- Валерий Иванович, несколько лет назад, когда речь зашла о трансплантации сердца, вы назвали мне магическую цифру 99. А каков личный отсчет на день нынешний, и скольким людям вам удалось подарить жизнь заново, исключив из минорного «листа ожидания»?
     - Сейчас, думаю, за сто пятьдесят будет. И это, разумеется, при наличии острейшего дефицита донорских органов. Логика простая. Было бы их больше - спасли бы еще многих и многих россиян, которые болезнью подведены к последней черте.
     – Известно, что ритмами сердца отсчитывается наш земной путь. Не случайно люди издревле посвящали источнику жизни не только шепот вдохновенных суеверий и громкие поэмы. Древние ацтеки, например, жертвенно вырывали его у юношей и возносили к небу. Горьковский Данко пылающим сердцем спасал соплеменников от гибельного мрака… А что вы скажете об этом, Валерий Иванович? Только пожалейте поэтов и не сокрушайте извечный восторг профессионально выверенной, но приземленной фразой.
     - Честно признаться, мне, хирургу, высоким слогом объяснять эту тему редко приходится. Особенно если знаешь, что сердечно-сосудистые болезни - главная причина смерти в стране. Едва ли не каждодневно приходится со своими коллегами становиться к операционному столу. Тут уж, извините, не до лирики. Кстати, физиологически у человека есть и другие животворящие органы: печень, легкие, почки… Но именно сердце издавна опоэтизировано. Вот вы тоже спрашиваете о высоких материях, а с медицинской точки зрения это совершенный насос, который перекачивает кровь с фантастической выносливостью (суточная нагрузка примерно сопоставима с подъемом десяти тонн груза на высоту десяти метров!). Жизнь без него, как понимаете, истончается мгновенно. Может, поэтому в рассказы о сердце привносятся элементы восхищения, даже мистики.
     - Душа тоже является предметом поклонения и молитв. Вам, Валерий Иванович, за пятьдесят лет работы кардиохирургом не довелось ее обнаружить?
     - Никто ее пока не видел. Как я представляю, это что-то нематериальное. Остается лишь гадать, где она расположена. Возможно, в области головного мозга…
     - Обратимся к делам земным. Треть века вы возглавляете научно-исследовательский институт, награждены едва ли не всеми высшими знаками отличий СССР и России. О масштабах заслуг и степени одаренности красноречиво свидетельствуют факты. Читателям я напомню, что вы первым в нашей стране «вживую» пересадили донорское сердце, печень, поджелудочную железу... Первым имплантировали человеку искусственное сердце. Вы удостоились почестей во многих элитарных медицинских центрах мира. Восхищенные астрономы в космических владениях Скорпиона назвали вашим именем яркую звезду...
     Однако не тайна, Валерий Иванович, что вы весьма сдержанно относитесь к регалиям, к различным торжествам «по случаю».
     - Если честно, считаю, что не нужно все это. Ну подумаешь, 75. Только лишний напряг, дополнительные хлопоты. Однако мне сказали, что народ меня не поймет. Ну раз не поймет, а мы все слуги народа, будем отмечать.
     – Вопрос из профессиональной сферы. Если человеку не помогают лекарства, его пытаются лечить с помощью скальпеля. Но почему нередко историю болезни доводят до черты, когда звучит «обреченный сторожевой крик жизни», и уже никто, кроме хирурга, не поможет? А ведь на разных уровнях много говорится о диспансеризации, охвате всех и вся?
     - Наверное, никто со мной спорить не будет, что профилактика в стране пока на довольно низком уровне. Она, кстати, не очень блещет и на мировом. Известные потрясения да катаклизмы последних 10 — 15 лет сильно ударили и по отечественному здравоохранению. Кое-что постепенно выравнивается, но проблем в области сердечно-сосудистых заболеваний в РФ предостаточно. Тревожит, что заметно «помолодела», например, ишемическая болезнь. Если раньше больные поступали к нам на операцию после пятидесяти, то сейчас в пациентах те, кто только перешагнул тридцатилетний рубеж...
     - Может, плохая наследственность?
     - Вот вы скажите, стрессов в нашей жизни хватает?
     - В избытке.
     - А всякие перегрузки, неурядицы бытовые, служебные… Только копни. Это одна из главных причин, которая приводит к плачевному результату.
     – Валерий Иванович, есть ли статистика о россиянах, которым необходима трансплантация сердца? И каким образом национальный проект в области медицины, по вашим оценкам, позволит улучшить ситуацию? Ведь деньги выделяются немалые…
     - Четкой статистики пока нет, но можно исходить из сравнительного анализа данных в США. У них 10 — 12 тысяч человек в год остро нуждаются в замене сердца.
     - И каково количество трансплантированных?
     - Там в десятки раз больше, потому что общество без предубеждений и комплексов относится к подобным вещам. У нас же проблема донорства на первом месте. Их катастрофически не хватает, значит, нет возможности спасать обреченных людей. Уже потом впору говорить о мощной финансовой составляющей в рамках национального проекта.
     Я скажу так: в тех же США вопросы трансплантологии решаются проще еще и потому, что существует реальная страховая медицина. Если человеку нужна операция, в том числе и по пересадке сердца, страховая компания оплачивает. У нас, как вы знаете, ситуация кардинально иная…
     – В последнее время стало модным говорить о «клеточной терапии». СМИ нередко ссылаются на врача Фернандо Доманна. Якобы лечение стволовыми клетками в клинике Рио-де-Жанейро помогло пациентам избежать трансплантации. Скажите, Валерий Иванович, насколько перспективна практика «делать сердце в клеточку»?
     - Бразильский кардиолог выступил с таким сообщением, кажется, в 2003 году. А мы этими проблемами занимаемся, если быть точным, с 1980-х. Почувствуйте разницу. Впрочем, наш арсенал методов поддержки больных, внесенных в «лист ожидания», разнообразен. Мы не зацикливаемся на клеточной терапии. В ожидании донорского органа ситуацию спасают разработанные в нашем институте уникальные механические приспособления. Так называемые «мосты»: «обход» правого и левого желудочков, «полное искусственное сердце»… Это позволяет выиграть время, увеличить выживаемость пациентов. С этой целью применяем и эффективные сердечные препараты.
     Что касается клеточной терапии. Тяжелобольным мы делаем инъекцию кардиомиоцитов. Если по упрощенной схеме, то их берем из стволовых клеток больного, преобразуем и только потом вводим в область миокарда. Но такая практика используется как промежуточная, до поступления донорского органа. Кстати, на эту тему в институте успешно защищена докторская диссертация. Не исключено, что бразильцы в определенной степени обогатились нашим опытом клинических изысканий.
     И еще. Если не углубляться в медицинские дебри, мы давно вышли за «сердечный круг», применяем стволовые клетки при печеночной недостаточности, сахарном диабете… И все же в этой области есть существенное «но». Не приведет ли новое направление, которое толком еще не изучено, к нежелательным последствиям? Подобные вопросы звучат нередко. Говорить, что клеточная терапия - панацея от всех бед, опрометчиво. Надо еще многое изучить, исследовать.
     - Людей, которым «светит» как минимум аортокоронарное шунтирование, волнует вопрос: есть ли альтернатива использованию аппаратов искусственного кровообращения (АИК)? И что мешает проводить операции на бьющемся сердце, когда риск летального исхода намного ниже?
     - Многое зависит от характера заболевания. Кому-то можно сделать операцию без АИК. Скажем, при стентировании коронарных артерий. А где надо ставить четыре-пять шунтов, АИК жизненно необходим. Кстати, в нашем институте есть системы вспомогательного кровообращения, которые работают несколько месяцев и даже лет. Пациенты с их помощью могут находиться дома, ждать трансплантата. На этот счет имеется интересное наблюдение. У 10 — 15 процентов больных после длительной работы искусственных желудочков наступает положительная ремиссия. Сердце в «щадящем режиме» успевает мобилизовать свои резервы. И человек способен еще годы прожить без операции.
     – Давным-давно дискутировали о «моральных последствиях трансплантации». Нарочитость проблемы была очевидной. Но время идет вперед, и прогресс неумолимо жесток. Нынче организм с чужими сердцем, печенью, почками некоторые специалисты сравнивают с вместилищем некоего собирательного образа в человеческом обличье. Уместно ли говорить о каких-то биологических, нравственных пределах?
     - Я всегда подчеркиваю: во всем нужно чувство меры. Нельзя представить, что наружный облик человека сохранен, а внутри он сплошь напичкан чужими органами. Конечно, трудно провести грань. Но вы коснулись запредельной модели.
     - В институте - Клондайк передовых технологий, открытий. Большинство сделано под вашим научным руководством. Каковы перспективы их внедрения в отечественную медицинскую практику?
     - Есть серьезные тормоза. Ощутим недостаток современной аппаратуры. Да и крупных медицинских центров с учетом ситуации в области сердечно-сосудистых заболеваний надо иметь намного больше. А центр – это прежде всего кадры. Их в стране не хватает. Конечно, мы не стоим в стороне от упомянутой проблемы. В стенах института, который по праву пользуется славой одной из ведущих в мире клиник, ежегодно проходят практику сотни кардиохирургов, специалистов гемодиализа, трансплантологов... Мы готовы и впредь способствовать подготовке профессионалов высочайшего уровня для регионов России.
     – Поговорим, Валерий Иванович, о вдохновении, о рабочем тонусе.
     - Я выбрал профессию и должен по определению быть всегда в готовности к операции. Как в поговорке: назвался груздем, полезай в кузов.
     - А есть ли оригинальный тренинг? Именитый Николай Михайлович Амосов таскал для занятий тяжелую гантель…
     - Гантель не таскаю, но и расслабуху себе не позволю. За долгие годы в профессии навыки уже таковы, что о каком-то специфическом настрое нет речи. Нужно – оперируем.
     - А форма, особый ритм?
     - Конечно, все мы люди. Бывает, и устаешь, но работа уникальная, недосуг прислушиваться к внутреннему настрою. Скальпель не любит нервных рук. Вы точно отметили, что на карте – жизнь человеческая. Исполняешь свое дело, стремясь помочь. Иные варианты не обсуждаются.
     - Предназначение кардиохирурга требует особой душевной структуры, и характер наверняка должен быть без сантиментов. Рассказывают, что будущее медицинское светило академик Владимир Бураковский в юном возрасте слыл заводилой «кулачных поединков»…
     - В молодости я занимался спортом. Играл в волейбол, любил легкую атлетику. Если надо было подраться, тоже без вопросов. Но, слава Господу, от спорта вовремя перешел на медицину, а то, скорее всего, годами тянул бы лямку в заурядной спортшколе.
     - Есть анекдот. Больной заунывно твердит: «Я понимаю, здоровье ни за какие деньги не купишь…» А доктор недовольно перебивает его: «Кто вам сказал эту глупость?» Рынок действительно все нахальнее вторгается и в столь тонкую, болезненную сферу, как медицина?
     - Если серьезно, то платная медицина возможна там, где созданы условия. Вот я упоминал о страховых компаниях на Западе. Были бы такие в России, тогда можно было бы говорить предметно. Например, нам оплачивает государство, так как по рангу институт — федеральное учреждение. Лишь бы доходы покрывали расходы. Иначе все развалится. Но коль ввести платную медицину, то большинство людей будут не способны внести деньги за операцию. Окажутся за бортом жизни.
     - А какова ситуация сейчас в институте?
     - Все органы и их пересадка бесплатны. Только для иностранцев - за деньги. Но если за почку на Западе пациент платит более 100 тысяч евро, за сердце, печень – от 200 тыс. евро, то у нас аналогичная трансплантация намного дешевле.
     - Валерий Иванович, вы автор нескольких крупных открытий, 500 научных работ. Но не могу не спросить о вашем обожаемом детище - искусственном сердце.
     - На изотопах у нас были очень перспективные наработки. Когда же общественность выступила против того, чтобы человеку вживляли что-либо на атомных источниках, вопрос закрыли. Сейчас ломаем голову над созданием вживляемого искусственного сердца, способного безупречно работать без чемоданов да проводов более десяти лет. Уже есть прорывные моменты. Надеюсь, через считанные годы мы сумеем достичь поставленной цели.
     - Вам доводилось в этой области сотрудничать с кардиохирургом Майклом Дебейки? Кажется, он стал широко известен в РФ в середине 1990-х, когда консультировал специалистов, оперировавших Бориса Ельцина?
     - Да, это было в рамках реализации межправительственных договоренностей. На самых ранних стадиях работы по искусственному сердцу и аппаратам вспомогательного кровообращения. Хотя и после мы многие годы поддерживали деловые, научные контакты.
     - Рассказывают, что среди ваших пациентов есть олимпийские чемпионы?
     - Необходимое уточнение - Параолимпийских игр.
     - Выходит, качество жизни после трансплантации сердца не страдает?
     - Если все благополучно прошло, качество такое, как и у остальных нормальных людей. Они влюбляются, заводят семью, делают удачную карьеру…
     - Один из мудрецов говорил так: «Я бываю счастливым, пока не думаю о других»…
     - Может быть, одна из сложнейших загадок человеческой натуры, как в скопище страданий не огрубеть и сохранить отклик на чужую боль. Трудно передаваемое ощущение счастья возникает, когда спасаешь и видишь, что помог больному отодвинуться буквально от края пропасти. Но жизнь сложна и не вмещается в какие-то жесткие схемы. Периоды радости сменяются различными неувязками. В связи с этим я часто вспоминаю зебру. Дай Бог, чтобы у людей было побольше светлых полос.
     - Валерий Иванович, отечественная трансплантология переживает не лучшие времена. Нашумевшие судебные процессы, очевидный дефицит донорских органов. Какой диагноз вы выставили бы ей?
     - Сегодня она серьезно болеет. Но я оптимист и верю, что все проблемы будут благополучно разрешены.
     - А как обстоит вопрос с более широким выходом на международную арену? Заграница нам не поможет?
     - Когда мы попытались это сделать, там со стороны врачей возникали различные препятствия… Комментировать сложно.
     - Щедрым на талантливых последователей оказался тот памятный мастер-класс по трансплантации почки, который вы дали в военном госпитале имени Бурденко. Продолжение следует?
     - Мы довольно активно обмениваемся опытом, контактируем с госпиталями имени Бурденко, Вишневского, с клиниками других силовых министерств. К тому же не забывайте, что несколько лет назад мне присвоено звание «Почетный доктор Российской военно-медицинской академии».
     – Валерий Иванович, у каждого человека бывает звездная минута, которая является главным моментом его жизни…
     - У меня их было несколько. Если говорить о профессии, то, безусловно, встреча с академиком Борисом Васильевичем Петровским, моим учителем. И первая пересадка сердца.
     - В заключение спрошу о гастрономических предпочтениях. Что-то изменилось в вашем меню или традиционны борщ, баранье рагу, сто грамм виски со льдом, «но не каждый день»?
     - В общем, так. Я неприхотлив в еде, но и от изысканных блюд тоже не откажусь.