…НЕДЕЛЮ полк стоял на ушах: все ждали большую комиссию. И, естественно, готовились.
     Полковые художники оформляли свою ненаглядную наглядную агитацию, столяры ремонтировали двери и окна, водители отскребали краску и заново красили технику.
     Но самая настоящая работа кипела в столовой. Дело в том, что из достоверных источников было известно пристрастие председателя комиссии, известного генерала, к проверке центров армейского общепита. Он имел обыкновение заявляться в солдатскую столовую на обед и снимать пробу из солдатского котла, проверяя, насколько хорошо питается служивый люд. Сопровождающие, как правило, делали вид, что для них посещение столовой - полная неожиданность, а генерал, довольный произведенным эффектом, вел себя, как Суворов, отец и защитник солдата.
     ТАК БЫЛО и в этот раз. Проверяющие расползлись по отделам и службам полка. А генерал в сопровождении командарма, комдива, командира полка и целой вереницы разнообразных должностных лиц приступил к обходу объектов.
     Полк как будто вымер: весь личный состав отправили в запасной район, якобы для его дооборудования. Лишь одна рота находилась в карауле, а еще одна – в учебном центре, день и ночь готовясь к показной стрельбе.
     Автопарк, казармы, караульное помещение, клуб, жилой городок произвели на генерала благоприятное впечатление, и напряжение, связанное с его приездом, понемногу спадало. Приближалось время обеда. Как-то само собой получилось, что комиссия именно в этот момент оказалась возле солдатской столовой.
     НОЗДРИ генерала дрогнули, он вопросительно посмотрел на комполка:
     - Командир, а ты кормить нас думаешь?
     - Пожалуйста, товарищ генерал! Приглашаем в солдатскую столовую! Обед должен быть готов! – отрапортовал тот.
     - Товарищ генерал! На обед приготовлены щи из свежей капусты, макароны по-флотски, винегрет и компот из сухофруктов!
     Минуя обеденный зал, председатель комиссии прямиком прошел в варочный цех, где, будто часовые перед Мавзолеем, в напряжении застыли повара с черпаками наперевес.
     - А ну, хлопцы, давайте-ка снимем пробу щец из солдатского котла, - по-отечески обратился к ним генерал.
     Мигом была наполнена миска, и генерал проследил, чтобы ее без подмены пронесли в общий обеденный зал. Ему, конечно, было невдомек, что обед готовили гражданские профессионалы. Желая удостовериться, что солдат в полку не обижают, генерал глубоко погрузил ложку в щи и отправил ее в рот. Сопровождающие застыли. Где-то в конце зала билась о стекло муха…
     Генерал молча зачерпнул вторую ложку… третью… и наконец изрек:
     - Молодец, командир! Заботишься о солдате. Хорошие щи.
     Вздох облегчения пролетел по толпе проверяемых и проверяющих. Лица разгладились...
     И тут неожиданно вперед выступил прапорщик, начальник столовой. Все получилось прекрасно, и он по праву считал себя обойденным: бессонные ночи, нескончаемый ремонт, замена всей посуды, готовка пищи, инструктаж наряда, наконец, - все было на нем. А получалось так, что генерал считает все это заслугой командира полка. Обида и желание обратить на себя внимание захлестнули его.
     - Товарищ генерал! А вы перчику, перчику добавьте, - наклонился он к председателю комиссии.
     - И то правда, - согласился тот.
     Взяв в руки судок, он вытащил фарфоровую перечницу и потряс ею над тарелкой. Но оттуда выпали только три или четыре крошки, а перец сыпаться и не думал.
     Генерал неторопливо перевернул перечницу. К его и окружающих удивлению с обратной стороны отверстие в ней было забито туго скрученной газетной затычкой.
     - Ну что ж вы, товарищи, - удивленно, и даже несколько расстроено протянул он.
     Было видно, что эта досадная мелочь несколько выбила его из привычной благодушной колеи.
     - Товарищ генерал, - пролепетал прапорщик, - сейчас заменим, сейчас, другую дадим…
     - Да ладно вам, справлюсь сам с этой старой перечницей, - желая шуткой замять натяжку, произнес председатель комиссии.
     С этими словами он вытащил газетную затычку, вновь перевернул перечницу, теперь уже большим отверстием к щам, и дважды резко встряхнул. И только с третьей энергичной попытки в дымящуюся миску нехотя выпал, как будто выполз, окурок сигареты. Он лежал в полной тишине, постепенно намокая с боков, погружаясь в щевую благодать. И все, в том числе и генерал, почему-то пытались прочесть надпись на нем.
     - «Прима», - выдохнул комдив.
     - «Прима», – подтвердил генерал…
     ...Через месяц командир полка был переведен в Забайкальский военный округ, его заместителя по тылу уволили на пенсию. Комдив получил выговор, командарму строго указали. Не пострадал по службе, как ни странно, только прапорщик – начальник столовой, если не считать партийного взыскания с занесением в учетную карточку, что по тем временам тоже было будь здоров каким пятном в биографии.
     Он долго добивался снятия взыскания, но все было тщетно: слишком высок был уровень его провинности. Последний раз он пытался это сделать в июле 1991 года… А в августе, после печально известного в истории современной России путча, проблема решилась сама собой.