Откуда есть пошла «дедовщина»
     «Я был призван в армию в 1950 году, - пишет подполковник в отставке Михаил Юдин (Сасово Рязанской области). - Старослужащие, многие из которых прошли войну, встретили нас с большой теплотой и заботой. С первых дней они были для нас старшими добрыми друзьями, во всем мы чувствовали надежное, дружеское плечо старослужащего. До сих пор с благодарностью вспоминаю старшину Николая Шишкина, сержанта Николая Лыткина, ефрейтора Ивана Ускова...»
     А вот более позднее свидетельство. «В конце 60-х после окончания ШМАС был направлен в авиационную часть в Спасск-Дальний Приморского края, - пишет Дмитрий Вынаев (Москва). - Бывало, что нас, «зеленых», «старики» или «дембеля» заставляли делать уборку за них, мыть казарму, бегать в магазин и т.п. Могли позубоскалить на наш счет, подначить «салаг» - не без того. Но до рукоприкладства дело не доходило».
     Еще ближе к нашим дням. «Прошло около 15 лет, как я проходил срочную службу на Тихоокеанском флоте на БПК «Способный», но эти годы остались в памяти как лучшие», - делится с нами Василий Присмотров (Покровка Кировской области).
     «Первую неделю все было нормально, потом «деды» как начали наседать на меня, через день меня избивали то деревянным молотком, то резиновой дубинкой. Короче, доставалось мне по полной. Меня даже избивали перед офицером. Тот спросил: за что вы его? «Дед» ему что-то ответил, и офицер, ничего не сказав, ушел, а он так и продолжал меня бить. Я не выдержал всего этого издевательства и убежал из части». Письмо рядового Александра Кравченко из войсковой части в поселке Монастырище Приморского края прислала в редакцию его родственница Галина Акатьева (Южно-Сахалинск).
     Между двумя последними письмами пролегли 15 лет. Но каких! Я далека от мысли, что именно в постперестроечное время появились у людей садистские наклонности, о которых мы слышим, читаем ежедневно. Ничто не ново под Луной. История человечества сохранила немало имен, взять хотя бы Калигулу, Ивана Грозного и других печально известных личностей, которые были исключительно искусны в изуверствах и жестокости. Но в том-то и дело, что исключительно. Беда в том, что в последнее десятилетие подобные явления стали у нас привычно-будничными. В любой газете, на любом канале имеется криминальная хроника, где как должное бесстрастно повествуется о жутких, кровавых происшествиях. И значительно реже следуют сообщения о том, что виновные понесли наказание. Даже канал «Культура» не устоял: цикл передач о самых громких преступлениях прошлого века вполне можно считать «самоучителем» для начинающих уголовников. Все это я пишу лишь для того, чтобы прояснить, на мой взгляд, простую истину: семена «дедовщины» сеются и взращиваются в нашем обществе и оттуда благополучно проникают во все его сферы, в том числе и в армию. Газета приводила статистический портрет новобранцев: 40 процентов подолгу нигде не работали и не учились, 5 - имели судимость и т.п. Это ведь о чем-то говорит.
     Жертвы и соучастники
     Но вернемся к Александру Кравченко. После ухода из части он добрался до Южно-Сахалинска и обратился за помощью к военкому области полковнику Н. Стрельникову, который направил его в военную прокуратуру. Как пишет Галина Николаевна Акатьева, работники прокуратуры записали показания и объяснили Александру, что он должен явиться в военную прокуратуру Уссурийска, которая будет расследовать это дело. Представитель части майор Роман Сибилев заверил родных, что Саша в ту же часть не попадет, а будет во время следствия находиться при прокуратуре. Офицер оставил свой телефон и обещал непременно позвонить встревоженным родственникам. «Но нам никто не звонил, на наши звонки офицер не отвечает. А Саша сообщил, что его вернули в прежнюю часть, где убеждают забрать заявление о неуставных отношениях и написать, что покинул часть, потому что не хотел служить», - такими словами заканчивается письмо. По окончании следствия мы сообщим читателям, чем завершилось это драматичное происшествие. А сейчас остановимся на некоторых деталях.
     Во-первых, почему рядовой А. Кравченко был опять доставлен в свою часть? Кстати, об аналогичной ситуации нам сообщил в повторном письме и Александр Папин (Барнаул), чей сын убежал из части после избиения сержантом («Красная звезда» от 25 ноября 2003 года) и в конечном итоге также был водворен в «родную» часть. Такая практика, если и оправдана с точки зрения юридических норм, противоречит здравому смыслу, и в нее, несомненно, должна быть внесена корректива. Далее. Очень настораживает фраза из письма А. Кравченко, что при избиении присутствовал офицер. О таком же факте сообщает нам и Н. Козликин (Невинномысск Ставропольского края). Его сына, рядового Внутренних войск МВД РФ, тоже избивали, как утверждает автор, на глазах офицера. «А ведь лицо, присутствующее при совершении преступления, хотя и не принимавшее в нем участие, считается соучастником», - справедливо замечает он. К сожалению, по этому поводу каких-либо комментариев от командования редакция не получила. Пока нам лишь пришла копия письма начальника Главного штаба ВВ МВД РФ генерал-полковника Н. Рогожкина о направлении военнослужащего А. Козликина в госпиталь на обследование, лечение и освидетельствование ВВК. (Возможно, дело в ведомственных барьерах, тогда как для наших авторов таковых не существует, как и для «Красной звезды», если речь идет о помощи военнослужащим.) Кстати, о соучастниках. Каким образом двое-трое человек могут держать в страхе взвод, роту, почему остальные безучастно наблюдают за происходящим?
     Серьезную информацию к размышлению дает письмо (анонимное) курсанта-третьекурсника одного из военных вузов Санкт-Петербурга. «Заместитель командира взвода и его друзья поставили нам условие: вы нам отдаете по «штуке», а мы вас не трогаем. Сперва они не трогали. А теперь, отбирая деньги, избивают моих товарищей. Никто не может ничего поделать. Они организовали
     своеобразную банду «рукопашников». Докладывать на них боится каждый человек из нашего взвода. Курсанты стали сбегать из вуза...» Естественно, мы направили это письмо в соответствующее управление. Но вот о чем еще невольно задумываешься. Через пару лет эти юноши станут лейтенантами, отправятся в войска. Как же они смогут пресечь неуставные отношения между военнослужащими, если в аналогичной ситуации сами поделать ничего не могут, докладывать боятся, просто сбегают? Есть над чем задуматься. тем более что, как уже отмечалось, контингент призывников порой бывает весьма специфическим.
     Козырная карта
     Вот, например, характеристика на одного из «беглецов» - Вячеслава Колышкина (к «дедовщине» этот случай отношения не имеет), за которого хлопотала его мать Анна Колышкина (Новосибирская область): «К исполнению служебных обязанностей относится недобросовестно... морально-деловые качества низкие, на приказы и замечания командиров реагирует неадекватно». Нетрудно прочитать между строк, что на самом деле представлял собой рядовой Колышкин. Тут скорее стоило бы посочувствовать командирам, тем более что реально у них нет рычагов воздействия на подобных «неадекватных» рядовых. Чем их возьмешь? Взысканием, нарядом вне очереди? Раньше в распоряжении командира была такая мера наказания, как гауптвахта. Один из наших сотрудников рассказывал, что первый и последний раз попал на «губу» в училище, когда в строю обменялся парой крепких слов с впереди идущим сокурсником. Теперь командир самолично не может этого сделать даже при самом серьезном проступке: презумпция невиновности, права человека, суд и т.п. Остается разве что в угол поставить провинившегося или оставить без сладкого. А попробуешь построже спросить, так себе же дороже выйдет.
     Так, например, из Комсомольска-на-Амуре поступило к нам анонимное письмо: офицер избивает солдат. Серьезное обвинение, и посему мы проинформировали об этом Главное управление воспитательной работы ВС РФ. По его поручению проведена в части комплексная проверка. Как вы понимаете, факты расследовались самым тщательным образом. И вот что сообщил нам помощник по воспитательной работе главка полковник Л. Корниецкий.
     Заместитель командира батальона по воспитательной работе капитан Евгений Соленов, волевой, требовательный командир, заставлял военнослужащих изучать и переписывать те статьи Устава ВС, которые они нарушали, завел тетрадь индивидуально-воспитательной работы. Меры, принятые для наведения уставного порядка, не понравились младшему сержанту А. Сорокину: они нарушали установившийся (читай - установленный им) образ жизни подразделения. Чтобы отомстить офицеру, он инициировал письмо в газету, использовав беспроигрышный козырь - избиение. Так же, как в ходе проверки, проведенной по нашему запросу военной прокуратурой Камышинского гарнизона, не подтвердился факт применения к рядовому А. Щеголеву неуставных отношений со стороны сослуживцев, на чем настаивал солдат, объясняя свой уход из части. Понятно: одно дело самовольное оставление части, уголовно наказуемое деяние, другое - жертва «дедовщины».
     Приведенные письма составляют 2—3 процента от редакционной почты. Значительно чаще нам пишут военнослужащие, их родители с просьбой опубликовать благодарность командирам, офицерам части. А знали бы вы, сколько стихов присылают нам солдаты! О любви, о службе, о доме. Согласитесь, атмосфера страха никак не способствует лирическому настроению. Это я к тому, что вопреки расхожему мнению жестокости, насилия в армии не больше, чем в окружающем нас мире. Поэтому предупреждение, профилактика неуставных отношений в Вооруженных Силах - забота не только отцов-командиров, органов военной прокуратуры. По большому счету это проблема всего нашего общества, где пропаганда насилия и сочувствие к добрым «бригадам» стало чуть ли не обычным делом.