Полуразбитые кирзовые сапоги, мятые-перемятые ватные брюки, шапка с красной звездой сдвинута чуть набекрень, туго стянута ремнем юношеская талия... На фронтовой, наспех сделанной фотографии командир орудия сержант Юрий Бондарев выглядит совсем мальчишкой: как говорится, материно молоко еще на губах не обсохло. И, глядя из нынешнего дня, просто не верится, что этот самый восемнадцатилетний гвардеец-артиллерист стоял насмерть, расстреливая танки манштейна, прущие напролом к Сталинграду, чтобы выручить окруженную и обреченную шестую армию Паулюса. Тогда в степях у реки Мышкова стоял лютый мороз, нельзя было прикоснуться к металлическим станинам, но темный от частых разрывов снег почему-то казался горячим, не остужал солдатских губ, которые к нему прикасались...
     Этот горячий сталинрадский снег запомнился Юрию Бондареву на всю жизнь, он и в снах его часто видел. И когда писатель приступил к обдумыванию и наброскам романа о той беспримерной битве, то название новой книги всплыло как бы само собой: «Горячий снег»...
     Он постоянно думал об этом произведении, но основательно взялся за него только через четверть века. Уже вышли «Батальоны просят огня», «Последние залпы», «Тишина», а Бондарев все не решался, медлил: уж очень сильно жгли душу воспоминания того жестокого периода войны, и боязно было положить их на бумагу. Толчком послужила поездка в Германию, предполагаемая встреча с фельдмаршалом Манштейном, разговор с бывшими немецкими танкистами. Манштейн от интервью русскому писателю отказался, и Бондарев понял, что старый вояка, как и другие гитлеровские военачальники, намеренно искажает суть Сталинградской битвы, утверждая, что на Волге немецкий дух якобы не был сломлен, что во всем, мол, виноват недальновидный фюрер...
     Вот тогда Юрий Бондарев и решил показать, с какой несокрушимой силой столкнулся под Сталинградом заносчивый арийский дух. Военная кинохроника иногда показывает, как «непобедимые» германцы в соломенных лаптях, обмотанные женскими платками, тысячными колоннами бредут в наш плен. Сдался, как говорится, на милость победителя и сам фельдмаршал Паулюс со всем своим штабом...
     Литературные критики роман «Горячий снег» назвали залпом крупного калибра. Определение, по-моему, точное. Миллионы читателей испытали благоговейное чувство гордости и любви к фронтовикам, показавшим невиданный героизм. Когда роман экранизировали, он стал как бы документальным, еще более достоверным. Слезы наворачиваются на глаза, когда смотришь, как выдающийся актер Георгий Жженов, изображавший командарма, говорит, раздавая на месте боев ордена оставшимся в живых артиллеристам:
     - Все, что лично могу... Все, что могу...
     Роман «Горячий снег» подтвердил лидирующие позиции Юрия Васильевича Бондарева в военной прозе. Это было неоспоримо. Седые генералы, юные лейтенанты и солдаты всех родов войск зачитывались романом, устраивали в полковых клубах многолюдные обсуждения, литературные вечера...
     Истоки же все возрастающей славы, широкая известность Юрия Бондарева заложены в повести «Батальоны просят огня». Лично для меня она самая лучшая из всех его книг. Чувствуются порыв молодости, биение сердца, поразительно острый и точный глаз. Писатель впервые смело заговорил о человечности и справедливости на войне. Его герои, такие как капитан Ермаков и старший лейтенант Кондратьев, вызывают симпатию, им хочется подражать. С этой повести Бондарев следует своему выстраданному правилу: написанное должно стать не только твоей правдой, но и правдой всех...
     В литературном творчестве Юрий Бондарев верен традициям классики. Он еще в школьные годы почти наизусть изучил Чеховскую «Степь», любил этого необыкновенного русского писателя, читал его и перечитывал, даже трогал иной раз на ощупь страницы: как это можно простыми, обыкновенными словами выстраивать чудо? Повезло ему и с живым мастером прозы: в Литературном институте он попал на семинар Паустовского. Толстовское выражение «Добывайте золото просеиванием» Константин Георгиевич ввел в правило. И всегда бывал рад, когда эти бесценные крупинки находил в рассказах Юрия Бондарева, вчерашнего лейтенанта, донашивающего офицерский китель. Язык бондаревской прозы отличался изяществом простоты, музыкальным ритмом, который пронизывал всю ткань произведения яркими образами. Несколькими фразами Бондарев умел сказать многое. Недаром потом он не раз обращался к коротким новеллам, называя их «Мгновениями»...
     У меня дома целая полка бондаревских книг, кажется, все до одной, что он издавал. Мы давно познакомились, потом сдружились, вместе работали в Союзе писателей, часто ездили по стране...
     После «Горячего снега» Юрий Васильевич перешел на гражданские темы. Но так только казалось. Дыхание войны, пожалуй, ощущается в каждой его книге. «Берег», «Игра», «Выбор», «Искушение» – произведения в основном об интеллигенции, но герои их корнями уходили в военное время. Некоторые критики пытались его последние романы покритиковать: не туда, мол, пошел Бондарев. Но шумиха была недолгой, потому что шла в основном от зависти...
     Еще бы! Бондарев и Ленинский лауреат, и Герой Социалистического Труда. Разных премий и наград у него полный бант. Почти все его книги экранизированы, он основной сценарист выдающегося фильма «Освобождение», заседает в Верховном Совете...
     К концу горбачевской перестройки, и особенно в годы «углубления реформ», на Бондарева обрушили новый шквал злопыхательства. Запомнили его высказывание о самолете, который взлетел, но не известно, где сядет. Не забыли и о том, что Юрий Васильевич отказался принять из рук Ельцина орден...
     Бондарев не дрогнул, держался, как на «горячем снегу» под Сталинградом. Сидел в дачном доме на Пахре и упорно работал. Написал пьесу «Переворот», роман «Бермудский треугольник»...
     - А сейчас что у тебя, дружище, на столе? – спрашиваю Юрия Васильевича после поздравления с наступающим восьмидесятилетием. – Слух идет о новом романе...
     - Предположения, тезка, иногда сбываются...
     На лице Юрия Васильевича столь знакомая улыбка. Выглядит он куда моложе своих лет. А ведь у него два ранения и контузия. Но работа, встречи с друзьями, новые книги всегда вливали в него «свежий женьшень». И по-христиански праведная жизнь придавала и придает ему силы: милая, заботливая жена, две дочери, внук и внучка...
     Бондарева читают и любят. Не стареет он сам, не стареют и его талантливые романы. Он солдат и патриот, призванный литературой.