Мысль, скажем, не новая. Немало умных людей, не утративших совесть и любовь к своей многострадальной Отчизне, задают себе этот сакраментальный вопрос. К чести Галина, он не только задается этим вопросом, но и пытается ответить на него на основе вдумчивого анализа многих сотен документальных источников, мемуаров и воспоминаний участников событий первых двух десятилетий XX столетия.

     В первой книге серии «Тенденция» автор предпринимает попытку разобраться в движущих силах нашей отечественной истории и понять, почему погибли и Российская империя, и сама династия Романовых, правившая на Руси более трех веков.

     В качестве небольшого отступления отметим, что, строго говоря, последним «классическим представителем» династии был Петр II – внук Петра Великого и праправнук первого государя из Романовых, Михаила Федоровича. Последующих правителей можно отнести к «чистокровным Романовым» лишь с большой натяжкой. Даже Елизавета, «дщерь Петра», была рождена до брака своих родителей и считалась не законной, а «привенчанной». Так что весь XIX век Россией правили потомки второразрядных немецких князьков, коим Провидение почему-то вменило историческую миссию поставлять жен правителям Российской империи…

     Автор книги начинает исследование трагедии и триумфа России в минувшем веке с поворотного, как считается, года русской истории – 1917-го, в котором как в зеркале отразились тенденции развития российского общества, в конечном итоге приведшие к драматическим событиям Февраля и Октября, а несколько позднее названные советскими историками «революциями».

     Можно согласиться с мнением Галина, что династия пала, лишившись поддержки всех без исключения слоев российского общества. Еще в 1905 году после военных поражений в столкновении с Японией выявилось, что все социальные слои недовольны царским правительством и самим государем. Особенно опасным для Романовых было то, что против самодержавия выступали не только «низшие классы», рабочие и крестьяне, но и так называемая элита - дворяне, влиятельные торгово-промышленные круги, либеральные демократы из мелкой буржуазии и интеллигенции. Хотя последующие события показали, что эти круги считались элитой только в силу завоеванных их предками позиций в социальной иерархии, а не своих личностных интеллектуальных и волевых качеств.

     Собранный автором фактологический материал позволяет в целом разобраться в причинах и обстоятельствах отречения Николая II от трона и краха самой монархической системы. Галин не идет на поводу у модных ныне поветрий в «исторических исследованиях», сводящих все к теориям заговора и субъективному фактору. Он видит и раскрывает глубинные, объективные причины, приведшие к свержению Романовых.

     Действительно, социально-экономические и политические реформы в России «слишком запоздали, почти на полвека, что стало основной причиной критического отставания России от своих европейских конкурентов и радикализации политической жизни в стране». Сказывались как российские условия, которые делали невозможным копирование реформ «модернизации общества» по западному образцу, что, к сожалению, до сих пор понято далеко не всеми отечественными политиками, так и крайний консерватизм, историческая недальновидность монархического режима.

     В книге уместно приводится цитата Карла Маркса, обращавшего внимание на то, что «закон действует только как тенденция, влияние которой явственно выступает только при определенных обстоятельствах и в течение продолжительных периодов времени». С одной стороны, против Романовых работали законы общественного развития, с другой – под влиянием субъективного фактора сформировались определенные обстоятельства, которые благоприятствовали проявлению тенденций эволюции человеческой цивилизации.

     Первая мировая война выявила странную особенность социальной психологии тогдашней российской элиты - ее склонность к политическому суициду. В то время как в других странах элитарные слои общества поддерживали свои правительства в схватке с геополитическими конкурентами, в России элита стала партией национальной измены, целенаправленно работавшей против своего государства.

     События на фронтах показали элите общества, что Русская армия, несмотря на понесенные ею тяжелые потери, способна наносить противнику серьезные поражения. Более того, намечалась перспектива победоносного завершения войны, что укрепило бы власть Николая II на долгие десятилетия, сняв с повестки дня замышляемые оппозицией социально-экономические и политические реформы модернизации страны по лекалам Лондона и Парижа.

     Откровенно говоря, основания для опасений относительно консервации социальных порядков в стране были обоснованны. Известно ведь, что победа России в войне 1812 года почти на полвека отложила индустриализацию и отмену крепостного права, тормозившего развитие страны и ухудшавшего ее положение по отношению к европейским державам. Напротив, неудачи в Крымской и русско-японской войнах побуждали власть к масштабным преобразованиям.

     Оппозиция всех идеологических ориентаций избрала тактику содействия поражению собственной страны в мировой войне, руководствуясь лозунгом «Чем хуже, тем лучше». К началу 1917 года заговорщики были готовы к выступлению. П. Милюков, один из лидеров либерально-демократических сил, позднее признавал: «...Твердое решение воспользоваться войной для производства переворота принято нами вскоре после начала этой войны; знаете также, что ждать мы больше не могли, ибо знали, что в конце апреля или в начале мая (1917 г. – Ред.) наша армия должна перейти в наступление, результаты коего сразу в корне прекратили бы намеки на недовольство, вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликование».

     В то же время в планы либералов не входила открытая революция, чреватая «русским бунтом». Элита общества - и не только в России - всегда боялась «темного народа», предпочитая действовать закулисно. Вот и в годы Первой мировой войны ставка была сделана на заговор в стиле дворцового переворота XVIII века, при котором не исключалась возможность цареубийства. Оптимальным вариантом эволюционного перехода от монархии к буржуазной республике рассматривалось установление в России конституционно-монархического строя. Но политики предполагают, а История располагает… Автор рассказывает, почему заговорщики не сумели осуществить свои первоначальные планы и не был реализован промежуточный «монархический» вариант. Анализируются также причины провала затеи установления в стране буржуазной республики вследствие политической недальновидности Временного правительства…

     В этом отношении книга Галина очень познавательна. Современный читатель узнает, например, что на роль нового монарха рассматривался великий князь Николай Николаевич. Накануне Февральской революции на эту тему с ним говорили князь Г. Львов, ставший позднее первым главой Временного правительства, и начальник Главного артиллерийского управления генерал А. Маниковский, но о предательской роли верхушки армии - чуть позднее. Совсем не случайно заговорщики обратились именно к этому представителю династии Романовых - ни для кого в придворных кругах не было секретом, что у Николая Николаевича имелись далеко идущие политические планы. Еще в 1877 году генерал Скобелев, человек весьма осведомленный, говорил о Николае Николаевиче, что, «если он долго проживет, для всех станет очевидным его стремление сесть на русский престол».

     В начале войны Николай Николаевич стал верховным главнокомандующим действующих на фронтах войск, а уже к лету 1915 года в России фактически сложилось двоевластие. Без согласования с государем великий князь регулярно вызывал к себе в Ставку министров и ставил перед ними задачи... В связи с военными неудачами того периода в стране сложилась благоприятная ситуация для дворцового переворота, и надо отдать должное Николаю II (или его ближайшему окружению?), сумевшему опередить оппозицию. 4 августа 1915 года, когда русские армии под давлением германских войск отступали в глубь России, он встал во главе действующей армии, отправив своего амбициозного кузена командовать войсками на Кавказском фронте.

     Этим решением государь спутал планы заговорщиков, в число которых входили и многие министры. Ситуация тогда настолько накалилась, что восемь (!) министров, вовлеченных в заговор, направили царю коллективное письмо, в котором требовали отказаться от намерения возглавить армию, угрожая отставкой. Их фактически поддерживали аккредитованные в Петрограде послы союзных России держав.

     В книге приводится много интересной информации, касающейся двусмысленной роли посольств Великобритании и Франции в событиях военной поры. Фактически они превратились в пункты поддержки оппозиционных российскому императору сил. Постоянными гостями в английском посольстве были князь Львов, Милюков, Родзянко, Гучков. Заговорщики заранее предупредили представителей Антанты о своем предстоящем выступлении. Английскому послу было сообщено, что перед Пасхой должна произойти революция, но ему нечего беспокоиться, так как «она продлится не больше двух недель».

     Посол Великобритании сэр Джордж Бьюкенен позднее признавал, что был извещен о сроках Февральской революции за две недели до ее начала. В. Галин приводит слова, якобы сказанные главой английского правительства Ллойдом Джорджем, когда он получил известие о событиях в Петрограде и отречении царя: «Одна из целей войны для Англии теперь достигнута». Очевидно, союзникам не улыбалась перспектива после войны иметь дело с сильной и уверенной в себе Россией, которая расширила бы сферу своего геополитичекого влияния на Среднем Востоке, Балканах и в Центральной Европе. В частности, англичане очень не хотели, чтобы после войны была реализована договоренность между союзниками о присоединении к России после войны Константинополя и Черноморских проливов.

     В книге аргументированно показывается, что так называемая Февральская революция была спровоцирована действиями либеральной оппозиции, действовавшей в сговоре с генералитетом. Искусственно организованный в Петрограде хлебный голод - в то время только на складах Калашниковой биржи имелось свыше 450 тысяч пудов муки, а с учетом приближающихся к столице эшелонов с зерном город был гарантированно обеспечен мукой по май - позволил вывести на улицы «городские низы», которых поддержали запасные полки столичного гарнизона.

     Научной заслугой В. Галина является то, что он одним из немногих исследователей откровенно говорит о негативной роли высшего генералитета и его роли в трагедии России. Заговорщики пользовались поддержкой военного министра Поливанова, который еще с довоенного времени был тесно связан с А. Гучковым, являвшимся, по некоторым оценкам, душой альянса военных и либералов. Еще до войны он писал: «В 1905 году революция не удалась, потому что войско было за государя… В случае новой революции необходимо, чтобы войско было на нашей стороне; поэтому я исключительно занимаюсь военными вопросами и военными делами…» В предвоенные годы и в период самой войны он вовлек в круг заговорщиков большое число высших офицеров. Среди них был упомянутый выше генерал Маниковский, который в феврале 1917-го даже выдвигался руководителями переворота на пост «всероссийского диктатора». От этого генерала зависело снабжение сражающейся армии боеприпасами, и он, судя по всему, приложил руку к тому, чтобы у войск регулярно возникали проблемы со снарядами и патронами. Лишь на третьем году войны царскому правительству удалось наладить накопление необходимых для боевых действий запасов, хотя, как отмечали отечественные историки, армия была обеспечена боеприпасами в размерах, «покрывавших разумные потребности». Тыловые склады были забиты до предела, но войска на фронте постоянно испытывали их нехватку.

     Кстати, стоит задуматься – не теми ли снарядами, которые были «сэкономлены» Маниковским сотоварищи, снабжалась все годы Гражданской войны артиллерия Красной Армии?

     Господа генералы, подобные Маниковскому, создавали постоянные затруднения и в тылу, срывая решение военных задач. А потому начальник канцелярии премьер-министра России угодливо сообщал французскому послу в Санкт-Петербурге Морису Палеологу: «В тылу полное разложение. Тыловые части ровно ничего не делают или, во всяком случае, недостаточно заняты… Кроме того, солдаты очень скверно помещены в казармах. Их набивают как сельдей в бочку. В Преображенских казармах, рассчитанных на 1.200 человек, помещены 4.000 человек… Они проводят целые ночи в разговорах. Не забывайте, что среди них есть представители всех народностей империи, всех религий и сект, есть даже евреи. Это прекрасный бульон для культуры революционных бактерий» (курсив ред.).

     Исторической драме способствовали особенности личности последнего российского императора. На его примере История еще раз показала, как важно, чтобы особенно на переломных этапах во главе государства оказывался сильный, волевой лидер, способный распорядиться обстоятельствами в пользу своей страны. В книге Галина верно подмечено, что Николай Александрович Романов, хороший семьянин и добрый, набожный человек, не оказался на высоте своей жизненной миссии. Русская Православная церковь канонизировала его, принимая во внимание нравственную сторону его личности, его мученическую, по официальной версии, смерть от руки екатеринбургских чекистов, но как политик, как государственный деятель царь-батюшка оказался исключительно плох.

     К тому же государь оказался трагически одинок, он имел крайне мало верных сторонников. Один из его родственников, великий князь Александр Михайлович, с тревогой писал царю, пытаясь обратить его внимание на сложившуюся ситуацию: «…Правительство есть сегодня тот орган, который подготовляет революцию, - народ ее не хочет, но правительство употребляет все возможные меры, чтобы сделать как можно больше недовольных, и вполне в этом успевает. Мы присутствуем на небывалом зрелище революции сверху, а не снизу».

     Правда и то, что Николай, отправившись в 1915 году в Ставку, не столько стремился возглавить армию и предотвратить саботаж со стороны высшего генералитета, сколько пытался избежать психологического давления, которое оказывали на него накапливающиеся внутренние социально-экономические и политические проблемы. Он и сам признавался в этом, заявляя: «Мой мозг отдыхает здесь (в Ставке. – Ред.) – нет министров, нет беспокоящих вопросов, требующих осмысления. Я полагаю, это хорошо для меня». Для царя, возможно, это и было хорошо, но отнюдь не для государства. Груз нерешаемых проблем давил на систему государственного управления, что вкупе с саботажем разделяющих либеральные взгляды царских сановников приближало общенациональную катастрофу.

     К несчастью для России, государь был еще и подвержен мистическим настроениям и фатализму. Он также недооценивал опасности подрывной деятельности придворных заговорщиков и наивно верил в надежность высшего командного состава армии. Ему казалось, что военная победа уже на за горами и, значит, исчезнет социальное напряжение. В отличие от него царица чувствовала приближающуюся беду. 14 декабря 1916 года она писала мужу: «Будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом… Раздави их всех под собой!» Александра Федоровна имела в виду Львова, Милюкова, Гучкова, Поливанова и иже с ними. И что же царь? Словно юродивый, он отвечает супруге: «Бедный старый муженек – без воли».

     Государь легкомысленно отправил на фронт гвардейские полки, так что в решающий момент у него в распоряжении не оказалось хотя бы десяти тысяч надежных штыков, которые бы справились с тыловыми частями, разложенными бездельем, пьянством и демагогией либералов и перешедшими на сторону Государственной Думы. Хотя царь и высказывал пожелание, чтобы полки гвардии поочередно приходили в Царское Село на отдых, вероятно, на случай антиправительственных выступлений, однако генерал Гурко под разными предлогами пожелание не выполнял. Настоять же на своем слабохарактерный Николай II не решился.

     В дни февральских беспорядков в Петрограде безвольный император фактически оказался в изоляции и 2 марта подписал акт об отречении. Решающую роль в психологическом давлении на царя, как отмечается в книге «Война и революция», сыграло высшее военное командование: начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Алексеев, великий князь Николай Николаевич, главнокомандующие фронтами Брусилов, Рузский, Сахаров, Эверт, а также адмирал Колчак и командир конного корпуса генерал Крымов.

     И все же в измене высших генералов монархической идее немало повинен сам император, который легкомысленно позволял занимать ключевые посты в системе военного управления угодливым льстецам и «паркетным шаркунам» - людям, больше думающим о личном своем благополучии, чем об укреплении российской государственности. Впрочем, как известно, это ошибка не только Николая II... Между тем либералы понимали, что армия способна поставить крест на их реформаторских планах даже после отречения государя. В. Галин указывает, что и Временное правительство, и Петроградский Совет «боялись армии – автократичной, дисциплинированной, вооруженной, радикализованной войной и сплоченной силы, неоднократно уже заявлявшей свои права на власть и способной в случае неудачи экспериментов с «демократией» смести как Временное правительство, так и Советы и восстановить монархию или установить военную диктатуру…».

     Но историЯ не терпит сослагательного наклонения. Российская империя погибла и была восстановлена на другой идеологической платформе три десятилетия спустя усилиями Иосифа Сталина. И это уже совсем другая тема. Так что хочется пожелать В. Галину, чтобы в своих дальнейших исследованиях, результаты которых, надо думать, будут материализованы в новых книгах серии «Тенденции», он по-прежнему опирался на исторические факты, помогая воссоздавать правдивую картину прошлого нашей великой страны. Ведь, как писал В. Ключевский, «народ без истории, как ребенок без родителей: и с тем, и с другим можно сделать все что угодно».
     

На снимке: Гвардейцы-семеновцы. 1909 год. Николай II закладывает кирпич в стену строящейся новой казармы Семеновского полка 25 июня 1914 года.