На самом деле официальное провозглашение стратегического курса на евроинтеграцию, преодоление нескольких важных ступеней в сотрудничестве с НАТО (от участия в программе «Партнерство во имя мира» до интенсифицированного диалога), затягивание, а затем и изменение условий вхождения в ЕЭП – все эти процессы разворачивались задолго до победы оппозиции на президентских выборах 2004 года. Подписанный в феврале 2005 года план действий Украина – Евросоюз был подготовлен предшествующим правительством и включал 15 предложений по проведению реформ в различных сферах.
     В этом контексте деятельность новой исполнительной власти вовсе не выглядит как радикальная смена внешнеполитического курса. Скорее, ее можно рассматривать как тактику перераспределения мобилизационных ресурсов в пользу евроинтеграционного и евроатлантического векторов, как попытку «прорыва» на западном направлении. Максимальные усилия оказались направлены:
     - на превращение США в главного стратегического партнера;
     - на разработку плана по скорейшему (в ближайшие 4-5 лет) приобретению членства в НАТО;
     - на активизацию процесса сближения с Евросоюзом;
     - на обеспечение регионального лидерства в рамках как существующих (ГУАМ), так и вновь образованных (Сообщество демократического выбора) объединений.
     Украинское правительство демонстрировало высокий уровень претензий к российской стороне. Вначале «жертвой» новой политики стало Единое экономическое пространство (ЕЭП), по поводу которого украинское правительство в числе своих первых инициатив обратилось в конституционный суд на предмет соответствия соглашения о ЕЭП конституции Украины. Вскоре заложником российско-украинских газовых проблем стал Черноморский флот РФ. Требования Украины об изменении финансовых условий его базирования стали все чаще звучать весной - летом 2005 года и совпали с ужесточением позиций обеих сторон в переговорах об условиях транспортировки и поставки российского газа на Украину.
     Таким образом, новая украинская исполнительная власть, судя по всему, хотела бы видеть Россию смирившейся с внешнеполитическим курсом своей ближайшей соседки и его приоритетами. Но при этом правительство хотело бы сохранить «преференциальность» со стороны России в ее экономическом сотрудничестве с Украиной.
     * * *
     Законодательная власть на Украине представляет собой столь разношерстное объединение, что не приходится говорить о какой-либо последовательности и определенности в проведении внешней (равно как и внутренней) политики. Пророссийские настроения еще с ранних времен формирования законодательной власти независимой Украины довольно быстро приобретали черты ситуативности и конъюнктурности. Они усиливались чаще всего накануне выборов и использовались как электоральный ресурс на Восточной Украине.
     Уделом Верховной рады стало метание между «европейским выбором» и «русским вопросом». Характер законодательных внешнеполитических инициатив зависел в парламенте не только от соотношения правых и левых сил, но и от активности гуманитарного и экономического лобби, от особенностей формирования пропрезидентской и антипрезидентской коалиций, от того, насколько влиятельными оказывались те или иные бизнес-политические группировки.
     Тому обстоятельству, что до последнего времени Украине и России при всех трениях и конфликтах по вопросам газово-энергетического сотрудничества все-таки удавалось находить (иногда в самый последний момент) компромиссы, украинское общество в немалой степени обязано Верховной раде. Этому способствовала высокая концентрация в парламенте депутатов, контролирующих топливно-энергетические и базовые (прежде всего угольно-металлургические) отрасли производства. Украинские олигархи и предприниматели были весьма озабочены тем, чтобы на законодательном уровне обеспечить комфортные, без потрясений, условия ведения бизнеса.
     Хрупкий, часто балансирующий на грани срыва баланс политических и бизнес-экономических интересов был нарушен в ходе «оранжевой революции» и последовавшим за ней перераспределением центров власти и полномочий. И раньше разнонаправленность геополитических ориентаций различных фракций оказывала тормозящее воздействие на процесс рационализации и оптимизации отношений между Россией и Украиной. В 2005 году деятельность парламента вообще оказалась в значительной мере парализованной.
     Итогом стало то, что новое правительство взяло на себя функции формирования внешнеполитического курса, очень скоро радикально изменив темпы геополитической переориентации Украины, повлекшие за собой дальнейшее ухудшение российско-украинских отношений.
     Реакция парламента, состоящего из 11 фракций и одной парламентской группы, на эти процессы, как и следовало ожидать, оказалась весьма противоречивой. Так, «Наша Украина» предпочитает отмалчиваться, чтобы не навредить репутации своего лидера Ющенко. Народный рух Украины (НРУ) в ответ на газовую войну инициирует пересмотр соглашений об условиях базирования Черноморского флота РФ. Партия регионов обвиняет руководство в том, что оно не смогло отстоять национальные интересы, и объявляет в качестве приоритета создание программы и пакета законов, направленных на уменьшение энергозависимости Украины.
     Народная партия спикера парламента В. Литвина призывает к компромиссам и выступает против разжигания как антироссийских, так и антиукраинских настроений в обеих странах. Социал-демократическая партия Украины (объединенная) (СДПУ(о)), обвинив президента и правительство в некомпетентности и непрофессионализме, разжигании антироссийских настроений, начала сбор подписей для проведения референдума по поводу вступления Украины в НАТО и ЕЭП.
     А руководство родственной Народному руху Украинской народной партии (УНП) заявило о том, что «если бы Украина была членом НАТО, то «Газпром» не осмелился бы разговаривать таким тоном, каким он пытается разговаривать с Украиной сегодня». УНП призывает к объединению всех политических партий, для того чтобы «как можно быстрее обрести членство в НАТО и ЕС».
     В свою очередь фракция коммунистов выход из кризиса по-прежнему видит в укреплении роли Украины в СНГ, сотрудничестве Украины, Белоруссии, России и Казахстана в рамках ЕЭП, создании совместного с Россией и Германией газотранспортного консорциума…
     Если обобщить все законодательные действия парламентариев и выявить, что называется, суммарный итог, то его едва ли можно назвать оптимистическим. На протяжении всех последних лет парламентское голосующее большинство закрепляло тенденцию отчуждения Украины от России, сводя к минимуму союзнические отношения Украины в СНГ. Бесперспективной оставалась тема укрепления статуса и расширения функций русского языка. По сей день в парламенте пылятся несколько зарегистрированных законопроектов о языках без перспектив их рассмотрения. Тем не менее следует признать, что значительная часть депутатского корпуса, представляющая интересы украинских финансово-экономических кругов, никогда не была заинтересована в обострении отношений со своим главным экономическим контрагентом.
     * * *
     В среде столичной интеллектуальной элиты давно распространены пессимистические настроения по поводу российско-украинских отношений. Практически любые сколько-нибудь значимые интеграционные инициативы в рамках СНГ неизменно вызывают негативную оценку киевских экспертов. Так, инициатива создания ЕЭП почти сразу же была расценена как второсортный проект, направленный якобы на превращение Украины в рынок для продажи российских товаров и на скупку российскими олигархами украинского имущества. Банкротство украинских предприятий и переход их под контроль российского капитала в случае членства Украины в ЕЭП рисовались в 2003 году в респектабельных украинских изданиях как реальная угроза. Иными словами, в украинском информационном пространстве и в экспертном сообществе Россия выступала в роли злой и соответственно нелюбимой мачехи.
     В этих условиях «оранжевая революция» не внесла ничего принципиально нового. Пожалуй, она лишь повысила градус антироссийских настроений в среде интеллектуальной столичной элиты. Публичные рассуждения об опасности российского фактора для Украины, о российском авторитаризме, о том что Россия якобы будет делать все, лишь бы только уничтожить украинскую демократическую модель и вернуть Украину в свою сферу влияния, приобрели расхожий характер и по сути дела превратились в элемент общественного сознания.
     Размышлять или хотя бы походя высказываться об «имперских амбициях» России давно вошло в привычку и считается в Киеве, а тем более на Западе Украины хорошим тоном. Именно поэтому многим на Украине могут показаться неадекватно резкими официальные и неофициальные протесты с российской стороны по поводу недипломатичного утверждения заместителя министра иностранных дел Украины А. Бутейко о том, что «всякие империи распадаются, как это было с Римской империей, поэтому Российская империя тоже распадется, но это случится не скоро».
     В целом информационно-аналитическое и пропагандистское сопровождение политики партии власти все больше начинает напоминать информационную войну против России. Оно наращивает антироссийские настроения в массовом сознании, пытается заставить думать, что западные ценности и евроатлантический курс теперь уже не просто предпочтительны, но жизненно необходимы Украине.
     * * *
     Регионы. Утверждения о том, что украинский Запад является носителем антироссийских, а украинские Восток и Юг - пророссийских настроений, относятся к разряду общих мест. Это действительно в значительной мере так, если, однако, не упрощать само представление о том, что есть Запад, а что - Восток. Украина - крупное многонаселенное государство, административно разделенное на 24 области и включающее в себя Автономную Республику Крым. Население Луганской, Донецкой, Запорожской, Харьковской, отчасти Сумской областей в большинстве своем симпатизирует России, а сами регионы имеют прочные экономические связи с северным соседом. Во Львовской, Волынской, Тернопольской, Ивано-Франковской, Ровненской областях значителен потенциал недружественных по отношению к России и россиянам настроений. Остальные регионы представляют собой переходные формы пророссийских, смешанных или антироссийских установок.
     В этом континууме, например, Харьков и Львов социологически представляют собой два полюса. Если во Львове в концентрированном виде сосредоточены все предложения, направленные на ужесточение режима межгосударственного взаимодействия с Россией, то в Харькове, наоборот, в концентрированном виде сформулирована идеология украинско-российского сближения. В 2003 году на вопрос о том, с помощью каких мер следовало бы оптимизировать российско-украинские отношения, харьковские и львовские эксперты предложили рецепты, в которых были предложены диаметрально противоположные способы «лечения». Так, в политической сфере, по мнению харьковчан, следовало бы: создать реальный Союз России, Украины, Белоруссии и Казахстана; придерживаться общей международной политики; прекратить государственную антироссийскую политику, установить политическое доверие между двумя странами. В области экономики: создать экономический союз, единую таможенную и налоговую систему, единое экономическое пространство; проводить согласованную внешнеэкономическую деятельность; создать Зону свободной торговли (ЗСТ); углублять торговое сотрудничество; развивать экономическую интеграцию; усилить экономическую ориентацию Украины на Россию.
     Львовские эксперты предложили иную модель оптимизации: распустить СНГ; расформировать ЕЭП; уменьшить критические высказывания МИД России в адрес Украины; добиться отказа России от политического лидерства; перейти к практике двусторонних отношений. Кроме того, во Львове посоветовали воспринимать Украину как будущего члена ЕС. Наведение порядка в экономической сфере ассоциировалось с необходимостью добиться следующих мер: завершить справедливое распределение активов СССР; снять пошлины и ограничения на ввоз - вывоз товаров и услуг; возвратить сбережения населения Сбербанка СССР; возвратить Украине часть финансов и внешнеэкономических комплексов бывшего СССР; выравнять цены на энергоносители; выработать общую стратегию относительно вхождения в ЕС; создать ЗСТ; минимизировать давление российского капитала; поддерживать экономические отношения, основанные на рыночных отношениях, признанных в мире; решить вопрос транспортировки газа на Запад через Украину.
     Киев до самого последнего времени старался избегать обеих крайностей - как «чрезмерного» сближения с Россией, так и излишнего отчуждения от нее. Центр балансировал, тормозя интеграционные устремления восточных регионов в СНГ, но и не позволяя возобладать в полной мере львовской идеологии минимального и вынужденного сотрудничества с Россией.
     * * *
     Для бизнес-экономических групп характерно относительно идеологизированное, прагматичное, основанное на соображениях экономической целесообразности и выгоды отношение к российскому фактору. Многие украинские эксперты сходятся во мнении, что российско-украинское партнерство в наибольшей степени было достигнуто между отдельными группами бизнес-политических элит. Важно отметить, что при этом такие контакты и партнерские отношения, как правило, оставались в тени. Их участники предпочитали не афишировать успехи собственного бизнеса.
     Мера заинтересованности и реальной вовлеченности в интеграционные процессы украинских бизнес-групп регионально заметно дифференцирована. В наибольшей степени к участию в экономическом сотрудничестве всегда были готовы восточные и юго-восточные региональные элиты. Именно их, видимо, можно считать наиболее пострадавшими от политико-экономических преобразований «оранжевой» власти. Тот факт, что за новой оппозицией стоит крупный бизнес, представляющий восточные регионы, свидетельствует о том, что вопрос выработки экономической модели взаимодействия с Россией остается весьма актуальным.
     * * *
     Обращает на себя внимание несовпадение установок правящих элит и «простого» народа Украины. Если в среде первых продуцируется идеология отчуждения от СНГ и любых других объединений внутри Содружества, создается атмосфера недоверия к любым инициативам, исходящим от Москвы, то массовые настроения по отношению к России отличаются гораздо большей толерантностью и симпатией. Украинское общество в целом находится в состоянии выбора геополитической модели развития, в которой место России будет еще долго определяться в процессе борьбы различных политических и экономических сил.
     Нынешняя ситуация демонстрирует, к сожалению, кризис ценностного потенциала российско-украинских отношений. И это серьезный повод для размышлений в России.