В дороге, особенно когда убиваешь время в аэропортах, каких только историй не узнаешь.
     Повадился один пенсионер из России играть на шахматных чемпионатах мира и Европы среди сеньоров. Раз, другой, третий… десятый. Прекрасно. Всем бы только радоваться творческой активности ветерана. Да не тут-то было. В молодости (когда была «холодная война») этот русич имел дерзость зело испортить показатели одной любопытной конторе. (Как в рассказе «Каисса в сетях шпионажа», «Красная звезда», 26 октября 1996 г.). Суммировав все каверзы неординарного русского, ее аналитики пришли к выводу: вряд ли этим пенсионер ограничился, вряд ли он и сейчас являет свое мастерство только за шахматной доской. Значит, за ним нужен «глаз да глаз» и около него следует «ухо держать востро». «Иван» кое-что видит и слышит, ухмыляется, играет, а иногда и… озорничает.
     Портье
     Русскую делегацию, как обычно, разместили в центральном отеле курортного городка, принимавшего очередной чемпионат мира среди сеньоров. После первого тура игры наш герой, совершив трехчасовую прогулку по городку, вошел в отель. Портье – парень лет двадцати – выдал ему ключ от номера и на вопрос: «А где бланк жеребьевки на второй тур?» - ответил:
     - Nicht verstehen (не понимаю).
     Сеньор засомневался в искренности портье и мгновенно (как в блицтурнире) поставил ему ловушку, основанную на давнем знании (еще с военного детства) особенности любопытных контор. Когда там изучают русский язык, то наиболее усердно штудируют пословицы и поговорки, ругательства и матерные слова. Тихонько, как бы для себя, шахматист выругался:
     - Вот пиндюки. Ведь обещали рассылать жеребьевку через час после игры.
     При втором слове седого «Ивана» на лице портье вспыхнуло изумление, которое мгновенно сменилось безразличием. Но сеньор поймал оплошность юноши и добродушно, но укоризненно покачал головой. И портье (курсант? стажер? офицер?) сдался:
     - Но я еще плохо говорить и понимать по-русски.
     - Ничего. Мы поймем друг друга, - примирительно заверил постоялец.
     Портье тут же позвонил судьям и через пару минут дал собеседнику жеребьевку, полученную по факсу.
     Уважая профессиональную работу молодого человека, сеньор не стал раскрывать его знание русского языка перед коллегами своей делегации. В их присутствии он говорил с портье только по-немецки. Но если седой ветеран подходил к стойке один, то портье на хорошем русском языке предлагал:
     - Вот ваш ключ. Посмотрите новую жеребьевку. Не желаете полистать свежие газеты?
     Шахматный мастер из России уверен: досье на него в любопытной конторе пополнилось. Потому что юноша честен и дисциплинирован и доложил о своем «проколе».
     Официант
     Недавно в Леньяно (Италия) за обедом и ужином в ресторане русскую делегацию обслуживал итальянец лет тридцати. Бойкий, энергичный, приветливый, открытый. Правда, именем назвался немецким – Вальтер. Полиглот. Знает языки: родной итальянский, английский, немецкий и… Гостеприимные рестораторы, стремясь угодить сеньорам из разных стран и континентов, готовили невероятно вкусные блюда, которые надо было помечать в меню галочками, заказывая на следующий день. Делая заказ, россияне мучились. Вкусненького отведать хотелось, а итальянский язык никто не знал. Русский язык Вальтер отвергал категорически (быстро крутил головой: не понимаю), а на английском и немецком языках официанту частенько не удавалось разъяснить фантазию поваров. Заметим: когда мужики (особенно – сибиряки) за столом заговаривали с матерком, Вальтер ни разу не отреагировал. Выделял ли он русского мастера, интересного любопытной конторе? Без ответа. Но после заключительного ужина попрощаться официант подошел именно к нему. В разговоре на лестнице один на один шел вежливый обмен любезностями на немецком языке. Вальтер был оживленным. Он радовался тому, как поработал на русскую делегацию, и в частности на уважаемого сеньора.
     - Ну, у вас все получилось? – не меняя тональности, словно невзначай, спросил шахматный мастер.
     - Ja, ja. Alles war gut. (Да, да. Все было хорошо) – быстро ответил Вальтер и… остолбенел. Вопрос-то был задан на чистом русском языке, а ответ последовал по-немецки.
     Провал в конце сопровождения? Напоминает неожиданный мат в шахматной партии. Прощальное рукопожатие было не одинаковым. Официант(?) выглядел смущенным и подавленным, а спортсмен – великодушным.
     Так родной русский язык оказался доброй защитой при назойливости любопытной конторы.