П ожалуй, никакой другой вопрос, связанный с военным строительством в России, не обсуждается в наших средствах массовой информации (да и не только в СМИ) с такой дотошностью и постоянством, как вопрос о принципах комплектования армии и флота. Даже о пресловутой «дедовщине» вспоминают реже - в основном в связи с особенно жестокими ее проявлениями или очередной призывной кампанией. Между тем известно, что еще 10 лет назад своим указом (№ 722 от 16 мая 1996 г.) Президент России четко определил: с весны 2000 года Вооруженные Силы и другие войска РФ переводятся на комплектование должностей рядового и сержантского состава путем добровольного поступления граждан на военную службу по контракту. То есть у наших профи уже, можно сказать, грядет юбилей, в Российской армии имеются полки и целые дивизии, укомплектованные контрактниками, а мы все спорим: быть им или не быть. В чем тут дело?
     Скептики, как правило, ссылаются на печальный опыт, когда еще на заре строительства Россией собственных Вооруженных Сил была предпринята попытка создания института контрактников. Мол, один раз обожглись, впредь надо быть осмотрительнее. И в самом деле. Тогда, при отсутствии минимально приемлемых условий для службы и жизни добровольцев, это было не что иное, как попытка выдать желаемое за действительное.
     Но ведь за прошедшее с тех пор время многое изменилось как в самих Вооруженных Силах, так и в подходах к осуществлению идеи их профессионализации. По крайней мере никакой поспешности в этом деле сейчас не наблюдается. Скорее, напротив. Достаточно вспомнить, что только спустя шесть лет после упомянутого указа (уже при нынешнем Президенте России) мы, так сказать, вплотную занялись реализацией заложенной в нем идеи. С 1 сентября 2002 года на базе 76-й воздушно-десантной дивизии начался эксперимент «по комплектованию воинских частей Вооруженных Сил Российской Федерации преимущественно военнослужащими, проходящими военную службу по контракту».
     Поскольку «Красная звезда» подробно информировала своих читателей о ходе этого беспрецедентного для нашей армии мероприятия, в хронологическом порядке напомню лишь о некоторых его этапах:
     25 августа 2002 года - 104-й парашютно-десантный полк принимает первых добровольцев, они живут в солдатских общежитиях вместе с военнослужащими срочной службы, боевой подготовкой занимаются также по одним программам, часть личного состава размещается в палатках, одновременно идет реконструкция старых и строительство новых жилых помещений, совершенствуется учебная база;
     15 сентября 2002 года - первым укомплектованный на контрактной основе 2-й парашютно-десантный батальон 104-го пдп под командованием подполковника Андрея Величенко выходит на строевой смотр, вскоре ему предстоит «командировка» на Северный Кавказ;
     1 декабря 2002 года - первый в Вооруженных Силах парашютно-десантный полк, сформированный на контрактной основе (104-й пдп), приступает к боевой подготовке, одновременно идет комплектование добровольцами других частей дивизии, формируются батальонные тактические группы для отправки в Чечню;
     23 декабря 2003 года - прибывший в 76-ю дивизию министр обороны России Сергей Иванов объявляет, что эксперимент по созданию первого соединения на контрактной основе успешно завершен. В марте 2004 года 76-я вдд в полном составе приступает к боевой учебе.
     Да, псковский эксперимент шел непросто. Неоднократно бывая в дивизии по заданию редакции, видел, чего это стоило тогдашнему комдиву генерал-майору Станиславу Семенюте, его боевым заместителям да и всем десантникам, на чью долю выпала честь и участь стать первопроходцами в строительстве армии ХХI века. Но что бы ни говорили скептики, давайте будем объективны: как и планировалось, 76-я воздушно-десантная дивизия сегодня - это на 95 процентов укомплектованное по контракту, оснащенное исправным вооружением и боевой техникой соединение постоянной готовности с военным городком, имеющим соответствующую казарменную и парково-хозяйственную зоны, объекты учебно-материальной базы. Кроме того, в ходе эксперимента дивизия была усилена современными средствами связи, все парашютно-десантные полки пересели на БМД-1, что сняло массу проблем с эксплуатацией, обслуживанием и ремонтом техники. При поддержке командования ВДВ и Генштаба удалось значительно расширить полевую учебную базу дивизии. Многое сделано и для ее совершенствования с учетом боевого опыта. Появилось два новых учебных корпуса на 32 и 60 классов, где имеются пособия по всем предметам боевой подготовки, в том числе современные тренажеры наводчиков-операторов и механиков-водителей… Короче, с точки зрения обустройства и возможностей для учебы 76-я вдд, пожалуй, не имеет себе равных в Воздушно-десантных войсках. Да и в боевой подготовке псковские «голубые береты» идут впереди.
     Кстати, по имеющимся данным, то же самое можно сказать и относительно выучки частей постоянной готовности, укомплектованных добровольцами, которые есть сегодня практически во всех военных округах. А к началу 2008 года, как заявил недавно на заседании Правительства РФ вице-премьер - министр обороны Сергей Иванов, на контракте у нас будет, включая офицеров и прапорщиков, 70 процентов Вооруженных Сил. Таким образом, вопрос о том, быть или не быть в России контрактникам, можно считать закрытым и дискутировать тут вроде как не о чем.
     Говорю «вроде», потому что и в процессе псковского эксперимента, и после, когда мы широким фронтом приступили к реализации Федеральной целевой программы по комплектованию добровольцами ряда соединений и частей постоянной готовности, встало немало других вопросов. Есть в их числе, конечно, и извечные для нашей армии вопросы, так сказать, материально-бытового характера. Но речь сейчас (да простят меня те, кто как раз и страдает от бытовой неустроенности) не об этом. Во-первых, проблемы обустройства, денежного, вещевого и прочего довольствия волонтеров нет-нет да и поднимаются и в прессе, и на различного рода совещаниях. Во-вторых, они как-никак все же решаются: министр обороны даже издал приказ, которым запретил набирать контрактников для службы в тех воинских частях, где военные городки еще не оборудованы соответствующим образом. И в принципе тут, в общем-то, все зависит от финансирования.
     Речь о другом. О том, что не купишь ни за какие деньги и что, собственно, толкает порой в ряды сомневающихся даже того, кто еще недавно был одержим идеей создания в России армии исключительно из волонтеров. Хотя на официальном уровне, как известно, так вопрос никогда не ставился. Призывники у нас были и будут всегда. Вопрос в том, кто придет в армию добровольно.
     В принципе сегодня мы уже имеем достаточно четкое представление о том, каким должен быть отечественный профи. Это 20-летний (или чуть старше), крепкий физически, нравственно здоровый человек. Профессионал своего дела, уверенно владеющий теми видами оружия, которые ему положено иметь. И практика, в том числе боевые действия в Чечне и других «горячих точках», показала, что такие мужики у нас, слава Богу, еще не перевелись. Но не будем забывать, что уже через три года в строй новобранцев (откуда, собственно, и пополняются ряды добровольцев) станут ребята, родившиеся после развала существовавшей десятилетиями системы допризывной подготовки молодежи. Как бы ни критиковали ее различного рода «пацифисты», это была система, благодаря которой наше юношество сызмальства воспитывалось на уважении к профессии Родину защищать. К моменту призыва в армию новобранец, как правило, имел профессиональную квалификацию. До 80 процентов молодого пополнения учебных частей составляли призывники с гражданскими специальностями, полученными в школе, СПТУ, на производстве. У большинства специальности были родственные каким-то военным. Более 30 процентов имели навыки организаторской работы, приобретенные в учебных и производственных коллективах. Таким образом, в лице призывника армия получала уже во многом сложившуюся личность с определенным уровнем образования, самосознания, готовности к самостоятельному принятию решений. Естественно, став в воинский строй, он не чувствовал себя растерянным, беспомощным и достаточно четко представлял, во имя чего надо пройти через неизбежные тяготы и лишения военной службы.
     А что мы получили в результате «демилитаризации» школы? По данным некоторых исследований, немалому числу юных россиян исторический горизонт сегодня представляется настолько безоблачным, что они вообще считают армию лишней обузой для общества. «А зачем нам армия? Придут американцы - у них и служить будем...» - примерно так ответил один школьник на вопрос в ужасе написавшего об этом в редакцию фронтовика о том, где тот хотел бы служить.
     Или вот несколько неутешительных, мягко говоря, цифр, обнародованных недавно начальником Главного организационно-мобилизационного управления Генштаба генерал-полковником Василием Смирновым. До 30 процентов граждан призывного возраста в настоящее время не могут служить в армии по состоянию здоровья, 16 процентов имеют только начальное или основное общее образование, 40 процентов нигде не работали и не учились,
     3 процента имеют снятую или погашенную судимость. А сколько среди нынешних призывников ребят, прошедших вместо начальной военной подготовки иные «университеты»: школу уличных тусовок, где правят грубая сила и гашишный дурман, школу подпольного бизнеса, митинговой «демократии», где можно получить бесплатные уроки ненависти к армии?
     Н е удивительно, что, например, в Сибирском военном округе (правда, пока, видимо, единственном в Вооруженных Силах) уже не заключают контракт с солдатами, прослужившими полгода по призыву. Отбор идет только через военкоматы и среди тех, у кого срочная служба подходит к концу. Иначе получалось так: возьмут призывника из опостылевшей ему за полгода казармы, а он потом по привычке считает дни до «дембеля» и, дотянув кое-как, уходит из армии. На этом, в частности, обожглись в мотострелковом полку постоянной готовности, дислоцированном в Алейском гарнизоне, где довелось недавно побывать. Из отобранных 92 молодых солдат срочной службы там в итоге не осталось и тридцати. Выходит, ориентируясь на таких, с позволения сказать, волонтеров, мы к 2008 году можем вообще остаться без них?
     Не может не беспокоить и то обстоятельство, что многие призывники, попав в учебные подразделения, не в состоянии овладеть на хорошем уровне навыками сержанта, некоторыми видами технических специальностей. Тем более что эта тенденция может сохраниться, поскольку сокращение с 1 января 2008 года срока службы по призыву до 12 месяцев наверняка скажется и на профессиональной подготовке потенциальных волонтеров. Их придется каким-то образом «подтягивать» хотя бы до минимально приемлемого для службы по контракту уровня. Как это уже делают, кстати, в том же Сибирском военном округе. Здесь все сержанты и солдаты, принятые на службу по контракту и имеющие сложные специальности (командиры отделений, экипажей танков, орудий, механики-водители, наводчики и т.п.), прежде чем приступить к выполнению программы обучения в полку постоянной готовности, проходят подготовку в специальных учебных подразделениях и учебных центрах.
     Но опять же надо думать о том, где и сколько иметь этих центров, кто будет там работать в качестве преподавателей. Или, может быть, повнимательнее присмотреться к опыту наших белорусских коллег? Они создали объединенный учебный центр (ОУЦ) с целым набором школ по специальностям, где целенаправленно готовят мотострелков, танкистов, артиллеристов, разведчиков, саперов и т.д. При этом курсанты заняты только боевой подготовкой. Всеми заготовками и прочими хозяйственными делами занимаются специальные центры обеспечения учебного процесса. Примечательно и то, что некоторыми взводами и даже ротами там командуют прапорщики. Офицеры же выступают в роли преподавателей, что позволяет им более качественно готовиться к занятиям. На базе ОУЦ создана также школа прапорщиков. А вообще через него проходят практически все специалисты вооруженных сил, включая выпускников военных кафедр и военных факультетов гражданских вузов.
     П ри всем при этом, однако, будем исходить из того, что солдатами не рождаются, и контрактник - то бишь военный профессионал - начинается не с казармы и не с учебного центра. И вообще перевод хотя бы части войск и сил на новый способ комплектования - дело не внутриармейское. Так что, хочешь не хочешь, а придется нам на государственном уровне возрождать и начальную военную подготовку, и многое другое, что способствовало бы воспитанию подрастающего поколения в духе исконно русского отношения к военной службе. Повторяю - исконно русского. Потому что для русского человека всегда было характерно восприятие военной службы как дела святого, бескорыстного. У него всегда болела душа за Отечество. И на защиту Отечества он шел по зову сердца, а не корысти ради. Это было как бы нашей национальной особенностью, неким внутренним стержнем, чертой русского характера. Теперь этот стержень явно надломлен, и мы имеем то, что имеем. Каждую весну и осень по всей Руси Великой идет настоящая «охота» за молодыми соотечественниками, уклоняющимися от призыва на военную службу, количество которых хотя и уменьшается, поскольку и самих-то призывников теперь требуется значительно меньше, но все еще превышает численность личного состава мотострелковой дивизии, укомплектованной по штатам военного времени. А что будет, когда срок службы сократится и новобранцев потребуется вдвое больше? Я уж не говорю о трудностях, связанных с набором в армию и на флот добровольцев.
     Получить крепкого физически и нравственно здорового молодого человека, каким нам представляется солдат-профессионал ХХI века, - это, конечно, прекрасно. Но такое, учитывая сегодняшнюю ситуацию, возможно лишь при наличии эффективной системы предупредительных мер воспитательного, оздоровительного характера и т.д., которая, во-первых, оберегала бы армию от проникновения в ее ряды нежелательных, скажем так, элементов и, во-вторых, способствовала улучшению качественного состояния, с точки зрения годности к военной службе, нашей молодежи в целом. А это уже требует наличия не только соответствующих структур идеологического воздействия на население страны с целью возрождения у него чувства собственного достоинства, устойчивости против активно навязываемого извне комплекса неполноценности, внутренней готовности защищаться. Требуются целая индустрия, так сказать, морально-психологической реабилитации военного человека в глазах общества, система военно-профессиональной ориентации молодежи, вербовки потенциальных добровольцев, включающая целенаправленную рекламу военной службы. Ничего этого, к сожалению, у нас пока нет.
     Понятно, что никакая реклама, никакая самая совершенная система вербовки добровольцев не дадут ощутимых результатов до тех пор, пока военная служба не станет одним из наиболее престижных занятий в обществе. Но зависит это, между прочим, не только от уровня социальной защищенности людей в погонах, в необходимости повышения которого никто не сомневается, или финансирования боевой подготовки и других сторон жизнедеятельности войск и сил.
     П ожалуй, не менее важно и обществу в целом, включая журналистов всех мастей, начать избавляться от инерции отношения к армии как к какому-то пугалу. Тем более что и сама она побуждает нас к этому. Слава Богу, тот духовный вакуум, который было образовался в обществе и в воинской среде на первых порах становления Российской армии, постепенно преодолевается. В последнее время, видимо, там, где руководители помудрее, начали возрождать допризывную подготовку в школах на местном уровне. Создаются специализированные классы с авиационным, ракетным и прочим «военно-патриотическим» уклоном, школьные дворы пестрят от доморощенных «суворовцев» и «кадетов». Там и сям звучит еще, оказывается, не забытый учителями сигнал знаменитой военно-спортивной игры «Зарница». Да и в целом по России призывников, прошедших подготовку в специализированных школах, становится больше.
     То есть сегодня мы уже не на словах, а на деле становимся свидетелями перехода страны к полноценному военному строительству. Вооруженные Силы начинают жить нормальной боевой жизнью. А это тоже далеко не последний аргумент для тех, кто в перспективе мог бы добровольно пополнить их ряды.