на главную страницу

13 Февраля 2004 года

История Отечества

Пятница

Леонид ШЕБАРШИН: в конфликт был ввязан весь мир

Александр БОНДАРЕНКО.



Генерал-лейтенант Леонид Владимирович Шебаршин родился в 1935 году. С 1958 г. – на дипломатической работе; на службе в разведке – с 1962 г.; начальник 1-го Главного управления КГБ СССР в 1989 – 1991 гг.

     - В декабре 1979 года вы были резидентом в Иране, совсем рядом с Афганистаном…
     - Да, я был в Тегеране, и меня полностью поглощали иранские дела: в том году произошла «исламская» революция, бежал шах, вернулся имам Хомейни, страна была погружена в хаос... 4 ноября так называемые студенты-мусульмане захватили посольство США. На очереди, очевидно, были мы.
     - Вы знали о готовящемся вводе наших войск в Афганистан?
     - Нет, для меня это было неожиданностью. Естественно, пришлось сразу реагировать, выяснять иранское отношение к этому событию, а посол получил указание встретиться с имамом Хомейни, информировать его о решении Советского правительства. Прошло уже почти 25 лет, так что не помню, какие резоны приводились, но в качестве основного должна была фигурировать опасность американского доминирования в Афганистане, это было бы логично.
     - Как отнеслись в Иране к вводу наших войск в Афганистан?
     - Реакция была абсолютно негативной на всех уровнях, начиная от имама Хомейни и кончая студентами. Ни одного доброго слова в наш адрес мы не услышали. В Иране получил хождение лозунг: «Америка – большой шайтан, Советский Союз – малый шайтан». 1 января 1980 года произошло нападение на наше посольство. Оно было нерешительное, еще не приняли окончательного решения, что с нами делать, зато в годовщину ввода войск наше посольство было основательно погромлено...
     - А как отнеслись к этим событиям в других странах?
     - Вся мировая реакция была отрицательной! Даже наши восточноевропейские друзья – не говорю о китайцах, которые оказывали душманам материальную поддержку, – не одобрили этот шаг. Радовались пакистанцы, поскольку они быстро оценили ситуацию. Для них это был праздник: «открылись ворота» для разнообразной помощи, которая могла идти только через Пакистан. Через Иран это было исключено, учитывая полностью испорченные отношения и с американцами, и с Западом в целом.
     - Есть точка зрения, что война в Афганистане, в конечном итоге явившаяся одной из причин крушения СССР, была, несомненно, «подстроена» Америкой…
     - К этому я отношусь как к досужей выдумке. Есть у нас мыслители, которые считают, что все происходящее в мире – результат жидо-масонского или американского заговора. На мой взгляд, это попытка очень просто объяснить сложные проблемы. Можно посмотреть частично опубликованные ныне американские материалы: в них нет определенности в оценках, четких выводов о том, что собирается СССР делать. По-моему, афганская проблема не была для американцев проблемой первостепенной важности.
     - В то время, до ввода войск?
     - Конечно! Но потом они увидели шанс для того, чтобы оказать давление на Советский Союз, причем не только на этом ограниченном участке, в афганской точке, но уже в глобальных масштабах. Объявили бойкот Олимпиаде, по всему миру была развернута пропагандистская кампания, усилена экономическая блокада. Показательно, что торговля зерном при этом осталась в неизменном виде – американцы люди очень практичные. Вся эта кампания начала раскручиваться достаточно быстро.
     - При том американцы оказывали оппозиции и материальную, военную помощь?
     - Да, были налажены буквально потоки этой помощи к очагам сопротивления – через Пакистан. По существу можно сказать, что шла не война между афганским сопротивлением и поддержанным нашим воинским контингентом кабульским режимом, а было противостояние великих держав, двух блоков. Без широкомасштабной американо-пакистано-саудовской помощи у сопротивления не было шансов не то что победить – хотя бы выстоять. Афганистан стал ареной противоборства двух сил…
     - Кто еще тогда принял участие в конфликте?
     - Оппозиции помогали Китай, Пакистан, Саудовская Аравия, Египет, Эмираты – через них шли финансы и военное снаряжение… Можно сказать, что все страны НАТО оказывали афганской оппозиции если не прямую материальную, то хотя бы косвенную поддержку. Иран поддерживал шиитские группировки – не очень влиятельные и достаточно пассивные в военном отношении. По существу, в той или иной степени, прямо или косвенно, весь мир был ввязан в афганский конфликт.
     - Наверное, активно действовали и спецслужбы этих стран?
     - Составить полную картину того, что делают разведки, никому не дано. Перекрыть границу теми силами, которые были использованы в Афганистане, было совершенно нереально: там постоянно действовало около сотни караванных маршрутов. Не таких, что на осле по горным тропам, – тяжелые грузовики по ним проходили. Наиболее активными, само собой понятно, были пакистанцы, индийцы. Китайцы работали. Американцы, естественно.
     - Можно ли после всего этого сказать, что ввод советских войск в Афганистан явился трагической ошибкой?
     - Я не стал бы сейчас осуждать наших лидеров – надо было спасать просоветские силы в Афганистане, помочь им закрепиться. С этой точки зрения решение было совершенно правильное, и вариант ввода войск был, видимо, вполне нормальный. Замысел казался здравым: поставить несколько гарнизонов, чтобы поддержать новое правительство. Само по себе, без нашей помощи, оно, видимо, не выстояло бы. Замышлялось как? Войдем без применения силы, сопротивления существенного оказано не будет… Действительно, вошли гораздо быстрее, чем американцы в Ирак, ну а потом вступили в соприкосновение с местным населением. Тут и проявились особенности местного населения: случайный или не случайный выстрел – наверное, не случайный, афганцы привыкли воевать, они всю свою историю воевали – и, видимо, не один, наши в силу совершенно естественной реакции ответили, и так оно и пошло... Мы оказались в состоянии боевых действий на разных участках афганской земли. Когда стало видно, что этот шаг оказался не очень удачным, тут же появились критики со всех сторон – в первую очередь, естественно, американские. Радио «Свобода», например, которое сейчас уже критикует нас изнутри – не из Вашингтона или Западной Германии, а уже из Москвы. Ведь Россия – тот вечный фактор, который Западу очень хотелось бы свести к минимуму. Впрочем, речь не об этом…
     - Вопрос, на который вы можете – если вообще можете – дать только односложный ответ… Были ли в Афганистане перед вводом наших войск советские разведчики-нелегалы?
     (Долгая пауза). – Да.
     - Почему заранее не смогли предусмотреть возможности боевых столкновений с местным населением?
     - Наверное, все динамичные ситуации заранее просчитать трудновато... Это не шахматы, в жизни так не бывает, мы убеждаемся в этом каждый день. Вот, казалось бы, суперчеловеки американские, у которых все просчитано, которые на военные цели тратят 400 миллиардов долларов и 30 миллиардов на разведку тратили, а сейчас гораздо больше. Вошли они в Ирак, и оказалось, что не просчитали того, другого, третьего... Был пример и поярче – Вьетнам, куда они тоже вошли, чтобы решить вопрос одним махом, но дело затянулось почти на 10 лет, и потерь они понесли там значительно больше, чем мы в Афганистане. Жизнь есть жизнь, и даже задним числом не всегда легко анализировать – здесь уже в полной мере выступает фактор субъективности и предвзятости.
     - Сколько раз вы были в Афганистане?
     - В первый раз я прилетел туда в мае 1984-го вместе с Владимиром Александровичем Крючковым, а всего там был 22 или 23 раза – каждый год по четыре-пять раз туда летал. На неделю, дней на 10, иногда и того меньше.
     - Чем же занималась в Афганистане наша разведка?
     - Прежде всего работала с оппозицией, вербовала душманов. И военная разведка тем же занималась: сейчас достаточно известно, что наши военные коллеги очень успешно работали с Ахмад Шахом Масудом. С представителями оппозиции работали мы и на территории Афганистана, и на территории третьих стран. Мне довелось с одним из вождей душманов неоднократно встречаться, договариваться, за какие деньги он готов продаться. Нормальные, интеллигентные люди…
     - Эту работу вы всегда проводили самостоятельно или же с помощью своих афганских коллег?
     - У ХАД были контакты во всех оппозиционных группировках – «бандформированиях». Договаривались с ними на материальной основе, но специфика в Афганистане такая, что все договоренности – я думаю, американцы сейчас в этом убеждаются – носят эфемерный характер, в любой момент могут быть нарушены. Недодали там, скажем, бронетранспортер, или кто-то дает очень убедительную дезинформацию, чтобы натравить на своих соперников мощную силу, – и все это идет бесконечно... Умные англичане были, да и мы тоже не дураки – откупались, покупали. Основа относительной стабильности была в том, что центральное правительство еще до всяких революций предпочитало не вмешиваться в межплеменные розни, не конфликтовало с племенами, а подкупало их руководителей.
     - Кстати, с руководством страны вам приходилось работать?
     - Да, мы организовывали работу и с руководством. Надо сказать, что публика была не очень удобная – несмотря на то, что все они представляли одну и ту же внутриполитическую силу, но внутренние интриги, собственное понимание того, что и как надо делать, – все это требовало мониторинга, говоря по-современному, с нашей стороны. Много там было разных советников, и посольство активно работало, но, пожалуй, наиболее активно с афганской верхушкой работали мы... Крючков пользовался очень большим авторитетом у всех афганских руководителей.
     - А почему с верхушкой работала именно разведка?
     - Есть у разведки специфика: не все можно выносить на публичное обсуждение, не все должно становиться достоянием гласности… У каждого афганского руководителя были свои интересы, цели, замыслы, которые можно было с нами обсуждать, рассчитывая на конфиденциальность. Во-вторых, они правильно оценивали вес Комитета госбезопасности, в состав которого входила разведка, в системе нашей политической структуры.
     - Так чего мы в конечном итоге в Афганистане добились?
     - Итог нашего почти десятилетнего там пребывания состоял в том, что правительство Наджибуллы укрепилось. Конечно, и армия была слабая, и милиция, царандой, оставляла желать лучшего, но когда уходили наши войска, было достаточно много предсказаний (нельзя сказать, что легковесных), что как только последний наш солдат покинет Афганистан, так вся структура народной власти – употребим термин того времени – рухнет. Оказалось, ничего подобного! Власть не только не рухнула, но и смогла нанести поражение очень крупным силам оппозиции, пытавшимся развернуть наступление в районе Джелалабада.
     - Так, может, был смысл еще подержать в Афганистане некоторый наш контингент до полной стабилизации?
     - Решение о выводе войск принималось на самом высоком политическом уровне и диктовалось не только или не столько ситуацией в Афганистане, сколько соображениями самой большой политики. Потери оставались более-менее стабильными, а вот политический ущерб от нашего пребывания там нарастал. При том американцы выдавливали нас из Афганистана, как бульдозером, и не собирались придерживаться каких-то договоренностей. Хотя, думаю, были и у американцев сомнения: а не позволить ли нам оставаться там подольше? Ведь это была такая кровоточащая язвочка, которая все время раздражает…
     - Падение режима Наджибуллы было обусловлено прекращением наших поставок?
     - Когда в 1992 году Москва демонстративно и оскорбительно показала, что никаких дел с Кабулом она иметь не намерена, это был серьезный удар. Однако Наджибулла продержался бы – были накоплены достаточные запасы для того, чтобы продолжать военные действия без нашего участия. Хотя афганцы пытались и после вывода войск втягивать нас в какие-то военные действия. Мол, нельзя ли побомбить что-то, дорогу перекрыть? Соглашаться было нельзя…
     - Так что же явилось причиной падения режима?
     - Предательство ельцинского режима и абсолютно непреклонная позиция американцев, которые не позволили допустить никакого компромисса между Кабулом и оппозицией. Хотя почва для компромисса была подготовлена – и в общеполитическом плане, и в плане контактов… В итоге могло появиться какое-нибудь «правительство национального согласия» – дружественно-нейтральное и к нам, и к американцам.
     - А получился тот самый ужасный «Талибан»?
     - Совсем не такой ужасный! Это американские подголоски объявляли талибов исчадием ада, говорили про исламскую угрозу России – мол, сейчас талибы хлынут на нашу территорию… Но с ними, наверное, в ту пору можно было договариваться, иметь нормальные отношения. Они знали свой народ и то, как с ним обходиться без бомбардировок с воздуха… Кстати, в годы талибского правления в Афганистане резко сократилось производство наркотиков. Но как только талибов уничтожили, оно за год возросло в десятки раз: в 2001 году производство опиума-сырца составило 3.400 тонн…
     - Какими же вы видите теперь перспективы Афганистана?
     - Боюсь предсказывать... Власть, которую сколачивают американцы, будущего, по-моему, не имеет. В стране ни одна проблема не решена – ни экономическая, ни политическая, ни межплеменная, ни межнациональная... Никакой стабильности, нигде никакого контроля над ситуацией – за исключением центра Кабула… Кто знает, во что это дальше выльется? В общем, опасения по поводу американского влияния в Афганистане оказались не так уж беспочвенны: эта никому, казалось бы, ненужная страна теперь вдруг оказалась в центре американской политики.


Назад
Rambler TOP 100Яndex
 

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler's Top100 Service