Солдатам и офицерам, воевавшим в Чечне в первую кампанию, посвящается
     Страх

     Разведгруппа спешилась с БМП. Мы разделяемся на две группы и движемся по лесу. Скоро здесь пройдет колонна. По большому счету наша задача «зачистить» горное село со странным названием Хити-Хутор. Группы идут по сторонам дороги. Пока все нормально. Продравшись через заросли орешника, мы выбрались на лесную полянку. Мартовское солнце уже взошло и достаточно согрело землю. Жизнь прекрасна и удивительна. После этой операции, возможно, я поеду в отпуск. Около года уже не был дома, забыл, как жить нормально, и даже боюсь возвращения. Но все равно весеннее солнце делает свое дело, и мне сильнее хочется домой.
     Маленький привал. Облокачиваюсь спиной о дерево и полностью расслабляюсь. Скорее бы кончилась эта операция.
     Внезапно благополучие весеннего дня разрывают пулеметные очереди. Стреляют где-то совсем рядом. Слышны крики: «Аллах акбар! Сдохни, русская сука!» – и снова пулеметные очереди. По команде мы бежим к дороге, где разгорается бой. На обочине наша группа залегла в канаве. Пулемет где-то рядом, метрах в двадцати-тридцати от нас. Но в густых зарослях пулеметчика не видно. Он не один, стреляет еще и миномет.
     Командир группы подзывает меня и еще Мишку, срочника. Командир ставит, мне кажется, заведомо невыполнимую задачу: мне - выползти на дорогу и огнеметом накрыть пулеметчика. Мишка должен при этом меня прикрывать. Уточняю у командира, где же конкретно пулеметчик. Командир ответил четко и ясно: «Вылезешь на дорогу, там и увидишь». А пули продолжают лететь над нашими головами. В уши лезет крик: «Аллах акбар! Сдохни, русская сука!» До меня медленно начинает доходить, что русская сука, которая должна сдохнуть, – это я. Меня охватывает ужас. Так не хочется погибнуть сейчас, в теплый весенний денек, когда уже появились листочки. Дома, наверное, девушки уже ходят по улицам в коротких юбках. Знакомые и друзья стреляют по ним глазами. Кто-то сидит в кафе или ресторане. И никому нет дела до того, что здесь и сейчас идет война. Что, возможно, кто-то сейчас погибнет. В данный момент моя жизнь на невидимых весах, и в какую сторону они качнутся, не знаю.
     Как бы там ни было, мы с Мишкой пытаемся выползти на обочину. Мишке предстоит первым лезть на дорогу и огнем автомата отвлечь боевиков, следующим выскакивать мне и из огнемета бить по пулеметчику. Дрожащими руками снимаю трубу «Шмеля» и устанавливаю прицел. Кладу на землю автомат, мне он сейчас не пригодится, будет только помехой. Действовать придется быстро. Шансов накрыть пулеметчика почти нет, и я это знаю. Мишка вылезает по пояс из кювета и тут же падает обратно. Верхняя часть туловища у него разворочена. Он уже не жилец.
     А солнце светит все ярче и теплее. Командир отзывает меня. Он понял, что дорога плотно простреливается. «Чехи» стреляют еще парой мин, но ложатся они за дорогой. Между нашей группой и «чехами» невысокий холм, он и мешает стрелять по нам. Пули срезают ветки над головами.
     Труп Мишки лежит там же, в кювете, сейчас не до него. Группа подбирается к холмику. Я и Юрка, срочник, лежим рядом на склоне холмика. Командир по рации вызывает БМП. Несколько секунд – и на дорогу выехала «бешка» разведроты. Она занимает выгодную позицию и стреляет из орудия. «Чехи» перестали вопить и вроде бы прекратили огонь. Не тут-то было. Оглушительный хлопок. Гранатометный выстрел. Граната путается в густых ветвях деревьев, свисающих над дорогой, теряет скорость и направление. Теперь она летит, кувыркаясь, как палка. Четко видны стабилизаторы и сам заряд. Продолжая кувыркаться, граната пролетает над БМП и взрывается где-то позади в лесу. Экипаж БМП отчаянно лупит из пушки. «Чехи» делают несколько выстрелов из миномета.
     Меня трясет. Так поразителен этот контраст между солнечным весенним днем и смертью, витающей в воздухе. Юрка дергается и отчаянно чешет ягодицы. Он просит меня посмотреть, не ранило ли его. Нет, его не ранило, просто осколок от мины прожег его ватные штаны. Командир группы по рации наводит артиллерию на засаду «чехов». Как только он обрывает сеанс, «чешские» мины начинают ложиться ближе к нам. Они, видимо, перехватили разговор.
     Звучит самая приятная команда: «Отходим!» Не передать радость и легкость, с какой бегу назад, подальше от этого кошмара. В голове одна мысль: «Только бы больше туда не идти, пускай идут другие. Пехота, БМП, танки, да кто угодно, только не мы». Отошли и залегли за деревьями. Снаряды ложатся на место, где находится засада. Командир говорит мне, что если пулеметчик снова заработает, то мне надо будет накрыть его из огнемета. Страх снова селится в моей душе. Выяснилось, что граната, летевшая в БМП, взорвалась в группе людей, и ранения получили четыре человека.
     Артобстрел окончен. Мы вновь идем прочесывать лес. Выстрелов со стороны «чехов» не слышно. Держа автоматы у пояса, мы простреливаем лес. С первыми выстрелами, как обычно, проходит дрожь в руках, и я начинаю действовать, как автомат. Ни о чем не думаю, только стреляю. Луплю, не глядя, в лес, от выстрелов осыпаются ветки и отлетает кора деревьев. Я изливаю злобу за моменты страха, пережитые минутами раньше. Словно хочу расстрелять свой страх.
     Все тихо. На месте, где была засада, никого и ничего. Только следы от гусениц трактора. На нем и был установлен миномет – «чечен-танк». Я испытываю облегчение. Ближайшие минуты воевать не придется. На дорогу выезжает танк. Башня его разворачивается в сторону небольшого хуторка, расположенного в километре от дороги на плоской площадке. Танк делает несколько выстрелов. Хорошо видно, как они взрываются среди домов и хозяйственных построек. Бегают обезумевшие коровы и падают. Домики и постройки рушатся. Хороший урок «чехам» за засаду. Перемирие кончилось. Вновь началась война.
     Уже после того как вошли в Хити-Хутор, я от своего напарника Туркмена узнал, что же произошло у них. Оказалось, что их группа, двигавшаяся по другой стороне дороги, встретилась лоб в лоб с чеченской засадой. Дальше события приняли вообще фантастический оборот. Чечены вырядились под русских солдат, то есть оделись в «афганки», напялили на себя бронежилеты и каски. В общем, оделись, как должны бы согласно уставу выглядеть российские военные. Наши же, напротив, были одеты разномастно, были грязными и небритыми. «Чехи» подумали, что это тоже разведка, только от другой банды. Наши в свою очередь решили, что это разведка, только другого полка. Чеченский командир обратился к кому-то из разведчиков: «Эй, старшего позови». Тот пошел звать. Обе группы стояли и пялили глаза друг на друга. Туркмена удивило то, что не контрактники, а «чехи» выглядят именно, как контрактники, ходят в касках и бронежилетах. Постепенно обе стороны, почуяв, что дело неладно, разбежались по обе стороны холмика и открыли стрельбу друг по другу. Интересный момент, что сбежали несколько человек - струсили. Первым убежал командир отделения контрактник, который постоянно третировал подчиненных ему срочников.
     В Хити-Хутор мы входили так. Впереди танки и БМП, а позади с автоматами на шее нестройной колонной солдаты. При входе в село нас встретил старейшина, державший в трясущихся руках хлеб-соль, и еще двое отцов села. На здании сельсовета спешно меняли зеленое знамя ислама на красный флаг. Далее мы заняли село и, так как дело клонилось к вечеру, стали располагаться на ночлег и готовить окопы.
     На этот день страхи мои закончились. Ночь прошла спокойно. Еще пять суток мы простояли в этом селе. Правда, радости это не доставило, так как погода в горах переменчива и в этот раз она сильно испортилась. Уже ночью стало холодать и начал моросить дождь. А днем пошел дождь со снегом. Палаток у нас не было, и мы вымокли до нитки. Все пять суток разведгруппа провела у костра, разожженного в ямке, лежа в жидкой грязи и согреваясь чаем без сахара. Стоял такой сильный туман, что не видно было ничего на расстоянии трех метров. Несмотря на конец марта, дождь постоянно чередовался со снегом. Спать было практически невозможно из-за сырости и холода. Все ходили полусонными. Я лично переставал уже отличать сон от реальности. Все чувства притупились.
     Через пять суток наша бригада вернулась на равнину. При возвращении мы опять понесли потери на радиоуправляемых минах. До этого на лесной горной дороге взорвалась БМП, механику-водителю оторвало голову, остальных раскидало с брони в разные стороны. В этот раз разведка тоже следовала первой, но мы постоянно простреливали местность из автоматов, видимо, поэтому «чехи» не смогли подорвать нас, а вот пехоте, двигавшейся за нами, не повезло.
     А была весна, и девушки в коротких юбках красовались на улицах российских городов, и парочки сидели в кафе, обнимались на лавках. И никому не было дела до идущей на Кавказе войны…
     Кавказское гостеприимство
     Не могу не упомянуть в своих записках о варварском и диком обычае «чехов» насиловать пленных. Попробую подробнее рассказать о двух нашумевших случаях, которые произошли на моих глазах. Первый случай надругательства, ставший известным не только мне, но и всей группировке, произошел в июне или июле 1995 года. В тот день нас построил командир роты, вернувшийся с совещания, и поведал такую вот историю.
     Дело было в мотострелковом полку, стоявшем в Шатое (это высоко в горах). Там некий прапорщик решил продать «чехам» пять тонн солярки. Обговорив предварительные условия предстоящей сделки, горе-купец - удалой молодец, взяв водителя и заправив бензовоз, поехал на нем в самое логово боевиков. Прапорщик, наверное, надеялся на заключенное в очередной раз на уровне руководства страны перемирие, а скорее всего, сказалась обычная жадность, свойственная некоторым неугомонным труженикам тыла. Как бы там ни было, прапорщик вместе с водителем успешно достигли Шатоя, где и слили боевикам привезенные пять тонн солярки. Боевики, конечно, поблагодарили прапорщика за его неоценимый вклад в дело завоевания независимости и свободы Ичкерии.
     Тут бы прапорщику уехать, ан нет, он стал напоминать «борцам за независимость» о том, что долг платежом красен и надо бы им с ним рассчитаться. Одним словом, поинтересовался: «А где же деньги?» Упоминание о деньгах подействовало на «воинов ислама», как красная тряпка на быка. Прапорщику и водителю не повезло. Были уведены они боевиками в укромное место, где случилась с ними большая беда. Оба были изнасилованы. После того как боевики удовлетворили свои скотские инстинкты, они связались с командиром полка и выставили требование: за прапорщика и водителя, если хотят получить их живыми, еще пять тонн солярки. Было очередное перемирие, и решить вопрос силовым путем командир полка не мог. Пришлось гнать в Шатой еще один бензовоз и сливать «чехам» еще пять тонн горючего.
     «Чехи» слово сдержали. Прапорщик и водитель были выданы в полк живыми. А вот невредимыми ли? Как рассказывали очевидцы, они оба еле передвигались, оба были одеты в мешкообразные женские платья до пяток, а на их шеях висели бусы и прочая женская бижутерия. Не знаю дальнейшей судьбы горе-торговцев, война полна неожиданностей и сюрпризов, не исключаю даже, что все для них обошлось без суда.
     Другой нашумевший случай соприкосновения с кавказским гостеприимством имел место уже у нас в бригаде осенью. Тогда тоже было построение личного состава, где вывели парня с выстриженным на голове подобием петушиного гребня. Парень был не в форме, а в каких-то гражданских лохмотьях. Стоявший рядом с ним офицер ФСБ велел рассказать ему печальную повесть. Этот парень стоял на одном из блокпостов, во множестве выставленных бригадой по всему Шалинскому району. Как обычно бывает, завел себе «друга» из местных жителей, который доставал ему водку и сигареты. И вот однажды этот «друг» пригласил его в качестве гостя на свадьбу дочери. Обещал незабываемые впечатления от настоящей кавказской свадьбы. Наш воин, недолго думая, дал согласие и вскоре, сменившись с дежурства и захватив автомат, поехал со счастливым отцом невесты в соседнее село.
     Все было даже лучше, чем он ожидал. Богатый стол, искренняя забота: «Ешь, пей, гость дорогой». Цветистые кавказские тосты. Подношение рога с вином. Такого внимания к себе бедный деревенский парень не видел, наверное, никогда в своей короткой и беспутной жизни. Посажен он был на самое почетное место и ни разу не обнесен выпивкой или угощением. Расслабившись в такой милой сердцу атмосфере, знатный гость отложил в сторонку автомат и уже порывался плясать лезгинку с невестой. Но тут...
     Тут в комнату вошли вооруженные до зубов боевики, видимо, гости со стороны жениха. Весело оглядев комнату, они задали вопрос: «А гдэ жэ нэвэста?» и тут же сами нашли ответ, указав на нашего солдата: «А вот и нэвэста». Дальше все пошло совсем не так, как хотелось «гостю дорогому». Боевики, быстренько разоружив его, повели во времянку во дворе дома. А там четверо боевиков стали склонять нашего воина к выполнению обязанностей невесты. Уговоры подкреплялись вескими аргументами в виде прикладов, кулаков и сапог. Пришлось-таки нашему герою согласиться стать «нэвэстой». По прошествии же четырех дней боевики ушли обратно в горы. Напоследок они выстригли у солдата на голове петушиный гребень, как у панка. Гостеприимный хозяин отвез «дорогого гостя» на блокпост, дав ему кое-какую одежонку, чтобы покрыть наготу.
     Ошибка
     Колонна движется по горной дороге. Мотострелковая бригада идет «зачищать» очередное село. Погода прекрасная. Весна вступила в свои права. В этот раз я иду в составе колонны, и от этого мне приятно. Сюрпризов и неожиданностей, подстерегающих в разведке, не ожидается. Огнемет лежит на броне БМП, медленно плетущейся за сапером, который с миноискателем проверяет дорогу. Слева высится горный откос, а справа - глубокое ущелье. На дне ущелья видны дома. Там какое-то село. Как приятно вышагивать налегке, ни о чем не думая или думая о приятном. О скором возвращении домой, например. Что и как изменилось там за этот год? Как мои друзья, подруги, которые, впрочем, ни разу и не написали, а кто и написал, так какую-нибудь гадость о том, как хорошо живется, пока тебя нет. Ну да ладно. Денег, заработанных здесь, хватит, чтобы купить иллюзию счастья на несколько дней.
     В колонне оживление. Орудия БМП и стволы автоматов направляются вниз, в ущелье. Я тоже смотрю вниз и вижу, как в село, расположенное на дне, входят вооруженные люди. Отсюда они видятся маленькими фигурками. Фигурки перебегают от дома к дому, держа оружие наперевес. Кто такие, не разобрать. Командир решает, что «чехи», и дает команду открыть огонь. Повторять команду не надо. Рядом со мной захлопал подствольник. Гранаты разрываются внизу. Фигурки ошалело мечутся между домами, пытаясь укрыться. Вокруг заработали автоматы. Я беру на прицел одну из мечущихся фигурок. Как в тире. Они практически не могут причинить нам никакого вреда. Стрелять снизу вверх очень сложно, и тем более мы в безопасности: все их пули пойдут поверху. Порожденный безнаказанностью азарт охватывает меня.
     Поймав фигурку на мушку, жму курок… Ищу в прицеле следующую мишень. Где-то позади нас разворачивают миномет. Он еще не готов к стрельбе. Фигурки внизу в большинстве попрятались за домами. Несколько продолжают лежать. Кто-то из лежащих пытается ползти. Беру его на прицел. Краем глаза замечаю, как из-за одного дома в воздух с шипением вылетает зеленая ракета. Это, оказывается, наши. Не успели вовремя обозначить себя. И как результат - трагедия.
     Командиры кричат: «Прекратить огонь!» Огонь прекратили мгновенно. Хорошо хоть миномет не успел начать стрельбу, а то жертв было бы куда больше. Стараемся не смотреть друг другу в глаза. Не ожидали, что станем виновниками гибели таких же, как и мы, русских солдат. Это ведь оказалась разведка другого мотострелкового полка, который так же, как и наша бригада, шел на зачистку.
     Такие ошибки в общем-то не были редкостью. Мне и самому не раз доводилось попадать под обстрел своих же. В этот раз нам повезло, им - нет. Ошибки не исключены в любом деле. Колонна продолжила свое движение и в тот же день достигла цели. «Зачистка» села прошла для нас, к счастью, очень успешно и без потерь, так как боевики заблаговременно убрались, не успев даже наставить мин.
     Послесловие
     Вот, уважаемый читатель, теперь ты увидел первую чеченскую кампанию такой, какой запомнилась она автору этих заметок. Возможно, у некоторых впечатления от прочитанного неоднозначны. Но надо помнить, что выведенные в повествовании люди были единственными нашими защитниками от чеченского беспредела. Возможно, они не идеальны, но именно они защищали страну, когда «хорошие ребята» сидели дома, делали «бабки» или просто наслаждались жизнью в компании девочек за стаканом вина. Герои повествования не крутые и не бесстрашные, они просто солдаты войны. Если ее и называют проигранной, то вины этих солдат в том нет.