на главную страницу

7 Июля 2004 года

Уроки истории

Среда

В штыки бросишь не всякого



Ровно сто лет тому назад, в такие же, как сейчас, летние дни далеко от столичного Санкт-Петербурга, Москвы, на сопках Маньчжурии, в морях Тихого океана набирала все больший размах русско-японская война. Вести с Дальнего Востока были преимущественно горькими, печальными, иногда потрясающими. Становилось все более ясным, что мы перед войной переоценивали возможности русской армии, самой большой по составу на планете, что мы не все сделали для укрепления мощи нашего Тихоокеанского флота. Японская армия, японский флот предстали перед нами совсем не такими, какими рисовала их в донесениях разведка. Противник был хорошо обученным, самоотверженным и целеустремленным. Как, к примеру, не вспомнить в этой связи одно из донесений нашего военного агента в Японии подполковника Ванновского. Он, видимо, совершенно искренне писал: «...пройдут десятки, может быть, сотни лет, пока японская армия усвоит себе нравственные основания, на которых зиждется устройство всякого европейского войска, и ей станет по плечу тягаться на равных основаниях хотя бы с одной из самых слабых европейских держав». Удивительно, но на этом донесении стоит пометка военного министра Куропаткина: «Читал... Взгляд трезвый». Иногда поступали доклады не совсем «трезвые» в прямом смысле слова. Начальник штаба 1-го Восточно-Сибирского корпуса генерал-майор Иванов, направленный в Японию на маневры, вернувшись, утверждал, что японские военачальники не соответствуют своему назначению и что вся японская армия – армия младенцев. Потом уже выяснилось, что Иванов на тех маневрах был совершенно пьяным и «держался на ногах только благодаря своей энергии». Один из исследователей позднее с горечью отмечал, что А.Н. Куропаткин за пять первых лет своей министерской деятельности построил 51 войсковую церковь, японцы же за эту пятилетку кардинально изменили облик и возможности своих армии и флота. Во время русско-японской войны имена некоторых наших военачальников были овеяны славой. Их знали в России все. И солдат, сражавшихся по-суворовски, было немало. Вот скупые строки донесений: «23-й Восточно-Сибирский стрелковый полк из отряда Данилова, потеряв до 50 процентов своего состава, продолжал сражаться до приказа свыше». «9-й полк 3-й Восточно-Сибирской дивизии, контратакуя японцев, потерял 525 солдат и всех (!) офицеров, но выполнил боевую задачу». «Около дер. Эртайцы во время отступления армии отряд хлебопеков 72-й дивизии не только отбил несколько атак японцев, но сам перешел в наступление и принудил их податься назад...» Но образцы военного искусства, боевого мужества не отражали всей картины. Гораздо больше было удручающих моментов. После войны, переживая позор поражения, больших утрат, падения престижа страны на мировой арене, армия и народ пытались разобраться: как и почему это могло случиться? Публикаций на эту тему было немало. Разных по глубине и аналитичности. Часто весьма эмоциональных, пронизанных болью. Сегодня мы предлагаем вниманию читателей одну из таких статей. Она принадлежит перу генерал-лейтенанта Эдмунда Леопольда Свидзинского. Он окончил 1-й Московский кадетский корпус, Александровское военное училище, Николаевскую академию Генерального штаба. Прошел через войну с японцами. Затем командовал 11-й и позднее 41-й пехотными дивизиями. Все ли в его суждениях, взглядах устарело спустя почти сто лет, судить читателю.

     
Воспитание

     Как мирная жизнь частей, так и участие их на войне выказали некоторые недостатки воинского воспитания наших офицеров. Среди них главное место занимают изнеженность, леность и пьянство (выделено автором. – Ред.).
     Я не позволю себе, конечно, утверждать, что эти недостатки присущи главной массе офицеров, но тем не менее заявляю, что они составляют удел очень многих. Их необходимо искоренить, так как они в высшей степени вредны для службы, роняют офицеров в глазах нижних чинов и дискредитируют их перед обществом и народом.
     Изнеженность выражается обыкновенно в том, что офицеры тащат за собой на самый пустой маневр целую массу вещей, на биваках не располагаются в палатках, занимают квартиры в ближайших деревнях, когда люди на учениях в рубашках, надевают не только сюртук, но даже и шинели и т.п. Изнеженность проявляется и во всей домашней обстановке таких офицеров. Леность офицеров состоит в непосещении занятий или постоянном опаздывании на них, в полной апатии к самоусовершенствованию в военном деле и т.п. Наконец, пьянство окончательно губит здоровье и способность мыслить, так что многие, будучи еще молодыми по годам, совсем уже немощны телом и слабы духом. Потребление спиртных напитков происходит обыкновенно в собраниях или на офицерских квартирах в присутствии денщиков, прислуги, музыкантов. Здесь, когда язык развяжется, говорятся подчас слишком откровенные вещи; забывают, что на следующий день они становятся известными в ротах. Иногда же пьянство принимает грандиозные формы, особенно на полковых и иных праздниках, когда даже командиры частей и старшие начальники забывают свое достоинство. Часто под пьяную руку игнорируется дисциплина; еще чаще превышается власть начальника или роняется офицерское достоинство в общественных и публичных местах. Я считаю, что перечисленные пороки не должны быть терпимы в хорошей военной среде и что командиры частей и все старшие начальники всеми мерами должны стремиться к искоренению этих пороков во вверенных им частях.

     
Система движения по службе

     В нашей армии, как известно, движение по службе совершается до чина капитана по старшинству, а в подполковники попадают по старшинству и по избранию, причем с производством в подполковники большинство офицеров попадают в другие части, где имеются вакансии. Указанный способ был принят, чтобы дать толчок по службе более выдающимся лицам. На практике же оказалось, что он не выдерживает никакой критики и именно вследствие разных человеческих слабостей. Выдвигались большей частью люди, угодные начальству, а иногда даже самые плохие офицеры, чтоб только сплавить их из полка.
     

     
Зри в части – семью,
     в начальнике – отца,
     в товарище – родного брата,
     в подначальном – меньшую родню:
     тогда и весело, и дружно, и все нипочем.


     
Э. СВИДЗИНСКИЙ.


     Несправедливостей по этой части было вообще много. Наблюдалось даже такое явление, что в одной дивизии, корпусе или округе все почти капитаны были выдвигающиеся, а в других – ни одного. Конечно, совершенно невинно страдали те, которые случайно попадали в такие строгие округа. Но зато же интересно было иногда видеть этих выдающихся. Жалуется, например, капитан: «7 лет числюсь выдающимся, а не производят!» Начинаешь присматриваться к этому выдающемуся и, унеси ты мое горе, какое выносишь впечатление. Лучше бы совсем выдающихся не было.

     
Подготовка нижних чинов

     Дисциплина. На первом плане я бесспорно ставлю укоренение в войсках дисциплины. Дисциплина – это мать победы, это тот могучий рычаг, который удваивает силы армии, а в тяжелые минуты испытаний спасает ее от полного поражения. Разве результаты Мукденского боя были бы таковы, если б в войсках была дисциплина? Разве люди в разгар этих исторических дней осмелились бы грабить свои собственные склады, напиваться до бесчувствия и убивать своих собственных офицеров, которые их усмиряли? Разве при дисциплине можно допустить, чтобы с позиций уходили самовольно, чтобы затем, бросив оружие и снаряжение и освободившись от наружных знаков принадлежности к воинской части, игнорируя свой полк, бросив знамя и товарищей, целыми нестройными толпами начинали отступать, только думая о спасении своей негодной жизни? Разве русский человек, если он не распущен вконец, бросится на поезд, приготовленный для раненых, которыми все кругом было завалено, и, облепивши его, заставит машиниста трогать? Разве дисциплинированная часть христолюбивого воинства, отправляясь в поход, то есть готовясь к смерти, обратится в бродяг, в хулиганов и будет по пути грабить города и буфеты, насиловать женщин, просить подаяния?
     Эти гнусные факты, эта ужасная быль давят меня, как очевидца, до сих пор кошмаром. Я всегда говорил, что дисциплина у нас падает, что надо ее поднять во что бы то ни стало, но что дело дойдет до таких колоссальных размеров, я никогда не мог предполагать. Ведь все мы даем клятву перед Богом строго и точно исполнять воинскую дисциплину, беспрекословно исполнять приказания начальника и сохранять во вверенной команде порядок. Как же могло случиться, что в самую нужную минуту ни приказаний не исполняли, ни порядка во вверенной команде не сохраняли? Конечно, много тут причин, всех не перечтешь. Если б это касалось какой-нибудь одной войсковой части, тогда другое дело, но тут были люди многих частей и, следовательно, должна быть какая-нибудь и причина общая. Если отбросить разные случайно действовавшие данные, то, мне кажется, отчетливо выделится и ясно обрисуется все-таки одна, которая будет неизменна для всех. Эта данная – несовершенство мирной подготовки. С чем были, с тем и пошли, и это оказалось негодным.
     Безусловно, в мирное время мы мало придаем значения воспитанию, настоящему военному воспитанию. Теперь же особенно замечается, что под давлением возбужденности уличной толпы офицеры совсем стушевались. Не видно почти их властного господства над нижними чинами – они точно уже больше не начальники: боятся останавливать, делать замечания. Но если умеючи поступить, то ведь никакая толпа не вмешается, а офицерская работа в этой сфере, безусловно, требуется. Развелось много нижних чинов, нарушающих поминутно на улицах порядок и дисциплину. Следить за нижними чинами вне службы – это священный долг каждого офицера. На то ему и даны права начальника.
     Попустительство в этом отношении непростительно, так как ведет к упадку дисциплины. Вы думаете, что мукденские беглецы слушались офицеров? Нет, они к этому не привыкли, и даже наши револьверы не останавливали их.
     Итак, я утверждаю, что падение дисциплины в армии произошло от недостатка мирной подготовки. В мирное же время дисциплина должна прививаться путем настойчиво веденного воспитания, путем образцового внутреннего порядка в части, путем постоянно личного примера всех начальников. Никакое нарушение дисциплины не должно прощаться. Люди путем бесед должны быть обстоятельно ознакомлены с нашими уголовными законами, карающими ослушников дисциплины.
     Физическое развитие. Кто из нас не наблюдал, как из прибывающего мешковатого вялого новобранца, увальня, который даже ходить правильно не умеет, вырабатывается подчас даже в самый короткий срок ловкий, энергичный солдат. На ваших глазах у такого субъекта расправляются заснувшие члены, крепнут мускулы, развивается энергия и растут жизненные силы. Каким же образом происходит такое перерождение организма? Все мы знаем, что это результат применения физических упражнений. Чем больше заниматься ими, особенно гимнастикой, тем человек становится ловчее и сильнее. А эти два качества в военное время весьма необходимы. Ловкость требуется и при наступлении цепи, и во время дозорной службы для одоления постоянно встречающихся местных препятствий. Она нужна особенно при движении в атаку, если приходится пройти через искусственные препятствия, представляющие для человека неловкого вполне неодолимое затруднение, на котором он падает и задерживает только движение других. Сила в походе необходима для наилучшего перенесения всех его тягостей, сохраняя бодрость духа. Слабый солдат вечно отстает от других, он не в состоянии носить походного снаряжения; своим измученным видом и унылым настроением он нагоняет тоску на окружающих; при движении в штыки он не в состоянии нанести сильного удара; слабосильные быстро наполняют все госпиталя. Словом, слабый солдат – это одна обуза для службы, и давно следовало бы таковых не принимать. Но иногда бывает, как сказано выше, что слабый вследствие физической неразвитости солдат под влиянием правильных физических упражнений крупнеет и становится вполне годным к службе. Это показывает, что организм его, в сущности, был вполне здоров и только требовал укрепления физическими упражнениями. Однако рядом с такими субъектами попадаются и другие, число коих достаточно велико, которые уже от природы настолько хилы, что для них всякое мало-мальски усиленное физическое напряжение не только не приносит пользы, но вредно и ведет не к усилению организма, а к его полному расслаблению. Вот их-то и не следует ни под каким видом держать в строевых частях, так как они даже и на нестроевых должностях в походе оказываются негодными. Какая, например, помощь от слабого обозного, кузнеца, писаря, денщика и т.п.? ровно никакой.
     В кампании мысль о слабости и неловкости наших солдат преследовала меня все время. Она резко бросалась в глаза, и я обещал себе, если останусь жив, обратить особенное внимание на эту важную отрасль мирной подготовки. Действительно, стоит только присмотреться, чтобы убедиться, что физическая подготовка нашего солдата весьма слаба.

     На снимке: Наша пехота на привале.


Назад
Rambler TOP 100 Яndex
 

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства