на главную страницу

8 Июля 2004 года

Мнение

Четверг

«Восстанавливать авторитет России»

Председатель Комитета Совета Федерации
по международным делам Михаил МАРГЕЛОВ




     Известно, что есть время собирать камни, есть время разбрасывать камни (случались времена, когда камнями бросались). Есть время обнимать и есть время уклоняться от объятий... Все это было в нашей относительно недавней истории, есть и, как свидетельствует история, еще будет.
     Сегодня, примерно через 15 лет после окончания «холодной войны» между Россией и странами евроатлантического содружества, сложилось новое восприятие друг друга. Достаточно сравнить внешнеполитические декларации и, что еще важнее, взаимное видение друг друга, более спокойное и сдержанное; политические, общественные настроения вокруг наших взаимоотношений по вопросам Югославии, расширения НАТО и, например, операций в Афганистане и особенно в Ираке, меняющийся характер размежевания интересов в международном сообществе. Даже выход США из
     «краеугольного» Договора по ПРО не повлек за собой радикальных изменений в сфере военно-политических отношений и переговорного процесса.
     Взаимное восприятие стало, по понятным причинам, более трезвым и прагматичным. Меньше глубоко укоренившихся и ошибочных стереотипов, иллюзий. Так, стратегическая стабильность по причине семантических свойств термина и ряда устоявшихся представлений, унаследованных со времени «холодной войны», все еще не совсем корректно сводится к соотношению СЯС (стратегических ядерных сил) РФ и США. Скорее всего и планы на случай ведения ядерной войны (для американцев - SIOP) не так уж сильно изменились. В конце концов если есть ядерные силы, то должны быть и планы их применения, в первую очередь против государств, обладающих ядерными потенциалами. Это логично. В этой связи и известные декларации о «ненацеливании» звучали красиво и своевременно, а для широкой общественности, не сведущей в технических деталях, выглядят весьма весомо и дают чувство веры в завтрашний день. Но уже мало кто верит в реальность перспективы ядерной войны между нашими странами и, соответственно, ее предотвращение перестало быть главным - задним числом можно сказать - несколько искусственно завышенным приоритетом с тех пор, как стало ясно, что из себя представляло ядерное оружие, особенно первых поколений.
     Вышеупомянутый обоюдный прагматизм, отражающий некоторый итог развития наших отношений, одновременно является залогом, объективной предпосылкой их позитивного развития. От разной интерпретации и временами надуманных, часто контрпродуктивных споров о вероятности, смысле и путей реализации «стратегического партнерства» мы подошли к пониманию необходимости нового осмысления реальной повестки дня наших взаимоотношений, совместного решения проблем, что и формирует фактическую основу партнерства.
     Мы прошли путь от искусственно завышенных, кризисных по своей базовой природе приоритетов к осознанию важности более скромных внешне, но существенных (в отдельных случаях, возможно, жизненно важных в стратегической перспективе) проблем международной повестки дня, прямо затрагивающих интересы наших стран, благосостояние людей, социальную стабильность.
     Сейчас наступило время еще одного трудного и ответственного решения по существу вопроса, история которого уходит к идее переговорного процесса о взаимном и, как многозначительно подчеркивалось, сбалансированном сокращении вооруженных сил и вооружений в Европе и насчитывает десятилетия. Нет уже Организации Варшавского договора и Советского Союза, кардинально изменилась политическая карта Европы, равно как и вся система мировой политики. Но логика военного измерения мира отнюдь не утратила своего значения, тем более в контексте расширения НАТО уже непосредственно до границ России и проецирования военно-политической мощи на субрегионы, имеющие мало общего с Севером Атлантики.
     В этой связи вопрос о судьбе Договора об обычных вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ), с одной стороны, получает различные стимулы многопланового осмысления, постоянного переосмысления в условиях динамичных изменений в международной политике. С другой стороны, сохраняются те вопросы, которые за десятилетия активных переговоров не утратили своего значения. В частности, возможна ли в Европе большая война, реальна ли большая война только с использованием обычных, неядерных систем оружия, каково соотношение огневой мощи вертолета и танка, чем отличается танк от самоходного орудия при строгой классификации. Копья по последнему вопросу ломались в Вене около 10 лет и все же оставили ряд аспектов открытыми.
     На первый взгляд военное положение в мире после окончания «холодной войны» стало проще, во всяком случае, для Европы - менее напряженным. Но для военных планировщиков «проще» и «менее напряженно» не означает яснее. Роль вооруженных сил в условиях переходного периода системы международных отношений и новых угроз поставила новые по характеру задачи и требует новых измерений независимо от финансовых возможностей в разработке адекватных им решений (фактор финансовой корректировки, особенно для России, - это уже другой вопрос). Не случайно в четырехлетнем плане военного строительства США (QDR 2001) планирование на случай возникновения «непредвиденных», чрезвычайных ситуаций занимает особое место наряду с термином «неопределенность».
     Стратегия, оперативное искусство, тактические схемы в целом ряде отношений претерпевают глубокие и быстрые изменения, взаимообусловленные военным строительством, реструктуризацией военного потенциала в целом.
     Все это создает весьма сложный смысловой, логический контекст, в котором реализуются те или иные подходы, договоренности по контролю за вооружениями. И, наверно, наиболее яркой иллюстрацией сложных перипетий является судьба ДОВСЕ.
     Договор был подписан 19 ноября 1990 года как бессрочный буквально накануне дезинтеграции СССР и фактически в обстановке девальвации, если не распада ОВД. А с точки зрения налаживания партнерских отношений бывшими соцстранами Центральной и Восточной Европы с НАТО выглядел довольно странно. Эта «странность» тем не менее не помешала сократить по договору более 59 тысяч единиц обычных вооружений. Однако изменение военно-политической обстановки в Европе обусловило целесообразность его адаптации к складывающимся реалиям. Поэтому 19 ноября, но уже 1999 года в Стамбуле было подписано Соглашение об адаптации ДОВСЕ и принят заключительный акт конференции государств-участников.
     Главное в обновленном
     ДОВСЕ - это трансформация зонально-групповой основы договора (по признаку членства в военных союзах времен «холодной войны») в систему национальных (для всех пяти категорий ОДВТ обычных вооружений и техники: танки, боевые бронированные машины, артиллерия калибра 100 мм и больше, боевые самолеты и ударные вертолеты) и территориальных (для наземных сил) уровней для каждого государства- участника. Вместо пяти прежних географических зон, на которые был разбит район применения договора, вводится жесткая «сотовая» сеть территориальных ограничений: 28 территориальных уровней - по числу европейских государств - участников договора, а также два подуровня на территории России и Украины.
     Новая система устанавливает потолки для размещения наземных ОДВТ, ограничивает «переливы» ОДВТ между государствами, нейтрализует угрозы создания потенциалов для проведения крупномасштабных наступательных операций и таким образом повышает стабильность и предсказуемость.
     Новый, адаптированный Договор, как и его первооснова, продолжил традицию активной, разноплановой критики в свой адрес во многих странах (показательно, что на сегодняшний день его ратифицировали только 3 страны - Украина, Белоруссия и Казахстан). Россия не стала исключением. Так, в российском экспертном сообществе акцентировали, как правило, в качестве слабых сторон следующие моменты:
     1. По сути, ДОВСЕ контролирует только национальные ВС и закрепляет соотношение общего баланса сил в регионе в пользу НАТО.
     2. Договором не учитываются военно-морские силы и инфраструктура, в том числе имеющая прямое военное значение.
     3. Сохраняется возможность осуществления в короткое время перебросок ограниченных войсковых формирований, не нарушая условия договора.
     4. Договор не учитывает последних тенденций развития военной стратегии и тактики (в частности, новые тактические приемы использования тяжелой военной техники).
     5. ДОВСЕ не принимает в расчет политику в области укрепления военного потенциала ЕС и планы реконфигурации американского военного присутствия в Европе (возможное перебазирование группировок ВС США в Европе в страны Центральной и Восточной Европы и Балтии, т.е. непосредственно к границам России).
     6. ДОВСЕ не оказывает влияния на ситуацию с возможным развитием внутренних вооруженных конфликтов и практически бесполезен в плане укрепления взаимодействия в области миротворчества и борьбы с терроризмом, так как учитывает только тяжелые системы вооружений.
     Взгляды сторонников заключения и ратификации Соглашения об адаптации ДОВСЕ кратко можно суммировать следующим образом:
     - создаются условия, затрудняющие быстрое и скрытное размещение и концентрацию на европейском ТВД крупных общевойсковых группировок и формирований, что препятствует развязыванию крупномасштабной войны в Европе классического типа (т.е. ведущейся с использованием обычных вооружений);
     - вносится значительный вклад в осуществление мер укрепления доверия и безопасности посредством осуществления инспекций и консультаций в рамках договора, что является важным фактором развития военного сотрудничества между Россией и странами— членами НАТО;
     - в совокупности режимы для центра и флангов формируют своего рода поле безопасности по периметру западных границ России;
     - четко фиксируются абсолютные пределы для временного превышения предельных уровней в кризисных ситуациях;
     - сохраняется политическая линия на развитие и углубление отношений с наиболее развитыми странами мира и т.д.
     Дискуссия вокруг договора осложнялась еще целым рядом сопутствующих вопросов - о факторе и процедуре вступления в НАТО Латвии, Литвы и Эстонии, о временных рамках вывода российских войск из Грузии и Молдавии и увязке этой, принятой в Стамбуле договоренности с буквой договора, о структуре и формате будущего разоруженческого процесса на данном направлении и др.
     Как представляется, найти общий знаменатель для позиций сторонников и критиков договора практически невозможно, если не углубляться в умозаключения по поводу возможности и характера большой войны в Европе: например, ядерный вариант снивелирует различия в обычных вооружениях.
     Здесь речь идет о логике двух принципиально разных подходов. В одном доминирует система критериев «холодной войны». В другом - ориентация на восстановление утраченных после 1917 года позиций России в Европе.
     Взвесив все «за» и «против», Государственная Дума 25 июня приняла решение об одобрении Федерального закона о ратификации Соглашения об адаптации Договора об обычных вооруженных силах в Европе. Это решение поддержал вчера и Совет Федерации.


Назад
Rambler TOP 100 Яndex
 

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени
автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства