Наивность современных мифотворцев просто умиляет. Им ничего не стоит попытаться разом оглупить все население России, заявив, например, о том, что о Курской битве после фильмов вроде «Освобождения» знают все. Выходит, что до фильма о битве знали только они. Среди нынешних мифотворцев, я их называю «мифологами», - бывший московский мэр Гавриил Попов.
     Предоставим возможность бравому «мифологу» открыть нам всем, сирым и глупым, глаза на Курскую битву. Итак, «к середине июля советские войска в районе Курска оказались в полуокружении». Что было дальше? Спасать Сталина от повторения лета 1942 года бросились союзники. «10 июля 1943 года, в критический момент Курской битвы, Эйзенхауэр начал десантную операцию и высадился на острове Сицилия. Итальянская армия была разгромлена. Части Эйзенхауэра быстро начали двигаться. 13 июля 1943 года Гитлер срочно вызвал с Курского фронта Манштейна и Клюге и заявил, что «вынужден свернуть операцию «Цитадель»... из-за гораздо более важной для него Италии. 15 июля был издан приказ о прекращении немецкого наступления и об отходе на исходные позиции».
     Далее Гаврила Попов живописует убытие дивизий СС в Италию и без тени сомнения заявляет, что «обескровившие» немцев войска Воронежского и Степного фронтов «приходили в себя до 3 августа 1942 года... до самой осени 1943 года Красная Армия не могла наступать». Оставим на совести автора дату 3 августа 1942 года (видимо, следствие небрежности корректора или самого автора). Еще раз напомним, что действие происходит летом 1943 года.
     Между тем написанное в книге Попова если не дословно, то очень близко - в переводе на русский язык - повторяет описание итогов Курской битвы, данное в книге «Ostfront – Hitler's war on Russia 1941 – 1945» by Charles Winchester, 1998 (Чарльз Винчестер «Восточный фронт – война Гитлера в России 1941 – 1945»). Книга эта в России малоизвестна.
     Обратимся к другим источникам. Здесь, в частности, можно найти информацию о том, что в успехе операции «Цитадель» Гитлер не был уверен с самого начала ее планирования, сомневался, отодвигал сроки начала, стараясь насытить ударные группировки новейшими «тиграми» и «пантерами». Его отношение к предстоящей битве отлично характеризуется словами, сказанными генералу Гудериану на совещании по производству танков 17 мая: «...От одной мысли об операции «Цитадель» меня тошнит».
     Взволнованный Гудериан спросил: зачем в этом случае вообще нужно наступать на Востоке? За Гитлера на этот вопрос поспешил ответить Кейтель: «Мы должны наступать из политических соображений!» (цитируется по книге А. Кларка «План «Барбаросса». Крушение третьего рейха. 1941 – 1945»).
     Так или иначе, но решение оказалось принятым. Что же противостояло гитлеровскому вермахту и соединениям СС в районе Курского выступа? Перечислим только некоторые данные. Центральный фронт, например, имел такую насыщенность артиллерией, что артиллерийских полков стояло в обороне больше, чем стрелковых – всего более 20 тысяч стволов, из которых шесть тысяч – противотанковые 76,2-мм пушки, реактивных систем залпового огня («катюш») - 920. Плотность минных полей достигала четырех тысяч мин на квадратную милю. Подтягивались резервные части, танковые армии и корпуса, строились глубокоэшелонированные полевые укрепления.
     Все это не оставалось незамеченным немцами. Генерал-фельдмаршал Манштейн буквально потребовал у Гитлера отмены «Цитадели», говоря, что операция неосуществима и от нее нужно отказаться. Но фюрер, который никогда не отменял принятых решений и поддержанный «карманными» генералами Кейтелем, Цейцлером и Клюге, назначил наступление на 4 июля. Он считал, что если не получится глубокого прорыва, подобного осуществленным в 1941 и 1942 годах, то основной стратегической задачей «Цитадели» будет по крайней мере обескровить русских, остановить их продвижение на Запад и на Балканы, к нефтяным скважинам Плоешти.
     «День независимости Америки – начало конца Германии», – сказал по поводу назначенного на 4 июля наступления начальник штаба 48-го немецкого танкового корпуса генерал Ф. Меллентин, к воспоминаниям которого еще придется вернуться.
     Обратимся сначала к стенограммам совещаний у Гитлера, которые пунктуально велись с декабря 1942 года до последних дней войны. То есть именно в то время, когда Гитлер окончательно подмял под себя немецкий генералитет, лично возглавил командование вооруженными силами Германии и начал зеркально повторять ошибки, допущенные Сталиным на первом этапе войны. Между тем Сталин совершал все меньше и меньше каких-либо несуразностей, особенно начиная с декабря 1942 года, то есть со времени второй, победной половины Сталинградской битвы.
     Стенограммы совещаний у Гитлера сохранились и изданы на английском языке в книге «Hitler and his Generals, military conferences 1942 – 1945. The first complete stenographic record of the Military Situation Conferences – from Stalingrad to Berlin» (Helmut Heiber & David M. Glantz. Enigma Books, 2003) – «Военные совещания Гитлера и его генералов. Первая полная стенографическая запись совещаний о боевых действиях – от Сталинграда до Берлина».
     Итак, 5 июля 1943 года стальные германские клещи начинают сжиматься. Вначале им удается «выщербить» два углубления в многослойной советской обороне. Неудивительно, в июле 1943 года Красной Армии противостоял противник, имеющий огневую мощь и маневренность более той, что имел вермахт в 1941 году. Число одних только танковых дивизий на фронте прорыва в 150 км составляло 17. Продвижение этой стальной армады обеспечивали пять пехотных корпусов. Девять лучших, оснащенных новейшими броневыми машинами танковых дивизий СС и вермахта наступали на фронте порядка 50 км.
     Немецкие танки двигались «тупым клином», имея в острие и по бокам тяжелые «тигры» и «пантеры», а в основании - модернизированные средние танки Т-III, Т-IV, новейшие тяжелые штурмовые орудия «фердинанд». Тяжелым танкам и самоходкам в первые дни боев удавалось прорвать оборону, которая, впрочем, немедленно смыкалась позади, отсекая пехоту, средние танки и самоходные орудия. При таком положении дел сказались слабые стороны конструкции части «пантер» и отсутствие оборонительного вооружения на «фердинандах». Тяжелые самоходные установки, имевшие прекрасные дальнобойные пушки и выдерживающие удары снарядов танков Т-34, беспрепятственно поджигались с близкого расстояния советской пехотой, использующей огнеметы и забрасывающей на жалюзи двигателей бутылки с зажигательной смесью.
     Вот как в книге «Бронированный кулак вермахта» описывал Курскую битву ее непосредственный участник немецкий генерал Ф. Меллетин. В начале сражения «48-й танковый корпус располагал примерно 60 самоходными орудиями и более чем 300 танками – такой ударной силы у него потом уже никогда не было».
     5 и 6 июля: «Войскам приходилось наступать по сплошному минному полю... Наши части несли значительные потери... Несмотря на неоднократные массированные удары нашей авиации по позициям русской артиллерии, ее огонь не ослабевал».
     7 июля немцам удалось немного пройти вперед, но «войска измучены, 3-я танковая дивизия не смогла далеко продвинуться...».
     8 июля разведывательному отряду дивизии СС «Великая Германия» «удалось уничтожить двадцать один танк Т-34», но поставленные задачи не были выполнены: «Больше не оставалось никаких сомнений в том, что наступательный порыв немецких войск иссяк, наступление провалилось».
     И это на южном участке фронта, где «вмятина» в русской обороне была проделана в два раза больше, чем на северном фасе! Даже в момент наибольшего углубления две немецкие «клешни» разделяло более ста километров, и сил преодолеть их уже не имелось. В книге «Panzer Leader» («Танки, вперед!») знаменитый Гудериан пишет, что танки «тигр» фирмы «Порше» оказались неприспособлены для прорыва пехотных оборонительных линий: «Им не удалось ни уничтожить, ни подавить противника... К русским позициям они вышли без пехоты... Несмотря на исключительную храбрость и неслыханные потери, пехота дивизии Вейдлинга не смогла использовать прорыв танков. Продвинувшись на 10 километров, войска Моделя были остановлены».
     Продолжим дальше цитировать участников событий с немецкой стороны.
     9 июля: «После недели упорных и почти непрерывных боев в частях дивизии «Великая Германия» появились признаки усталости... к тому времени она понесла значительные потери в людях».
     В ночь на 12 июля части «Великой Германии» в соответствии с планом были заменены 3-й танковой дивизией и отведены на краткосрочный отдых и ремонт. Занявшие место «Великой Германии» части вермахта оказались незамедлительно выбиты со своих позиций в результате атаки русских.
     13 июля «против танкового корпуса СС и 11-й танковой дивизии русские предпринимали сильные контратаки... потери русских огромны, но они восполняются новыми частями… они располагают неистощимыми резервами».
     14 июля: дивизия «Великая Германия» вновь в бою, после краткого отдыха и ремонта техники. Но «после десяти дней боев... «Великая Германия» очень ослаблена, в то время как ударная сила русских не только не уменьшилась, а, пожалуй, возросла». А ведь «Великая Германия» - одно из лучших танковых соединений СС!
     «К концу дня 14 июля стало совершенно очевидно, что немецкое наступление провалилось, - признает Гудериан. - С немецкой стороны потери в личном составе были не так уж велики, зато потери в танках были потрясающими. Танки типа «пантера» не оправдали возлагаемых на них надежд: их легко было поджечь... Из всех «пантер», принимавших участие в боях, к 14 июля осталось только несколько машин. Не лучше обстояло дело в танковом корпусе СС».
     

Продолжение>>>