первой мировой войной в качестве пособия для слушателей Николаевской Инженерной академии книге инженер-полковника А. фон-Шварца «Осада Порт-Артура». – В середине XIX столетия Россия приобрела Южно-Уссурийский край с гаванью, где был основан Владивосток. Но гавань эта замерзала и не могла служить хорошим портом для Сибирской магистрали, к постройке которой было приступлено в 1891 году. Необходимо было приобресть гавань незамерзающую, открытую для судов круглый год. Таковую можно было найти только на юге: в Корее или на Китайском побережье Тихого океана».
     Нашли – Порт-Артур и Дальний (Далянь), которые в 1898 году Россия арендовала у Китая на четверть века. И все было бы хорошо, если бы на Дальнем Востоке не пересеклись интересы сразу многих государств – Англии, Франции, Германии да еще и Японии, которая воевала с Китаем в 1894 – 1895 годах и прибрала к своим рукам Ляодунский полуостров. Однако это не понравилось всем европейцам, и они вежливо попросили японцев убираться к себе на острова, ограничившись полученной с Китая контрибуцией.
     К сожалению, русские государи еще со времен Александра I, а то и раньше, почему-то были уверены, что в «Европах» Россию любят безумно и всячески пекутся о ее интересах. Вот и Николай II решил, что его дальневосточная политика будет и далее поддержана европейскими державами, а потому в 1900 году ввел свои войска в Маньчжурию. Однако поддержал его только германский кузен - Вильгельм II, и то лишь потому, что ему было очень выгодно, чтобы русские войска перетягивались с Запада на Восток. Прочие же государства Европы да еще и США, которые, во-первых, сами хотели поживиться за счет китайских и корейских территорий и, во-вторых, опасались усиления России, не только выступили против «русской экспансии», но даже стали помогать Японии, увидев в ней единственно возможный «противовес».
     Кажется, тут и российскому правительству следовало бы немного успокоиться, но в дело вмешался частный капитал. Капиталиста ведь прежде всего беспокоит собственная прибыль. И хотя Ломоносов некогда говорил, что «богатство российское будет прирастать Сибирью», однако русскому капиталу было гораздо легче и проще осваивать чужие богатства – в своих, разумеется, интересах.
     «К этому времени (1902 год) вполне оформился в Петербурге авантюристический кружок Безобразова (А.М. Безобразов – камергер и статс-секретарь; в состав кружка входили великий князь Александр Михайлович и ряд других весьма влиятельных личностей, сегодня напрочь позабытых. – А.Б.), который предложил царскому правительству купить у разорившегося русского купца принадлежащие ему лесные концессии в Северной Корее на реке Ялу, - говорится в выпущенной в 1938 г. Воениздатом книге комбрига Н.А. Левицкого «Русско-японская война». – Это предложение давало возможность, во-первых, сосредоточить на концессиях под видом рабочих войсковые части, на которые могла бы быть возложена задача по первоначальному удержанию японцев при завязке войны, во-вторых, захватить прилегающий к реке Ялу район, якобы богатый золотыми россыпями, которые могли бы быть обращены в собственность романовской фамилии».
     Как продолжение этого текста можно принять слова генерала Игнатьева: «Не раз говаривал отец (граф А.П. Игнатьев, член Государственного совета. - А.Б.) еще до войны, что не доведут Россию до добра затеи этой компании и что когда-нибудь за их жажду наживы, за их лесные концессии, которые они взяли на Ялу, под самым носом у японцев, привыкших считать себя уже здесь хозяевами, придется дорого расплачиваться всему государству».
     Хотя возможность решить все миром еще была. «При благоразумном отношении к делу мы, конечно, могли бы избежать надвигавшейся войны, а последствия войны почти никогда нельзя предвидеть точно», - рассуждал в своих мемуарах генерал Епанчин. Японцы это также понимали, а потому в Петербург приехал маркиз Ито, предложивший от имени своего императора разделить сферы интересов: Япония обосновалась бы в Корее, Россия – в Маньчжурии. Но предложение принято не было. «У нас господствовало, с одной стороны, пренебрежительное отношение к «япошкам», а с другой – к делу присосались разные авантюристы», - вспоминал в эмиграции Николай Алексеевич. В результате маркиз поспешил в Лондон, где было подписано англо-японское соглашение, направленное против России.
     К вышесказанному можно добавить, что в то смутное предреволюционное время государь Николай II, неумолимо терявший популярность у своих подданных, прекрасно понимал положительное значение «маленькой победоносной войны». Однако этот гвардейский полковник – максимальное звание, до которого Николай Александрович сумел дослужиться в бытность свою великим князем, - отнюдь не являлся стратегом, хотя и принял на себя в 1915 году роль Верховного Главнокомандующего. Из Петербурга, столицы могущественной России, Япония казалось чем-то очень маленьким и весьма отсталым…
     Но не только из Петербурга. Вот свидетельство генерала Гамильтона, главного представителя английской армии при нашем противнике в Русско-японскую войну. Его «Записная книжка штабного офицера во время русско-японской войны 1904 – 1905 гг.» вышла в Англии в 1906 году и в том же году (!) была переведена и переиздана в России: «Интересно отметить то наличие впечатлений, которое производил на Японию и Англию целый ряд опубликованных в то время небылиц про Россию и ее будущие успехи на Дальнем Востоке. Как часто и авторитетно уверяли нас в Англии, что Россия прочно утвердилась в Маньчжурии, что Маньчжурия уже стала Россией… Как же поступила Япония? Она вдумчиво, внимательно обсудила истинное положение вещей и пришла к совершенно обратному заключению… Как легко было привести Россию в состояние сладкого усыпления прессой и общественным мнением Запада! Удивительно, как Россия не могла разгадать истинного могущества Японии, выражавшегося хотя бы в той непреклонности, с которой Япония, несмотря на всю свою умеренность, настаивала на важнейших для ее будущности требованиях, или в той решимости ее при начале военных действий… С каким понятным пренебрежением должна была смотреть Япония на все эти уверения и убаюкивания! Я думаю даже, что все это входило в ее планы».
     «История учит тому, что она ничему не учит», - сказал некто весьма ироничный. Кажется, более всего эта пословица касается наших соотечественников. Вспомним, насколько были чутки все послесталинские первые и генеральные секретари ЦК КПСС к западной лести! Недаром же наши газеты постоянно перепечатывали «восторженные отклики» зарубежной прессы на их заявления и инициативы, а партийные идеологи с упоением талдычили о «международном авторитете» тогдашних вождей… К чему это привело – известно.
     Однако речь теперь не о них, а потому вернемся к генералу Гамильтону, сообщавшему далее о встрече в Токио с одним весьма высокопоставленным лицом, которое «в виде доказательства особого расположения и доверия» передало генералу «подробный отчет о численности русской армии. Этот отчет, или, точнее, дислокация точно определяла как места расположения, так и боевой состав каждой из войсковых частей, расквартированных к востоку от озера Байкал… К ней были приложены документы, указывающие в подробностях число людей, орудий и лошадей, прибывших на театр военных действий… Я был поражен всем этим количеством точных цифр, а также и внушительной силой русской армии. Предполагалось, что имеется налицо 180 батальонов полного состава, а вместе с кавалерией, артиллерией и инженерами русские силы в Маньчжурии исчислялись до 200.000 чел. Я послал в Англию этот документ, однако… в нем не было ни слова правды».
     Как видим, японские спецслужбы по всем направлениям работали классно! Они скрывали собственные знания даже от своих союзников и тем обеспечили грядущий успех. В частности, японский штаб отлично знал, что численность мобилизованной русской армии к 1 мая едва достигала 80.000 человек. Думается, «штабс-капитаны Рыбниковы» (вспомним одноименный рассказ А.И. Куприна) имели полное представление и о качестве этой армии.
     «Материальное обеспечение офицеров строевых частей было намного ниже уровня содержания средней прослойки чиновничества, - указано в книге генерал-майора А.И. Сорокина «Русско-японская война 1904 – 1905 гг.», выпущенной Воениздатом в 1956 году. – Это способствовало тому, что в армейские учебные заведения шла молодежь, часто непригодная для другой общественной деятельности. Куропаткин (военный министр. – А.Б.) утверждал, что офицеры, наиболее подготовленные и развитые, бежали из строевых частей, устраивались в жандармы, земские начальники и даже надевали полицейский мундир».
     Дополним опять-таки эту характеристику словами генерала Игнатьева: «Молодое поколение офицеров привыкло исполнять военную службу, как всякое другое ремесло мирного времени; в них больше воспитывали чувство верности престолу, чем чувство тяжелой военной ответственности перед Родиной…»
     А ведь когда офицер перестает чувствовать себя именно офицером, когда он начинает завидовать тому самому статскому чиновнику, которого люди военные в тогдашние времена справедливо презирали, - армия заканчивается. Ведь служба – это не только оружие, чины и мундиры, но прежде всего это воинский дух, армейская романтика, презрение к смерти и, как следствие перечисленного, ощущение собственного превосходства над любым, не имеющим чести принадлежать к военному сословию.
     Между тем дела с солдатами обстояли еще хуже. Генерал Епанчин свидетельствует, что со времени введения общей воинской повинности в 1874 году «армия уже не была, как прежде, кастой, когда солдат служил почти всю жизнь; настроение народных масс сильно изменилось, даже и у нас, и появилась широкая подпольная пропаганда. А при таких условиях надо было основательно призадуматься – следует ли рисковать войной, а стало быть, и возможностью неудачи... Когда наши воины защищали родную землю, когда они шли защищать христиан от «бусурман», они понимали необходимость войны. Не то было при войне с Японией: почти никто не понимал необходимости этой войны». Далее автор с горечью признается, что «этой войне в России никто не сочувствовал, народная масса совсем ее не понимала, а еще менее понимала эту войну наша армия».
     Рекрут XVIII – первой половины XIX столетия, истинный «военный профессионал», не имел обыкновения задумываться, почему его ведут, допустим, в Крым или в Альпы. Зато он понимал, что своей храбростью в бою может заполучить отличия, которые скрасят ему четвертьвековую службу, может получить офицерский чин. А вот служащий по призыву солдат нередко имел весомый повод для раздумий, приводивших, скажем так, к нежелательным последствиям. Вспомним, как развалился фронт в 1917-м! Да и на Дальнем Востоке большинство наших солдат воевали совсем не с таким желанием, как их деды или прадеды…
     Чтобы сделать картину происшедшего еще более мрачной, точнее, более реалистичной, нужно сказать, что воюющая армия была связана с Россией всего лишь одной железнодорожной линией: от Харбина на Мукден, на Ляоян и на Порт-Артур, и по этой одноколейной линии в течение двух лет осуществлялось все ее снабжение… Саму же Маньчжурскую армию возглавил генерал от инфантерии А.Н. Куропаткин, военный министр. Можно сказать, что это было созвучно 1812 году, когда во главе 1-й Западной армии встал военный министр генерал от инфантерии М.Б. Барклай-де-Толли. Однако если Михаил Богданович имел богатый боевой опыт, то Алексей Николаевич обратил на себя внимание под Плевной, когда был капитаном Генерального Штаба и состоял при Скобелеве… Это дало возможность остроумному генералу М.И. Драгомирову так прокомментировать назначение генерала Куропаткина: «Может быть, это и хорошо, только вот кто там за Скобелева?» А Скобелева, к сожалению, не нашлось.
     Итак, в ночь на 27 января 1904 года японцы без объявления войны напали на русскую эскадру, стоявшую на рейде у Порт-Артура. В результате их минной атаки были подорваны два лучших броненосца и крейсер… Можно понять, что война оказалась неожиданностью для стоявших в Петергофе лейб-уланов. Но почему нападение оказалось внезапным для моряков Артурской эскадры и русского командования на Дальнем Востоке?
     …Век ХХ начался Русско-японской войной. Вслед за ней пришла Первая русская революция...

     На снимке: - Русские солдаты - безымянные герои войны.
     - Русский командный пункт
     - Японские офицеры