Федор ЧЕХАНКОВ: «Моей маме сказали: «Ваш сын растет альфонсом!»
     Впервые на сцену меня вывели мальчиком в Орловском драмтеатре, ведущей актрисой которого была моя мама. Шел спектакль из колхозной жизни. Большая массовка, в которой участвовал и я, садилась на какие-то лестницы, пела частушки и пускалась в пляс. Потом, не спеша, с хохотом удалялась…
     И вот все ушли, а я остался. Как сидел на лесенке, так и не стронулся с места. Очень уж мне любопытно было поприсутствовать при любовной сцене. Напрасно помощник режиссера кричал мне из-за кулис трагическим шепотом:
     «Федя, уходи! Да уходи же!!!»
     Я был непреклонен. Таким образом на сцене образовался этакий непредусмотренный по пьесе «любовный треугольник»: герой, героиня и я, маленький мальчик, сидящий на лестнице и с любопытством на них взирающий. Покинул я сцену только вместе с ними.
     Вообще рос я парнишкой озорным – из-за этого маму постоянно вызывали в школу.
     Обычно на каникулы меня отправляли в Москву, где я очень любил посещать балетные спектакли. Мне особенно нравились балетные поддержки, которые затем я пытался осваивать, подстерегая своих одноклассниц на большой перемене. Я обхватывал их, поднимал, подкидывал… Но наши учителя не знали, что такое «рыбка», «стульчик», «арабеска», и считали, что все – «лапанье» и «приставанье».
     Как-то учитель черчения не выдержал и сказал: «Чеханков! Как ты жить будешь с такими сомнительными задатками? Подумай хорошенько!» «Не волнуйтесь за меня! – нахально отвечал я. – Я поеду в Москву, женюсь на Александре Александровне Яблочкиной, и тогда…»
     Это произвело на учителя удручающее впечатление. Вскоре на педсовете моей маме объясняли, что у нее растет сын-альфонс, который намеревается жить за счет народной артистки СССР. Мамино объяснение, что Яблочкиной 92 года, что она вообще убежденная девственница, какой, очевидно, уже и останется, результата не дало…
     Выручили меня, как и в ряде других случаев, актерские задатки. Все же я подавал надежды не только как будущий альфонс, поэтому вел школьные концерты, выступал с сольными номерами. Одним словом, был ценным кадром, и учителя часто просто-напросто закрывали глаза на мои проделки и не всегда, скажем так, выдающуюся учебу.
      Елена ЯКОВЛЕВА: «Мой уличный имидж»
     Сначала я «засветилась» в фильме «Интердевочка», потом – «Анкор! Еще анкор!», а затем было «Ретро втроем», где мы с хорошими актерами – Маковецким и Сидихиным – изображали «шведскую семью», такую не слишком еще распространенную у нас форму взаимоотношений. Майором милиции Каменской я стала гораздо позже, а если ориентироваться только на перечисленные ленты, то я совсем не светская дама, а значит, чего со мной цацкаться!
     И вот – город Натания близ Иерусалима, очень милый и красивый. Ранним утром выхожу из гостиницы, и тут же меня узнает какая-то женщина:
     - Боже мой! – восклицает она. – Иду по Натании, и кого я вижу?! Это же Леночка Яковлева!
     Не отпираюсь:
     - Да, знаете ли, она самая…
     - Ой, какая же вы стали жирная! – заявляет вдруг моя собеседница.
     Ну что я могла сказать этой даме, которая была поперек себя шире? Вряд ли она хотела меня обидеть – ведь ее «комплимент» никак не отражал действительности: уж кого-кого, а меня жирной при всем желании не назовешь… Очевидно, это она так пошутила – в стиле моих киногероинь, надеясь меня к себе расположить.
     Не получилось. И когда она поинтересовалась, кушала ли я сегодня, возможно, намереваясь пригласить меня на завтрак, я отвечала ей честно:
     - После ваших слов у меня надолго пропал аппетит!
     На этом мы и расстались. А вообще улица может и накормить, и напоить. В том же Израиле, только в другом городе, меня остановила другая поклонница (удивляться нечему – все-таки «на четверть бывший наш народ»):
     - Постойте, постойте! Я обязательно должна вам что-нибудь подарить!
     Она полезла в свою огромную, по всем параметрам «российскую» сумку, долго копалась в ней, пока не извлекла бутылку вина:
     - Вот, возьмите обязательно – вино дешевое, но очень хорошее!
     Я поблагодарила и вежливо отказалась. Тогда женщина вздохнула и сказала с укором:
     - Ну смотрите! Я ее могу вечером сама выпить! И учтите – другого подарка у меня нет!