Британцы Уильям Шорт и Остин Берн в марте 1942 года шли в Мурманск в составе конвоя «PQ-13», когда их пароход «Индуна» торпедировала германская подводная лодка.
     - Я только собирался заступить на вахту, - вспоминал Уильям Шорт, служивший на «Индуне» механиком, - когда судно получило торпедный удар. Я тут же бросился к месту спуска шлюпок. Однако спасательную шлюпку, в которой мне полагалось быть, уже спустили на воду. Причем волнение моря было настолько сильным, что концы шлюпки пришлось отрезать, и она дрейфовала.
     Тогда моряк побежал к месту спуска другой шлюпки, но и там обнаружил, что ее тоже спустили. Причем с полной, так сказать, загрузкой. Уильям понял: для того чтобы спастись с идущего под воду судна, ему придется прыгать в холодную пучину. К тому же он не умел плавать. Тем не менее он решился.
     - Меня подобрала и без того перегруженная, черпавшая через борта воду шлюпка, - рассказывал ветеран. - Людей набилось в нее как сельди в бочку. Теснота была такой, что двигаться было совсем невозможно. Однако оставалась надежда, что нас подберут, поскольку мы успели дать сигнал SOS и верили, что нам на помощь отправят боевой корабль. В первый день надежда была высока, но к вечеру поняли, что нас ждет очень холодная ночь с дождем и снегом и что придется бороться с сорокафутовыми (высотой двенадцать метров.– С.В.) волнами. В тот момент я и не подозревал, какое ужасное испытание нас ожидало.
     - Кстати, распространенным было мнение, что в таких случаях рюмка рома не даст замерзнуть, - продолжил рассказ товарища Остин Берн. – В шлюпке были и вино, и виски, поэтому некоторые из нас позволили себе слишком много этих напитков. И те, кто выпил больше, чем следовало, уснули, чтобы уже никогда не проснуться. В ту первую ночь погибли шесть человек, и единственное, что мы могли для них сделать, – это спустить тела за борт и предать их морю.
     К концу четвертого дня в шлюпке из тридцати четырех человек в живых остались только семнадцать. Первым их заметил советский летчик с патрулировавшего над морем «Харрикейна» - одного из истребителей, что Великобритания передала по ленд-лизу Советскому Союзу. А вскоре к ним подошли тральщики Северного флота, которые и подобрали английских моряков в штормовом Баренцевом море в ста двадцати пяти милях севернее Мурманска.
     - К тому моменту мы настолько ослабли, - вспоминал Уильям Шорт, - что нас поднимали на борт с помощью веревок, повязанных вокруг пояса. Я даже сделал попытку потоптаться, чтобы восстановить циркуляцию крови в ногах, но это оказалось невозможным. Ноги меня не держали.
     Спасенных британцев доставили в Мурманск. В то время фашистские самолеты особенно сильно бомбили город. Он был просто испещрен воронками. И лишь чудом уцелело несколько школ, переоборудованных под военные госпитали. В одном из таких госпиталей Шорта с ног до головы намазали гусиным жиром и обмотали бинтами, чтобы моряк согрелся. А в его желудок ввели «кишку» и по ней пустили теплую воду. Когда же с британца сняли бинты, врачам стало ясно, что на обеих ногах началась гангрена.
     - Меня положили на обычный стол, - вспоминал Уильям Шорт. - Белой простыней перегородили поле зрения, и чей-то голос произнес на ломаном английском языке: «Готовьтесь, сейчас отрежем вам ноги». Наркоза мне не дали: по-видимому, его просто не было. Когда же я наконец пришел в себя, врачи сказали, что я три дня провел в бреду. Через некоторое время мне сделали переливание крови. Прошло еще пять месяцев. Меня сначала направили в военно-морскую базу Полярное, затем – в Архангельск. И, наконец, домой я отправился на борту американского корабля «Тускалуса», следовавшего в Глазго.
     В 1985 году Уильям Шорт стал одним из первых британских ветеранов полярных конвоев, получивших юбилейные советские медали в честь 40-летия Великой Победы. А позднее он возглавил группу ветеранов – «конвойщиков» в их поездке в Россию. И в Мурманске Уильям Шорт неожиданно встретил врача, присутствовавшего при ампутациях.
     - Он был поражен, когда увидел меня, - рассказывал британский ветеран. – Сначала потерял дар речи, а потом стал рассказывать обо мне своим товарищам: «Мы не думали, что он выживет», - говорил врач. Я хочу выразить свою искреннюю признательность русским врачам, оперировавшим меня. Ведь благодаря им я не только дожил до солидного восьмидесятидвухлетнего возраста, но и работал в течение тридцати пяти лет в министерстве обороны чертежником-конструктором.
     А Остин Берн в книге отзывов БПК «Адмирал Чабаненко» оставил такую запись: «Очень хорошо, что у меня появилась возможность сказать русским морякам спасибо за то, что спасли мне жизнь в 1942 году».
     Уходя с борта «Адмирала Чабаненко», ветераны, в глазах которых блестели слезы, крепко жали руки всем находившимся рядом североморцам и говорили: «Мы всегда восхищались мужеством ваших людей, проявленным во время Второй мировой войны».

     На снимке: ветеран полярных конвоев Дон Аллен оставляет на российском корабле «Адмирал Чабаненко» запись в книге почетных посетителей.