Байки от знаменитых
     Я не соглашаюсь, когда говорят, что про войну все сказано и снято. Тема эта всегда интересна художнику, ведь война – одна из областей высшего проявления человеческого духа. Конечно, на съемках не так опасно, как на войне, но порой и там землей присыпает прилично, и оглушает, и песок приходится у себя доставать из самых немыслимых мест…
     В сериале «Батальоны просят огня» я работал с замечательным каскадером Витей Ивановым. Отчаянный человек, очень интересный и очень милый. Но многое – практически все – я делал сам. Потом Витя сказал: «Ты к-к-кончай! (заикается он настолько сильно, что может час рассказывать один анекдот, и все равно его интересно будет слушать). Нам надо деньги зарабатывать, так что дай сделать первый дубль, а потом уж сам. Так мы и поступали.
     Вот однажды меня убивали – в спину из пулемета. А я должен был повернуться на камеру и упасть в болото. Раньше я никогда не попадал под пулеметную очередь, поэтому попросил пиротехников объяснить, что к чему. Ребята они были хорошие – от них всегда пахло порохом и почему-то пивом… Они сказали: «Старик, ты у нас герой, не волнуйся, все сам почувствуешь». И закрепили мне под гимнастерку заряды. Первый дубль. Установили четыре камеры. Зовут: «Скляр!» В ответ: «Я!» - «Я!» - «Я!»
     Дело в том, что на съемках у нас оказалось сразу три Скляра. Один – я. Второй – персонаж был такой в сценарии. Третий – бригадир осветителей Скляров. Звали одного – являлись все трое.
     И вот – мотор! Меня тут же мордой в грязь – бум! «Ребята, - говорю пиротехникам, - предупреждать надо!» «Ладно, - почесали они в затылке, - есть у нас иностранные патрончики…» Установили. Это был последний дубль – гимнастерка оставалась единственная. Мотор! Я ничего не чувствую, никакой детонации. Стою. Жду. «Скляр! Падай!» Мне? Не мне? Ведь явно не сработало. Тогда от одной камеры оператор как заорет: «Ты-ы! Пада-ай!»
     Тут я потихоньку развернулс
     я, шлепнулся в болото, лежу, вожу глазами в разные стороны, соображаю: так, не так?.. Потом, при монтаже, паузу, где я стоял, вырезали. А вот мои блуждающие глаза крупным планом остались, хотя мне надо было лежать совсем убитым…
     

     Людмила ЧУРСИНА: «А я – тетя Люда!»
     В фильме «На Гранатовых островах» моя героиня была журналисткой-француженкой. В роскошном отеле она встречалась со своим коллегой, и у них была любовная сцена. Предполагалось, что моим коллегой будет Александр Михайлов.
     Ни кинопроб, ни репетиций не было. Я приехала из Ленинграда в Москву – и первый же съемочный день начинался с нашей сцены. Снимали в президентском номере в Хаммеровском центре. Номер двухэтажный, с небольшой спальней. Нам его дали до трех часов дня. За каждым из нас наблюдали – чтобы мы ничего не открутили, не напортили…
     И вдруг мне говорят, что будет другой партнер. Но приедет он позже, так что сцену любви я должна отрепетировать одна.
     Режиссер удаляет всю группу, оставляет самых необходимых. Объясняет. Сначала герой меня должен обнять, а потом – я его. Потом – ля-ля-ля-ого-го! Затем я встаю, открываю шторы, включаю телевизор – все это в обнаженном виде. Усваиваю… Но вот уже два часа, а партнера нет. Как, что? Нет, говорят, приехал, ведут… Лежу, жду. Появляются голые ноги в таких же, как у меня, тапочках, потом – халат. Понятно, партнер. И вижу… мальчика лет 15! Глаза квадратные от страха, озирается, все ему непривычно. Оказалось, он даже сценария не читал, поэтому совсем ничего не понимает. Стрижка – словно пятнадцать суток отсидел или в армию его призывают. Тут ему говорят: «Быстро в кровать! Актриса вам все объяснит!»
     Он снимает халат, ныряет под одеяло. Я говорю: «Так, сперва вы – меня, потом я – вас, потом мы вместе, потом опять вы, снова я. Скорее! Скорее! Сниматься! Через полчаса нам надо убираться отсюда!»
     В общем, мы все это снимаем в каком-то бреду, потом забираемся под одеяло, я говорю: «Давайте знакомиться. Как вас зовут?» Он прошептал: «Саша…» - «А меня – тетя Люда!»