Анна ВЕСКИ: «Анка-разведчица»
     Когда-то, в начале «перестройки», мы, артисты Таллинской филармонии, выступали на острове Маврикий, откуда должны были перелететь на Мадагаскар. И вот в день отлета не оказалось одного нашего музыканта, клавишника. Может, думаем, загулял? Но время поджимает – летим без него. А на Мадагаскаре нам сообщают, что наш товарищ остался на Маврикии, в американском посольстве. Все, amen! Если не вернемся все вместе – дорога за границу для нас закрывается. Делаем отчаянную попытку убедить наших «компетентных лиц», что наверняка клавишник просто заблудился – английского он не знает, по-русски говорит плохо – и случайно попал к американцам. Надо Вески вернуться на остров Маврикий и его забрать.
     Наше посольство запросило Москву, и полетела разведчица Анка на Маврикий с секретным поручением. Встретил меня второй секретарь тамошнего нашего посольства – товарищ оттуда, а они, кстати, в любом посольстве самые толковые люди. Он сказал, что побег для маленького Маврикия – сенсация. Здесь никто никогда не удирал. Лишь однажды советский моряк не вернулся на корабль – весь вечер пьянствовал и побрел по берегу в другую сторону. За неделю бедолага обошел весь Маврикий по периметру…
     Приехали мы с секретарем в американское посольство – я была как бы переводчица с эстонского, а на самом деле должна была тихо внушать невозвращенцу: «Вернись, не бойся, с тобой ничего не будет!»
     Вижу, сидит наш музыкант – маленький, худенький, держит в руках учебник английского за 9-й класс. Рядом – большой, толстый негр. Негр этот мне ничего говорить не давал, хотя и говорить-то было бесполезно. Беглец заявил сразу: «Дура, я никогда не вернусь! Я давно ждал этого момента!» И все-таки я пыталась уговаривать его по-эстонски…
     Сколько потом я написала объяснительных – в Москве и в Таллине! Но всего хуже, что предстояло разговаривать с директором Госконцерта, очень хорошим дядькой, который ко мне прекрасно относился и которого мы так подвели! Вхожу я к нему, толкаю долгую речь, пытаюсь говорить убедительно, а он мне так спокойно заявляет: «Анечка, сегодня ты у меня уже восьмая с подобными объяснениями…»
     Директор этот давно на пенсии, Госконцерта больше нет, а наш бывший товарищ спокойно живет себе в Америке.


     Федор ЧЕХАНКОВ: «Украденная слава»
     Первый фильм с моим участием назывался «Там, где длинная зима» - по сценарию Эдика Топольберга, ныне широко известного как Эдуард Тополь. Картину о непутевом парнишечке «столичного розлива» Генке Пушкине – это мой герой – снимали за Полярным кругом, в районе Воркуты. По сценарию, в одном из эпизодов наш вездеход угодил в озеро и Генка, человек неуравновешенный, впав в панику, сигал в воду, пытаясь спастись.
     Такие сцены не репетируются: как прыгнешь, так и прыгнешь. Стояла ранняя весна. На мне были ватные штаны, сапоги, мохнатая шапка, тулуп. Снимали в сумерках.
     Настраиваю себя на определенное состояние: на грани срыва, истерики, мол, не понимаю в общем-то, что делаю, только бы выбраться из этого железного склепа.
     - Мотор! Федя, пошел!
     Открываю люк, прыгаю, летят брызги, но все-таки, к счастью, чувствую под ногами что-то твердое – то ли кочку, то ли лед. Одежда, правда, намокает, а я бегу к берегу, выбираюсь и дальше бегу – по снегу, по целине…
     Но выясняется, что я в своем «истерическом» настрое прыгнул не с того борта, который нацелился снимать оператор… Пришлось делать дубль.
     Запасного костюма не оказалось – только сухие штаны. Прыгнул с другой стороны – и ушел под воду с головой! Несколько секунд по черной воде плавала моя огромная шапка – режиссер был в восторге.
     Ну а у меня понятная гордость появилась. В Москве я потом всем рассказывал, какой трюк выполнил без дублера, самолично… Вот только когда вышла картина, то оказалось, что в этой сумеречной сцене, снятой на общем плане, не видно, кто именно совершает прыжок в холодную воду. Было так обидно!
     Не сразу привык я к такой несправедливости в киношном ремесле: стараешься, выкладываешься, за достоверность бьешься – а снимут так, что никто тебя и не признает…