В марте 1963 года на Совете обороны в Филях, проходившем на территории бывшего Мясищевского, а теперь Челомеевского конструкторского бюро, отец выступил со своим видением будущего советских Вооруженных Сил. К этому времени он окончательно сформулировал позицию, к которой шел начиная с 1954 года, со своего первого столкновения с адмиралом Николаем Кузнецовым. Никита Сергеевич не раз возвращался к этой теме при подведении итогов учений-показов новой военной техники, которые начали регулярно проводиться с 1958 года, но там он касался то одного вопроса, то другого: авиации, флота, артиллерии. Теперь все собралось воедино и отец впервые решил поделиться своими планами. В 1963 году я попал на заседание Совета обороны только потому, что оно проходило в КБ Владимира Челомея, где я работал.
     До того, как приступить к подробному изложению происходившего на Совете обороны, я хотел бы кратко остановиться на истории учений-показов новой техники, которые сыграли немалую роль в формировании военного мировоззрения Никиты Хрущева. Все началось с совещания в Севастополе в октябре 1955 года, где выяснилось, что большинство генералов имеют смутное представление о современном вооружении, особенно ядерном и ракетном.
     По настоянию Никиты Сергеевича решили устраивать раз в два года смотры последних достижений военной техники, с тем чтобы генералы (до командиров корпусов) и лица, отвечающие за развитие вооружений, могли ознакомиться с тем, чем в случае возникновения войны придется воевать. Такие выставки-учения состоялись в 1958-м и 1960 годах в Капустином Яре, в 1959 году - в Севастополе, в 1962 году - в Североморске и Архангельске, а в 1964 году - на Байконуре и в подмосковной Кубинке.
     К слову, именно в Капустином Яре в сентябре 1958 года в моем присутствии военные буквально вымолили у Хрущева согласие на возобновление ядерных испытаний. Последней каплей послужила тщательно подготовленная сравнительная демонстрация состоящих на вооружении громоздких ядерных зарядов и их требующих испытаний миниатюрных аналогов. Военные напирали: если американцы безответно завершат свою серию взрывов, они оставят нас далеко позади. Никита Сергеевич оставаться в хвосте не пожелал.
     Я присутствовал на большинстве из этих учений-показов, где мы демонстрировали свои ракеты, слушал, о чем говорилось при подведении итогов. Начиная с 1958 года Хрущев постоянно возвращался к роли родов Вооруженных Сил исходя из посыла всеуничтожительности ядерной войны. Закончится ли она гибелью цивилизации? Об этом он с военными не говорил. Дело политиков, а не военных предпринять все возможное, чтобы избежать катастрофы. Но если ядерная война все-таки разразится? Повлияют ли на ее исход все эти самолеты, вертолеты, танки, пушки и другое вооружение, производство которого пожирает прорву денег? Он стремился ограничиться необходимым минимумом.
     В отличие от западных стратегов Никита Сергеевич не верил в возможность возникновения локальных войн в условиях глобального ядерного противостояния двух миров, двух сверхдержав. По его мнению, любой локальный конфликт, вовлекая в столкновение все большие силы, неизбежно перерастет в ядерное столкновение СССР и США. А раз в доктрине Никиты Хрущева не отводилось места локальным войнам, то как следствие он и не считал необходимым производить вооружения, необходимые для их ведения. Генералы занимали диаметрально противоположную позицию.
     Ошибался ли Никита Хрущев? История, казалось бы, отвечает на этот вопрос положительно. А возможно, и обратное, - чуть ослабли обручи, стягивающие военно-политические группировки, и накопленное оружие локальных войн породило сами войны...

     * * *

     И еще один принципиальный вопрос, по которому Никита Хрущев расходился с военными. Он более не считал целесообразным присутствие советских войск на территории наших союзников по Варшавскому договору. «Существующие там режимы должны опираться не на штыки, а на поддержку своих народов. Если народ их не поддерживает, то кому нужны такие правители?» - эти слова я слышал от отца неоднократно. Он также не сомневался, что народ стоит за социалистические правительства, так как был уверен в преимуществах социализма над капитализмом. «А тогда зачем давать нашим недругам повод утверждать, что местные власти держатся только благодаря присутствию наших войск?» - горячился отец.
     Кроме того, Никита Хрущев не желал, просто не мог мириться с теми огромными расходами, которые мы несли по содержанию войск на чужих территориях. В 1962—1964 годах он не раз возвращался к обсуждению необходимости вывода Советской Армии из Венгрии, Польши и, возможно, даже из Восточной Германии. Из последней, правда, только после признания Западом ее самостоятельной государственности.
     Военные стояли на своем, не желали отходить с завоеванных во Второй мировой войне рубежей. Их оборона, по мнению генералов, служила залогом безопасности Советского Союза. Никита Хрущев считал их точку зрения устаревшей, не отвечающей реалиям ядерного противостояния. «В современных условиях, при современных средствах доставки, - возражал он, - исход войны будет решаться не в пограничных сражениях. Со стратегической точки зрения присутствие советских наземных войск на западных границах бесполезно, а их вывод даст нам огромные политические и экономические преимущества». К тому же, считал он, в случае необходимости современные транспортные средства, авиация позволят быстро перебросить войска к границам.
     Однако проблеме вывода войск из Восточной Европы не суждено было разрастись до размеров конфликта между Никитой Хрущевым и генералами. Она умерла сама по себе, после того как против вывода выступили лидеры Венгрии и Польши - Янош Кадар и Владислав Гомулка.

     * * *

     Так что же произошло в Филях? В силу важности происшедшего я решил не ограничиваться сконцентрированным изложением событий того дня, а процитировать полностью свои записи об этом совещании.
     Итак, март 1963 года, выездное заседание Совета обороны в конструкторском бюро Владимира Челомея и одновременно выставка перспективных разработок вооружений. Цель заседания: «Выбрать лучшую из двух заявок на разработку новой межконтинентальной баллистической ракеты быстрого реагирования, поданных Михаилом Янгелем и Владимиром Челомеем». Другими словами, определить основу будущих ядерных сил сдерживания. Свой визит высокие гости начали с посещения выставки. Рассказ обо всей экспозиции займет слишком много места, начну с середины.
     «В одном из залов громоздились образцы ядерного и обычного оружия поля боя. Гречко подвел отца к макету усовершенствованной «Луны» - тактической ракетной установки. Рядом на стене висел плакат, изображавший длинножерлую пушку. Присутствующие догадывались, о чем пойдет речь. Гречко давно «пробивал» ядерное вооружение армейских соединений на корпусном и даже дивизионном уровне.
     Сейчас он привел последние американские данные: кроме «Онест Джона» они обильно оснащали свои сухопутные войска дальнобойными пушками, способными стрелять ядерными снарядами. Подразделения пехоты получали в свое распоряжение атомные мины и фугасы. Поговаривали чуть ли не о переносном ядерном снаряде, пускаемом с «плеча» как фаустпатрон.
     У нас же, по словам Гречко, дела обстояли катастрофически. Кроме «Луны», практически не на что и рассчитывать. Правда, недавно приняли на вооружение Р-13, но она по своим параметрам уже претендовала на следующий, оперативный уровень. Гречко стал горячиться, убеждать отца, что без тактического ядерного оружия армия не сможет противостоять вероятному противнику. «Без применения на поле боя тактических атомных зарядов, совсем маленьких, - он сближал ладони своих длинных рук, демонстрируя их миниатюрность, - с эквивалентом одна - две килотонны выиграть современное сражение невозможно».
     На сей раз глаза его не смеялись, речь шла о серьезном деле, а не о всяких там космических штучках. В них Гречко не особенно верил - игрушки. Набычившись, он напирал на отца, нависая над ним с высоты своего почти двухметрового роста. Отец отступал назад, он не любил обращаться к собеседнику, высоко задирая голову.
     - Да отойди ты на два шага, - отцу надоело пятиться.
     Обстановка несколько разрядилась.
     - И не уговаривай меня, нет у меня денег, - продолжал отец, - на все не напасешься.
     Он явно не хотел вступать в пререкания, все давно было говорено-переговорено. Отец не жаловал тактическое ядерное оружие. Ядерное оружие ему служило не инструментом войны, а аргументом в политических битвах, средством давления, устрашения, пусть даже шантажа. Но применять его?!
     

---

     Из воспоминаний С.Н. Хрущева.
     Фото из архива «Красной звезды». Публикуются впервые.
     

---

     (Окончание следует)