Погода была совсем не зимняя – моросил мелкий непрекращающийся дождь. Земля тяжелыми комьями налипала на сапоги. Идти было трудно, но комбат гнал десантников вперед, требуя от подчиненных увеличивать темп марша.
     - Эх, Европа! – скрывал за веселостью усталость командир второй роты. – Говорили, дороги у них великолепные, а мы все одно по полям бредем, землицу месим…
     - На дорогах-то они нас и ждут, Мухин, – наставительно бросил в ответ комбат. – У них до полутора десятков бронетранспортеров «хорьх» где-то севернее Тамаши разъезжают. И если мы по дорогам одной колонной пойдем, то нас еще на подходе к Шио боем свяжут. А нам останавливаться некогда.
     В этот момент ухнул взрыв и раздалась трескотня очередей.
     - Товарищ капитан! Справа до восьми бронетранспортеров противника и до десяти грузовиков!
     - К бою! Где артиллерия? Подтянуть ближе на прямую наводку! Быстрее, гвардия!
     Артиллеристы спешно разворачивали орудия вправо. Увидев быстрые и слаженные действия красноармейцев, немцы не стали спешиваться из грузовиков, а предпочли откатиться назад. Бронетранспортеры продолжали обстреливать десантников из автоматических пушек и пулеметов, но скоро один задымил чадящим костром, а остальные стали быстро разворачиваться.
     - Продолжать движение, двигаться в ротных колоннах! Противотанковой артиллерии двигаться в боевых порядках рот, полковой артиллерии разрешаю удаление не более чем на триста метров. Вперед!
     Четыре раза противник вступал в огневое соприкосновение с авангардом, надеясь сковать наступавших боем и задержать стремительное наступление десантников. Но каждый раз, практически не снижая темпа движения, гвардейцы отбивали атаки. И шли по раскисшим от дождей венгерским полям вперед.
     Задача передового отряда, состоявшего из парашютно-десантного батальона, двух артиллерийских батарей и отделения саперов, была сформулирована просто и четко: преследовать отступающего противника. В боевом уставе пехоты сказано, что преследование противника осуществляется не фронтовым наступлением, а действиями передовых отрядов по отдельным направлениям. И вот один из отрядов выходит к мосту, через который спешно переправляются остатки немецких войск, пытаясь создать оборонительный рубеж на том берегу. Командир понимает, что у него есть шанс, не дожидаясь основных сил, захватить мост. Мост в наступлении стоит очень дорого. И цена эта определяется человеческими жизнями, которые придется потерять при форсировании вплавь, если немцы успеют взорвать мост. А что такое форсировать реку, комбат знал хорошо. Практически все, форсировавшие Днепр в первой волне атакующих и закрепившиеся на берегу в 43-м, получили Золотые Звезды Героев. Все, кто остался жив. Две трети наступавших погибли.
     Тогда его батальон почти не имел потерь. Но представление на звание Герой Советского Союза было отозвано. Как посчитало командование, гвардии капитан Иосиф Рапопорт несколько раз нарушил приказ. Как командир, он не должен был самостоятельно изменять участок форсирования, переместившись на километр левее, тем более что это была полоса наступления другой армии. Более того, начальник штаба дивизии подполковник Бисярин передал обещание комдива отдать комбата под суд, если он будет наступать не в указанном месте. На что гвардии капитан заявил, что перед форсированием его никакие наказания не пугают – Божий суд сейчас ближе, а своих солдат на укрепленный участок, на колючую проволоку, на мины и пулеметы он не поведет. За что его, Рапопорта, можно будет и наказать, если, конечно, он останется жив. А боевую задачу батальон выполнит и указанную высоту захватит. Только не в лоб, а с фланга и частично – после переправы с тыла, что позволит избежать лишних потерь.
     Времени уже не оставалось, и все произошло именно так, как и спланировал комбат. Днепр был форсирован без потерь, на правом берегу гвардейцы без труда взломали чахлую оборону на участке, где их не ждали, преодолели рубеж всего из одного ряда колючей проволоки и захватили указанную высотку.
     Но отношения с командованием, понятное дело, после этого лучше не стали. Трибунала не было, награды тоже не было, если не считать наградой уважение солдат и сослуживцев. Но зато за гвардии капитаном закрепилась прочная репутация мастера нестандартных решений.
     И вот снова требуется быстрое решение. Впереди – мост через канал Шио и дорога на Будапешт. Сзади – дивизия, темп наступления которой не должен снижаться.
     В городок с трудным названием Сабадхидвег десантники вошли в глубокие сумерки, тесня немцев, отступающих по мосту.
     Наступление было настолько стремительным, что отряд, уйдя в отрыв от остальных сил, попал в местность, карт которой у десантников просто не было. Вот он, мост через Шио – и все, обрез. Карта закончилась. А что там, за мостом? Как атаковать, не зная и не предполагая дальнейшего направления наступления?
     - Старший лейтенант Гаевой, – повернулся командир к начальнику штаба, – пошли кого-нибудь в местную школу. Пусть найдут настенные карты Венгрии, учебники по географии – все, что можно. Только потолковее бойцов подбери, а то они глобус притащат…
     Старший лейтенант кивнул и выбежал за дверь. Скоро принесли учебники, и капитан Рапопорт начал быстро листать страницы. Минут через десять командир батальона поднял голову и оглядел офицеров:
     - Мост – это только половина задачи. За мостом – город. И этот город, похоже, ключ ко всей обороне. Ульянов вернулся?
     - Так точно, – снова поднялся начальник штаба. – Сержант Ульянов с подчиненными принес «языка».
     - Что же ты молчал?! «Языка» скорее сюда, сам допрошу.
     Начальник штаба не удивился – пленных комбат всегда допрашивал сам, благо по-немецки говорил свободно. И не только по-немецки, недавно вот чехов на их родном языке допрашивал, так один из них обмолвился, что мать у него шведка, а когда комбат перешел на шведский, удивленно спросил: «Пан офицер профессор?» – «Нет», – думая о чем-то своем, ответил гвардии капитан. – «Пока нет».
     Комбат действительно еще не был профессором, хотя и имел докторскую степень. Докторскую диссертацию он защитил в 43-м, когда после ранения учился в Академии им. Фрунзе.
     Неугомонный Мухин, узнав об этом, спросил: «А вы, товарищ гвардии капитан, каких наук доктор?» – «Биологических, Мухин. Ты что-нибудь про дрозофил слышал? Нет? Зря, Мухин, тебе-то как раз про них все должно быть известно!»
     По выпуске из академии гвардии капитану предложили остаться там преподавателем, а после защиты докторской пригласили в Академию наук СССР. Он выбрал фронт и 7-ю гвардейскую воздушно-десантную дивизию.
     После допроса немца комбат снова собрал офицеров.
     - Противник силами до двух рот охраняет мост. Мост заминирован. За мостом находится город Мезекомаром, взятие этого города важно для наступательной задачи не только нашей дивизии или корпуса, но гораздо выше. Противника прямо перед нами в большом количестве нет, и мы двигаемся в стыке двух немецких корпусов. Атаки никто не ждет, и фактор внезапности работает на нас. Я принял решение: ночью внезапно атаковать противника, захватив мост, и, развивая наступление, овладеть городом.
     Комбат поискал глазами какой-нибудь большой лист бумаги, чтобы нарисовать схему, и, не найдя ничего, приказал снять со стены белый кухонный шкаф. На его дверце карандашом командир начал набрасывать план операции.
     - Третья рота под командованием старшего лейтенанта Юткина наступает первой и должна стремительным броском захватить мост. Затем, пропустив другие подразделения отряда, будешь наступать на северо-восточную окраину города. Первая рота старшего лейтенанта Суханова имеет задачу закрепить успех, а второй роте старшего лейтенанта Мухина после переправы через мост наступать на юго-восточную окраину города. Постарайтесь на всякий случай добыть плавсредства. И шуму, побольше шуму, погромче «ура!» Пусть думают, что дивизия наступает. Рассвета ждать не будем, готовность к атаке – через шестьдесят минут. Радист – связь со штабом полка!
     Командир полка подполковник Голод, подумав, атаковать запретил. Где это видано – батальоном брать город?
     Но командир передового отряда гвардии капитан Рапопорт понимал другое – за мостом находится ключевой узел обороны фашистов. Пока еще какие-то часы он не подготовлен к обороне. Немецкие войска только входят в город или подходят к нему, готовясь занять опорные пункты. Через два-три или четыре часа они их займут. А еще через день или два командование неизбежно примет решение о штурме Мезекомарома. Но цена этого штурма будет другой – сотни, а то и тысячи солдатских жизней оплатят промедление атаки.
     Комбат снова связывается со штабом, готовясь объяснить собственное решение. Командира полка нет на месте, и начштаба полка повторяет приказ: атаковать запрещаю, перейти к обороне. Но Иосиф Рапопорт уже принял собственное решение. Еще через тридцать минут он сделает еще одну попытку связаться с командиром полка, для «очистки совести» переговорит с замначштаба полка и, выйдя на берег, выстрелит из ракетницы в направлении моста красной ракетой. Это сигнал ротам к началу атаки. И это нарушение трех приказов…
     Переправившись на северный берег канала, подразделения передового отряда продолжали наступление. Командир роты старший лейтенант Суханов заметил вражескую артиллерийскую батарею, развернутую на огневой позиции. Решение созрело мгновенно. Гвардейцы атаковали настолько внезапно, что фашистские артиллеристы не успели произвести по ним ни одного выстрела. Десантники захватили четыре 105-мм пушки.
     Трудно представить, но весь ночной бой длился не более пятнадцати минут. Ошарашенный противник бежал из города, опасаясь окружения русской «дивизией». Батальон выбил из укрепленного, подготовленного к обороне города немецкий полк, усиленный танками, артиллерией и тяжелыми минометами. Превосходящий более чем втрое противник бежал! Все рискованные расчеты Иосифа Рапопорта оказались верными.
     - Рано радоваться, – принимал доклады ротных комбат. – Готовиться к обороне. Мобилизовать местное население рыть окопы. Пусть дадут тысячу человек с лопатами. Да, замполит, я знаю, что это запрещено, но мне плевать! И чтобы никто из местных не перебежал к немцам – не дай Бог, они узнают, сколько нас на самом деле… Батальоны смогут подойти только к полудню. А немцы скоро очухаются и начнут контратаковать. Суханов молодец, пушки нам очень пригодятся против танков, но мало их, мало… Похоже, настало время для фаустпатронов. Раздать их в роты!
     Как у всякого командира на войне, у комбата была «заначка», о которой вышестоящее командование не знало. За пару недель до того десантники захватили склад фаустпатронов и двух солдат вермахта, чехов по национальности. Гвардии капитан скрупулезно изучил инструкцию, перевел ее с немецкого и раздал в роты. А пленных не отправлял в штаб дивизии до тех пор, пока назначенные солдаты под их руководством не освоили незнакомое оружие (за что получил партийное взыскание!) и не произвели учебные стрельбы на кукурузном поле. Результаты, честно говоря, были не ахти.
     Комбат тогда скептически оглядел «поле боя» и заметил:
     - Слабовато, но на крайний случай сойдет.
     На рассвете все началось именно так, как и предполагал комбат. С немецкой аккуратностью с первыми лучами солнца появились танки в сопровождении пехоты. Но это был не сорок первый год, и немцам противостояли не зеленые мальчишки, а гвардейцы-десантники.
     Пехоту отсекли сразу. Танки попытались подойти ближе, но попали под огонь артиллерии, которая просто не справлялась с таким количеством целей. Тогда сработала «заначка», и два танка немцев загорелись от выстрелов фаустпатронов. Пусть всего два, когда выстрелов были десятки, пусть процент поражения был совсем невелик, но противник остановился. Остановился! Немцы испугались «нового» оружия русских. Они не знали его возможностей и удивились самому факту наличия у десантников реактивных гранатометов. Удивить – значит победить!
     Атака следовала за атакой, но уже было ясно, что взломать оборону десантников немцам не удастся, время работало против них. А вскоре стали подтягиваться другие батальоны полка, прямо с марша вступая в бой.
     - Товарищ гвардии капитан, комдив на связи…
     Командир дивизии поздравил с успехом, передал благодарность командующего армией и его распоряжение – представить двадцать наиболее отличившихся подчиненных к званию Герой Советского Союза.
     Победителей, говорят, не судят. Но и не награждают, если они в очередной раз нарушают приказы командования. Гвардии капитан Иосиф Рапопорт, действия которого в этом бою опередили анализ оперативного отдела штаба армии, снова не стал Героем Советского Союза. Впоследствии оказалось, что захват Мезекомарома был последним звеном окружения Будапешта по первому большому радиусу. Мезекомаром был не просто сильно укрепленным узлом обороны, он составлял самый важный укрепленный центр линии «Королева Маргарита», левым флангом упирающейся в озеро Балатон…
     А потерял комбат семь человек… И это после непрерывных боестолкновений, штурма и обороны от многократно превосходящих сил противника.
     Потом будут тяжелые бои в Австрии, три четверти офицерского состава батальона погибнет и тех, кто штурмовал венгерский город, останется совсем немного. На австрийско-венгерской границе падет Юткин, под Веной погибнет Мухин… Сам комбат после тяжелого ранения потеряет глаз, но вернется в строй, сбежав из госпиталя. И до конца жизни будет ходить с повязкой на глазнице.
     От комиссации майор Рапопорт отказался и был назначен на штабную работу. Но недолго он будет начальником оперативного отделения полка. В трудный момент именно ему снова поручают возглавить передовой отряд, задачей которого будет соединиться с частями американской армии в районе австрийского города Амштеттен. На календаре – 7 мая 1945 года, и далеко не все немецкие части деморализованы и готовы к капитуляции. Приказа о капитуляции пока нет. До города – более 80 км по территории, где, согласно предварительным подсчетам, число отступающих немцев насчитывает не менее 300.000 человек. А задачу предстоит выполнить… двум ротам десантников и дивизиону самоходок.
     Наверное, боевая дерзость должна иметь какие-то пределы. Но майору Рапопорту некогда было об этом думать. Времени опять было слишком мало… Немецким танкистам, перегородившим дорогу около Мелька «тиграми», против которых легкие десантные САУ были бессильны, он, постучав по броне пистолетом, на чистейшем немецком представился «командиром авангарда Сталинградского корпуса тяжелых танков». Затем, откинув плащ-палатку, чтобы видны были ордена, сообщил, что «корпус» на подходе, и приказал: «Орудия разрядить, шоссе очистить, танки отвести!» И, не дожидаясь ответа, пошел назад.
     Чуть помедлив, немцы выполнили приказ и пропустили колонну.
     Вблизи Амштеттена, по данным пленных, было сосредоточено семь дивизий, в том числе две – СС. Но и здесь командир десантников принимает единственно верное решение: прорываться в момент авианалета на полной скорости через центр города.
     Буквально разрезая отступающие гитлеровские колонны, пользуясь паникой и неразберихой, самоходки с десантниками на броне проскочили через город!
     Двигавшимся на час-полтора позже через Амштеттен советским танковым частям уже было оказано организованное сопротивление.
     Но об этом гвардии майор Рапопорт тогда еще не знал. К этому времени он уже общался с американскими танкистами передовой роты 11-й бронетанковой дивизии США. Разумеется, по-английски.
     В какой-то момент командир роты, первый лейтенант Юджин Эдвардс, до войны студент Висконсинского университета, с удивлением спросит: «Простите, сэр, сколько языков вы знаете?» – «Не считал», – честно ответит советский майор. Он переводил с 20 языков, в том числе с голландского, португальского, хинди, шведского, французского, итальянского...
     Американцы наградят гвардии майора крестом «Legion of Merit», а наше командование в очередной раз представит к званию Героя. И хотя в представлении будет указано, что в этот раз его отряд малыми силами очистил от немцев 3 города и несколько сел, по результатам рейда взяты в плен 35.000 гитлеровцев, захвачено 60 танков и бронетранспортеров, около 400 орудий, около 500 автомашин, 86 паровозов – все это снова ляжет под сукно.
     Два ордена боевого Красного Знамени, орден Суворова III степени, два ордена Отечественной войны I и II степени. После войны к ним добавятся два ордена Трудового Красного Знамени, венгерский орден Красной Звезды и еще один орден Отечественной войны I степени. Медали же просто трудно сосчитать – такие награды были далеко не у всех кадровых военных. Ему предлагают остаться в армии и прочат большую карьеру. Но и здесь Иосиф Рапопорт остается верным себе. Он возвращается в науку. Наука называется «генетика».
     Сессия ВАСХНИЛ, торжество Лысенко и иже с ним, разгром отечественной школы генетики. Об этом и о поведении доктора наук Рапопорта можно писать отдельный материал, но, к сожалению, газетный формат просто не позволяет сделать это сейчас.
     …Исключение из партии и десять лет без постоянной работы, существование на пенсию по инвалидности. Но и здесь проявляется характер десантного комбата. Работая по краткосрочным договорам в различных геологических и нефтяных организациях, Рапопорт открыл в исследуемых образцах хороший индикатор нефти – наличие фораминифер. Этим методом геологи пользуются до сих пор. В связи с этим открытием ему было предложено защитить кандидатскую диссертацию на звание кандидата геологических наук. Однако, когда начальство узнало, что он – тот самый генетик, который выступил на сессии ВАСХНИЛ в 1948 г. против Лысенко, он был уволен...
     …Член-корреспондент Академии наук СССР, лауреат Ленинской премии, профессор, доктор биологических наук Иосиф Абрамович Рапопорт все же получил Золотую Звезду Героя. В 1990 году он стал Героем Социалистического Труда.
     Советы ветеранов, сослуживцы, общественные организации неоднократно выходили с ходатайством о присвоении Иосифу Рапопорту звания Герой Советского Союза за подвиги, совершенные во время войны. Вероятнее всего, чиновники рассуждали просто – ему это уже не нужно. Да, ему это никогда не было нужно. Он даже Ленинскую премию – немалые по тем временам деньги – раздал сотрудникам лаборатории. И звание это нужно не ему и не его потомкам. Оно нужно всем нам, чтобы понимать и уважать одно слово – Справедливость.