Просматривая ежедневные публикации в зарубежных изданиях об отношениях России с внешним миром, ее внутренних коллизиях, все время ловишь себя на мысли, что российские дела стабильно остаются в фокусе внимания зарубежья. Притом что существуют вполне достойные альтернативные темы, происходят захватывающие события в других частях света. Стало быть, есть нечто завораживающее в «русском вопросе». Есть какая-то тайна, притягивающая наблюдателей к евразийскому феномену, окрещенному разными, но абсолютно понятными именами-символами: Российская империя, Кремль, Сталин, а теперь и Путин. Впрочем, может, и нет никакой тайны, а есть размеры, ресурсы, способность мобилизоваться в смертный час и выстоять тогда, когда другие становятся на колени.

     Среди передовых стран с гармонично развитыми экономиками и системами правления Россия никогда не значилась. Зато она внесла достойный вклад в сокровищницу мировой культуры. Она одарила мир опытом социальных потрясений, благодаря которому более осмотрительные общества пошли по реформистскому пути. Россия отличилась на ниве скоростной индустриализации, перевооружения армии, выхода в космос. Относить эти достижения на счет голых амбиций политического руководства неверно. Если и были амбиции, то они базировались все же на обстоятельствах геополитического порядка. Повторим известное: в силу своих размеров и объемов, протяженности границ и внешнего окружения Россия может быть либо великой, либо никакой. Но именно осознание этой истины, проявляемое в начавшемся подъеме, и не по душе элитам ведущих западных держав, ход мыслей которых изощренно отражают СМИ. Хотя, что греха таить, есть и справедливые попадания в цель. Досадно, но…

     Сейчас перечитываю «Петра Первого» Алексея Толстого, без всякой спешки, по десятку страниц на сон грядущий, наслаждаясь вкуснейшим русским языком. Сюжетная линия почти не волнует, она хорошо знакома. Открываю книгу в разных частях, где попало, сразу погружаясь в русскую симфонию. Похожее состояние испытываешь, когда слушаешь Сергея Рахманинова, одаренного природой редчайшей способностью выразить евразийскую душу России.

     Многие места отработаны автором настолько пронзительно, что заставляют приостановить чтение, отвести глаза от текста и про себя сказать: а ведь мы все так же безмерно разнообразны и противоречивы, прямодушие сосуществует с лукавством, буйство с кротостью, агрессия с миролюбием, леность ума с пытливостью, неповоротливость с ловкостью. Уходят эпохи, меняются режимы, возникают новые классы и общественные слои, а русская натура со всей ее нравственной «недвижимостью», со всеми ее предпочтениями и причудами остается в сути своей неизменной.

     Нынешний внешний вид не только российской столицы, но и губернских центров, провинциальных углов выдает на-гора всякому наблюдателю столько сведений, что для их обобщения требуется большая работа хорошо подготовленного аналитического ума. Первое общее впечатление, как правило, касается пробудившейся предпринимательской силы. Нэп 20-х годов прошлого века – карликовое подобие сегодняшней стихии. Все значительно масштабнее, круче, дороже. Вырвавшись наружу, джинн приобретательства демонстрирует такие чудеса, которые и не снились западному бизнесу.

     Но это первое впечатление. Углубляясь в тему, наблюдатель скоро обнаруживает, что там, где в советское время царило сравнительное социальное равенство, за ничтожный исторический срок образовались огромные диспропорции. Отведя взор от сверкающих символов благополучия в сторону унылых объектов жилищного, культурного и всякого прочего ширпотреба, искатель истины понимает, что большинство россиян оказалось отстраненным от бурного капиталистического строительства какими-то неведомыми рычагами. И что декларированные «равные стартовые возможности» на поверку обернулись повальной чиновничьей кабалой, буквально в зародыше удушающей деловую инициативу. Такое ощущение, что кто-то нарочно тормозит становление среднего класса, способного стать главной экономической опорой государства.

     В стране существует расхожее мнение, что так называемые демократические реформы были проведены никчемными руководителями, бесталанными стратегами. Это глубокое заблуждение. В действительности люди, совершившие системный переворот, хорошо знали, что делают. И они это сделали превосходно. Для себя. Между прочим, эти люди не возникли из пустоты, они явились из авангардных партийных, комсомольских, торгово-мафиозных рядов. То есть из тех «хитрых» кабинетов и коридоров, которые наилучшим образом годились для воспитания целеустремленных распорядителей и распределителей. Когда же настал подходящий момент, это околовластное подворье не сплоховало. Что, кстати, тоже в российской традиции смен эпох, когда падающую власть подхватывают стоящие рядом и в силу этой близости имеющие возможность зорко отслеживать процесс самого падения.

     Однако чуть повернем тему разговора. Ведь Россия – понятие многократно более широкое, чем существующие в ней традиции управления. Отмечая календарную дату 12 июня, мы размышляем не только о превратностях становления гражданского общества, не только об эгоизме поднятой на поверхность элиты, первейшая задача которой – забота о себе самой. Мы размышляем о новой справедливой России, о ее народе, который предстоит «сберечь», как выразился на днях Александр Солженицын. В этих искренних раздумьях нас вновь и вновь осеняет, что главные истоки могущества страны скрыты не в «системе», а в народе, натура которого отмечена бесспорными достоинствами таланта, благородства и жертвенности.