на главную страницу

2 Апреля 2004 года

Планета людей

Пятница

Вызов нашего времени

Александр ТИХОНОВ.



Недавно в нашей редакции за «круглым столом» прошло обсуждение военного и военно-политического аспектов глобализации. Это явление многие специалисты в экономике, информатике и других областях научного знания называют основополагающим из общественных процессов XXI века. Публикуя запись дискуссии («Красная звезда», № 51, № 53 с.г.), мы обещали продолжить тему для ознакомления читателей с различными подходами к оценке влияния глобализации на экономическую, социальную и политическую ситуацию в России. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию интервью доктора экономических наук, научного руководителя Центра исследований постиндустриального общества, главного редактора журнала «Свободная мысль–XXI» Владислава ИНОЗЕМЦЕВА.

     - Владислав Леонидович, глобализация как процесс формирования общемирового финансово-экономического пространства несет России новые угрозы или открывает перед ней новые возможности?
     - Не следует ставить вопрос так категорично. Ни один социальный процесс не является либо однозначно негативным, либо однозначно позитивным. С другой стороны, именно сталкиваясь с внешними вызовами, наша страна зачастую открывает в себе новые качества, и потому «испытание глобализацией» может стать поворотным в истории России.
     - Но насколько экономика России готова к функционированию в условиях глобализации? К чему, например, может привести присоединение Российской Федерации к Всемирной торговой организации?
     - Отечественная экономика уже давно функционирует в условиях глобализации. Одного беглого взгляда на статистику вполне достаточно, чтобы осознать этот факт. В 2003 году стоимость экспортированных из Российской Федерации товаров и услуг составила 42 процента ВВП, и по показателю открытости экономики наша страна опережает большинство европейских государств. По величине положительного сальдо торгового баланса (60 млрд. долларов) Россия отстает только от Германии и Японии. В то же время за счет импорта покрывается большая часть потребностей страны в продукции высокотехнологичного сектора – информационной и телекоммуникационной отраслей, бытовой электроники и т.д. Банковская и кредитная системы России являются составной частью мировой финансовой системы, а информационные потоки проникают в нашу страну так же свободно, как и в большинство государств мира. Россия живет в условиях глобализации; она не может (и, хочется надеяться, не будет стремиться) жить в самоизоляции, что имело бы сегодня для российской экономики катастрофические последствия.
     При этом глобализация по-разному влияет на различные отрасли нашей экономики, большинство из которых (за исключением сырьевого сектора, некоторых отраслей тяжелой промышленности, а в последнее время и сельского хозяйства) остаются неконкурентоспособными, как это происходит, заметим, и в ряде других, более благополучных, стран. Поэтому Россия должна проводить осознанную и четкую политику в сфере внешней торговли и не обязана безоговорочно соглашаться со всеми теми правилами, которые принимают для регулирования отношений между собой основные хозяйственные центры современного мира. Всемирная торговая организация – одна из тех, где правила подвижны и нередко не соблюдаются даже основными ее членами (например США, против которых Европейский Союз ввел с 1 марта торговые санкции за нарушение правил ВТО, или Китаем, игнорирующим свои обязательства по регулированию финансового сектора). В таких условиях Россия не должна уступать западным странам, так как преимущества от ее присоединения к ВТО на общих основаниях весьма сомнительны.
     - Много говорится о притоке иностранных инвестиций в Россию. Но это в основном так называемые короткие деньги, работающие в сфере финансов. Почему, на ваш взгляд, инвесторы не идут в реальную экономику?
     - Много говорится не столько о притоке в нашу страну инвестиций, сколько о его необходимости. И такую необходимость сложно оспаривать. Масштабный экономический рост в Китае не в последнюю очередь обеспечен тем, что с 1992 года в страну поступило 500 млрд. долларов капиталовложений из-за рубежа (в Россию за те же годы – около 30 млрд. долларов). Сегодня в Китае на контролируемых зарубежными предпринимателями предприятиях занято 78 миллионов работников и выпускается около 65 процентов всей экспортной продукции. Почему в России нет подобного инвестиционного бума? Ответ, на мой взгляд, не следует сводить к упоминанию высоких налогов или процветающей коррупции.
     Россия и по сей день остается страной, экономика которой в критической степени зависит от ситуации на мировых рынках сырья. Внутренний спрос во многом определяется масштабами поступления в страну выручки от продажи ресурсов. Инвестиции в подобную экономику для многих выглядят рискованными. Не менее важно и то, что репатриация прибыли из России достаточно затруднена, так как в отличие от Китая (где полученная прибыль может быть использована для покупки промышленных товаров, вывоза их за границу и последующей реализации) в России практически невозможно купить конкурентоспособный на мировом рынке товар, а экспорт сырья монополизирован крупными российскими компаниями, как государственными, так и частными. К перечисленным факторам следует добавить сложности в урегулировании имущественных споров, трудности в исполнении судебных решений, непрозрачность корпоративной отчетности и т.д.
     - Как вы, будучи специалистом в области теории постиндустриального общества, определили бы стадию развития, на которой находится сейчас Россия?
     - Россия сегодня представляет собой типичный пример общества, идущего по пути догоняющей индустриальной модернизации. В нем пока что отсутствуют основные предпосылки, необходимые для становления постиндустриального общества – в первую очередь высокий уровень жизни среднего класса, авторитет представителей того слоя, который на Западе называют «классом носителей знаний», элементы постматериалистической мотивации. Большинство россиян руководствуются логикой и принципами эпохи первоначального накопления капитала, а в таких условиях до появления зачатков постиндустриализма еще далеко. Иногда, рассуждая о возможностях «прорыва» России в постиндустриальное «завтра», многие исследователи игнорируют тот факт, что постиндустриальное состояние требует изменений в общественной организации и индивидуальном сознании даже в большей степени, чем перемен в технологической области.
     - В начале 90-х годов некоторые эксперты говорили о возможности для оборонно-промышленного комплекса стать локомотивом отечественной экономики, о создании на базе крупных оборонных предприятий финансово-промышленных групп. Почему эта идея не получила реализации?
     - На мой взгляд, эта концепция была изначально утопической. Дело в том, что относительное благосостояние советского ВПК строилось на масштабных государственных заказах. Но сам по себе крах СССР показал, что отечественная экономика не способна выдержать такой масштаб оборонных затрат. Размеры ВПК объективно должны были быть сокращены, а как может сокращаемый сектор стать «локомотивом» экономики? Российская оборонная промышленность не могла рассчитывать и на масштабные зарубежные заказы, так как, во-первых, страны—покупатели ВВТ объективно ориентируются не только на выгодность сделки, но и на военно-политическое позиционирование страны-поставщика, и, во-вторых, мировой рынок вооружений объективно мал для привлечения масштабных инвестиций. Объем поставок новой военной техники из России за рубеж в 2001 – 2003 гг. составлял около 3,5 – 4 млрд. долларов в год, еще приблизительно на такую же сумму экспортировалось старых вооружений и техники. Таким образом, экспорт вооружений составлял 5 – 6 процентов общего объема экспорта, и потому вполне естественно, что финансово-промышленные группы сформировались вокруг сырьевых гигантов, а не вокруг оборонных предприятий.
     - Можно услышать мнение, что при нынешних или даже более высоких темпах экономического роста нам не догнать ведущие страны мира ни по уровню технологического развития, ни по качеству жизни. Можно ли обеспечить скачок в развитии России в результате реализации иной экономической стратегии, пока еще не иссякли наши запасы углеводородного сырья, дающие нам некий простор для маневра? Возможен ли некий изоляционистский вариант развития в рамках Евразийского экономического сообщества?
     - Я не строю иллюзий относительно способности России догнать ведущие страны по уровню экономического развития или по качеству жизни. Но я не считаю, что из невозможности догнать вытекает вывод о необходимости обособиться. Нужно не доводить уровень жизни до какой-то желанной запланированной черты, а просто повышать его, не бежать вдогонку, а двигаться вперед, развивая те отрасли, которые способны удовлетворить потребности наших граждан. История большинства стран, обладающих масштабными природными ресурсами, преподносит лишь горькие уроки: сегодня в Саудовской Аравии уровень ВВП на душу населения в 3,1 раза ниже (!), чем он был в 1979 году. И в большинстве арабских стран, уповавших на «запасы углеводородного сырья», дело обстоит сходным образом. Напротив, Япония или Южная Корея, никакими особыми ресурсами, кроме трудолюбия собственных граждан и их уважения к знаниям и опыту, не обладавшие, продвинулись достаточно далеко (ничуть при этом не смущаясь из-за того, что так и не «догнали» наиболее развитые страны).
     Что же касается изоляционистского варианта развития, то он для России, как мне кажется, противопоказан. Во-первых, бывшие страны СССР, формирующие Евразийское экономическое сообщество, прислушиваются к мнению России до тех пор, пока она поставляет им свои ресурсы по нерыночным ценам. Во-вторых, и в экономическом, и в политическом аспектах восточные соседи гораздо более опасны для России, чем западные, особенно пацифистская и зависящая от поставок российского сырья Европа. Изоляционизм же неизбежно обернется изоляцией от Запада и перенесением акцентов на Восток, что, на мой взгляд, было бы недальновидным шагом.
     - В условиях глобализации неизбежно возрастает влияние наднациональных структур. Самостоятельные ли они игроки на мировой арене или всего лишь инструменты распространения влияния США как единственной сверхдержавы на остальное человечество?
     - По сути в современном мире существует лишь одна действующая и эффективная наднациональная структура – Европейский Союз, решениям руководящих органов которого подчиняются входящие в него государства. ЕС сегодня не относится к числу инструментов американского влияния (это демонстрируется как политическим противостоянием ЕС с США по проблеме Ирака, так и его экономическими конфликтами с Соединенными Штатами по торговым вопросам). Структуры же типа Международного валютного фонда или Всемирного банка, действительно служащие проводниками американского курса, не являются наднациональными, и каждая страна вольна выстраивать отношения с ними таким образом, как она сочтет нужным. Характерно, что страны ЕС, имеющие в совокупности больше голосов в руководящих органах МВФ и ВБ, не пытались оппонировать США практически ни по одному вопросу, вполне отдавая себе отчет в том, что эти организации давно уже стали, как говорят даже западные аналитики, «отделами американского министерства финансов».
     - Глобализация ведет к росту взаимосвязей и взаимозависимостей между различными странами и народами. Но не кажется ли вам, что система межгосударственных отношений не становится устойчивей? Не закрываем ли мы глаза на рост неуправляемых процессов на мировой арене, что чревато хаосом?
     - Да, глобализация в ее нынешнем варианте прежде всего проявляется в экономике. И она злоупотребляет экономическими процессами, нередко подменяя ими систему межгосударственных отношений. Предсказуемость мировых политических процессов и управляемость ими заметно снизились в последние десятилетия, и особенно значительно – после окончания «холодной войны». Сегодня мало кто закрывает глаза на это обстоятельство, но рецептов преодоления нынешней ситуации практически не предлагается. Сползание мира к хаосу – и этот термин в данном случае отнюдь не излишен – началось еще в первые послевоенные десятилетия с распадом колониальной системы, которая при всех ее недостатках позволяла контролировать развитие мировой периферии. Появление же на карте мира десятков формально независимых, но слабых в экономическом отношении и плохо организованных государств привело к их экономическому закабалению, снижению уровня жизни, а на этом фоне – к активизации внутренних конфликтов, сепаратизму и экстремизму. Фундаментальной причиной современной международной нестабильности я считаю лишь углубляющееся неравенство между Севером и Югом, происходящее в условиях формально признаваемого суверенитета практически неуправляемых стран над их территорией. Поэтому операции, подобные проведенной США в Афганистане, станут в ближайшие десятилетия гораздо более многочисленными, чем сегодня.
     Вопрос же о том, кто может санкционировать такие действия и кто может осуществлять их, представляется ныне одним из наиболее сложных. ООН практически наверняка не справится с завтрашними вызовами. Она создавалась не для управления миром, а для сдерживания амбиций великих держав, каждая из которых имела своих союзников и сателлитов. Сегодня интересы этих держав во многом сходны, а ценность их прежних союзников более чем сомнительна. Речь поэтому должна, видимо, идти об иной конфигурации, в которой роль стабилизирующего начала в мировой политике играл бы альянс великих держав, входящих в «большую восьмерку», дополненный, возможно, еще несколькими участниками и становящийся подобием того «концерта наций», который был образован державами-победителями на Венском конгрессе, состоявшемся после завершения войн против наполеоновской Франции. Однако сегодня до практической реализации этой, как и любой другой, концепции нового мирового порядка предстоит пройти еще долгий путь. Политическая глобализация отстает от экономической, и в этом – одна из наиболее злободневных проблем нашего времени. Вывод, конечно, не слишком оптимистический, но всегда лучше реально осознавать критичность ситуации, чем тешить себя иллюзиями.


Назад
Rambler TOP 100 Яndex
 

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства