Когда она поет, у всех поклонников классической музыки замирает дыхание. Сексапильная русская красавица стала одним из наиболее заметных феноменов с уходом с оперной сцены гречанки Марии Каллас. Хотя Анна и не приемлет сравнения с легендарной оперной дивой 1950-х, однако она сама способствовала этому имиджу. Редкая оперная певица ведет себя на сцене так вызывающе страстно, как Анна. Ее внешние данные околдовывают не меньше, чем ее чарующий голос.
     Солистку Мариинского театра Анну Нетребко, а именно ей посвящены эти слова признания одного из западных изданий, называют ярчайшей сенсацией в мире оперы за последние годы. Ее выступления проходят на лучших сценах мира от нью-йоркской «Метрополитен-опера» до Венской государственной оперы и лондонского «Ковент-Гарден». Ее диски по популярности опережают альбомы признанных поп-звезд. Многие города Германии украшены фотографиями российской певицы, а Австрия в конце июня за особый вклад в искусство предоставила Анне австрийское гражданство. Нельзя сказать, что у себя на родине не ценят ее талант. Анна Нетребко – лауреат Государственной премии в области культуры, а Краснодарский край – ее малая родина – наградил певицу медалью «Герой труда Кубани».
     Но и негативную критику в свой адрес она встречала только в России. На Западе, как отмечала Анна в одном из интервью, ее пока никто ни разу не ругал: могли только дать советы по интерпретации. В России кто-то даже написал, что у нее нет ни голоса, ни актерского дарования, а тембр простоват. Это было сказано про «Травиату» и «Войну и мир». Кстати, именно партия Наташи, исполненная певицей во время гастролей с родной Мариинкой в Соединенных Штатах, принесла Анне первое зарубежное признание. Затем пришел сенсационный дебют с Донной Анной в «Дон Жуане» на Зальцбургском фестивале. После чего критики и публика слились в единой экстатической любви к певице, а самые лучшие оперные сцены мира встали в очередь в надежде хоть когда-то заполучить ее на свои спектакли.
     Выступления Анны расписаны вперед на несколько лет. Поэтому она постоянно находится в цейтноте. Тем более что не заковывает себя только в музыке, в классике, так как это, по ее словам, накладывает некий отпечаток ограниченности. И вообще у нее кубанский темперамент.
     - Я всегда была такая, - признается она в одном интервью. - Бегала на ипподром тайком от родителей, еще акробатикой в детстве много лет занималась… Мне сейчас 34 года, а еще могу крутить сальто! Видели бы вы, что я вытворяла недавно в «Метрополитен-опера» в «Доне Паскуале», — мы там по сцене носились, и в самом конце дуэта я делала кувырок через голову, что вызывало дикие овации, об этом написали все газеты.
     Папа у Анны — казак, а по маминой линии был даже кто-то из цыган. Она с удовольствием вспоминает детство, где были дом и красивый сад. И все приходили к ним «на черешню» - на дерево целой кучей залезали. Там она и начала петь в хоре «Кубанская пионерия». А потом папа, который окончил Ленинградский горный институт, посоветовал ехать учиться в этот город. Она проучилась два года в музыкальном училище, не окончила. Поступила в  консерваторию, проучилась четыре года, опять ушла, не доучившись. Но уже лауреатом Конкурса имени М.И. Глинки, и не куда-нибудь, а в Мариинский.
     Об этом Анна вспоминает всегда с улыбкой, так как многие газеты писали, что она, будучи студенткой, подрабатывала в Мариинском театре уборщицей. И однажды, когда она убирала и пела для себя, подошел Гергиев и, сказав: «Ах, какой у вас прекрасный голос», - принял в труппу. На самом деле все было не так или, точнее, не совсем так. Анна действительно подрабатывала в театре – студенческой стипендии не хватало, а кроме того, была прекрасная возможность слушать любимые оперы. Но попала в труппу после того, как, победив на конкурсе, решила пройти прослушивание на эпизодическую роль Барбарины в моцартовской «Свадьбе Фигаро», а в результате неожиданно для себя получила роль Сюзанны.
     А вообще-то ее испытанный способ - идти напролом. Как она говорит в одном интервью, сам себе не поможешь, никто не поможет. «Хотя, конечно, с опытным дирижером или сценическим партнером ситуация меняется. Если ты чувствуешь, что партнер на голову сильнее тебя, то начинаешь дотягиваться до его уровня. Из тех певцов, с которыми я работала в последние годы, сильнейшее впечатление на меня произвел мексиканский тенор Роландо Виллазон - потрясающий певец. Он пока неизвестен в России, но я мечтаю спеть с ним в концерте на родине. Из наших вокалистов назову Дмитрия Хворостовского, мы вместе пели в «Войне и мире», и у меня осталось волшебное ощущение от работы с ним. Когда мне плохо, я включаю запись сцены смерти князя Андрея из «Войны и мира» - там перед смертью Андрей прощает Наташу. После этого, знаете ли, хочется жить!»
     Чего же не любит Анна, так это облегченную классику. Хотя это и популярный жанр, но не для нее. Есть классические оперные режиссеры, с ними очень удобно, замечательно работать. Есть режиссеры-новаторы, которые переворачивают все с ног на голову.  Вот Мартин Кушей, который ставил «Дон Жуана», — и это был колоссальный успех, даже четыре года спустя продолжают говорить об этой постановке. Она считает, что сюжеты многих классических опер кажутся сегодня устаревшими. Что мы уже преодолели те предрассудки, с которыми сталкиваются, скажем, герои «Травиаты». Однако могут меняться эпохи, порядки, нравы, да все что угодно, но эмоции - они остаются, потому что во все времена люди чувствовали одинаково сердцем. И это ключ к пониманию оперы.
     К сожалению, в большинстве модерновых постановок ничего, кроме модерна и новаторства, нет — ни души, ни смысла. Об одной такой - «Риголетто» в Мюнхене - Анна вспоминает как о некоем кошмаре: «Действие происходит на планете обезьян. Все обезьяны, а я и Риголетто - астронавты. Конечно, это полный бред, но я даже обезьяной могу быть, если это имеет смысл… Когда на меня надели этот жуткий белый парик, который везде прилипал, я уже ни о чем думать не могла. Кругом одни обезьяны, я не понимаю, что мне делать, куда идти. Я ужасно пела, ничего не играла, дирижер тянул темп, все разваливалось. Это было, наверное, самое провальное из моих выступлений. Мне было так обидно, что я ничего не могла дать публике. И это ощущение было не у меня одной. Моим партнером был замечательный Паоло Гаванелли, с которым мы только что с огромным успехом спели «Риголетто» в «Ковент-Гарден». Но что он мог исполнить в скафандре, обращаясь к обезьянам?»
     Анна не похожа на оперных примадонн — худенькая, очень живая, любит модно одеваться. На Западе ее называют «звезда в джинсах», «оперная прима нового поколения». А она и не скрывает, что любит ходить в джинсах, так как это удобно. Даже снимается на обложки журналов. За что ее многие упрекают: «На тебя же смотрят миллионы!» Но она себя от этих миллионов не отделяет и одевается, как все. А еще певица любит проводить время в шумных компаниях друзей. Как Анна признается, у нее миллионы подружек, которые любят ее не за то, что она звезда, а просто так. Они очень тесно связаны. Могут часами, от чего у Анны огромные телефонные счета, разговаривать обо всем. «Знаете, - улыбается певица, - на Западе есть психотерапевты, а у нас подружки».
     Что касается фигуры, то в детстве она чем только не занималась: акробатикой, легкой атлетикой. Сейчас со спортом ничего не выходит, так как не хватает времени. Иногда посещает фитнес-зал, плавает в бассейне. Ест все, все кухни  попробовала. Когда надо похудеть, садится на диету с гамбургерами. Но таких гамбургеров, по ее словам, в России нет. Они только в Америке. Котлета из настоящего мяса и хлеб, никакой картошки фри. Один гамбургер в день — и до следующего утра есть не хочется.
     У нее пока нет семьи. Довольно долго Анна и вовсе была без надежного друга, хотя много говорилось о ее связи с Робби Уильямсом, Роландо Виллазоном и другими знаменитостями. Однако сейчас она встречается с итальянским басом Симоне Альбергини. Познакомились в Вашингтоне, где пели в «Риголетто». Симоне по возрасту чуть младше ее. Общаются влюбленные по-английски, впрочем, Анна немного понимает по-итальянски, а Симоне учит русский. Вообще же влюбленные видятся не чаще раза в месяц, что, по мнению Анны, нормально. Пока она не хочет связывать себя никакими узами. О ребенке, конечно, мечтает, даже о двух, но время «счастливого материнства» все время отодвигает, теперь — «лет до сорока».
     Иногда от усталости ей хочется просто залечь в тиши. И читать Бориса Акунина – она его фанатка – или смотреть кино. Или слушать хип-хоп, свой любимый музыкальный стиль. Анну восхищают его энергия и ритм, которые дают совершенно отличные от ее повседневной работы ощущения и возможность расслабиться. Сейчас сделать это проще, так как в прошлом году обзавелась собственной квартирой в Санкт-Петербурге, а до этого не имела даже прописки. Зато сейчас купила еще квартиру в Нью-Йорке. Зачем? Чтобы за гостиницу не платить. Ведь за месяц проживания в гостинице в том же Нью-Йорке приходится платить шесть тысяч долларов. А так она лучше об опере думать будет, чем о деньгах.
     С этой же целью Анна приняла и двойное гражданство. Передвигаться по миру с одним российским паспортом, как она говорит, трудно. А австрийское гражданство сильно поможет в ее профессии. Конечно, она любит Австрию и, может, даже со временем купит там квартиру. Но она остается россиянкой. А все эти разговоры, что она чуть ли не сбегает из страны в Австрию, — чушь. И еще Анна Нетребко хочет, чтобы ее знали не по портретам, а по спектаклям и концертам. Чтобы ее запомнили как хорошую певицу. Тогда она бы могла сказать, что действительно что-то такое сделала в своей жизни.