В прошлом году российский прокурорский надзор выявил 9 тысяч фактов получения и дачи взяток. За девять месяцев текущего года таких преступлений выявлено 9,5 тысячи. Это со слов Генерального прокурора РФ Юрия Чайки на совещании руководящего состава правоохранительных органов в Кремле.
     Если бы число реально полученных взяток по стране было на порядок больше (к примеру, 100 тысяч), можно было бы на весь мир заявить, что в России с коррупцией в основном покончено. Однако до подобных деклараций нынешнему поколению россиян, наверное, не дожить. В действительности взяточников у нас столько, что можно говорить о пожирающей нацию проказе. Сами себя пожираем.
     Основную массу осужденных за корыстные преступления по-прежнему составляют работники низовых и средних уровней государственных структур. Это тоже из выступления Чайки. Сомнений тут не возникает никаких, поскольку коррупция в России имеет массовый характер. Ну а основная армия столоначальников «расквартирована» внизу, а не вверху.
     Однако нет сомнений и в том, что если бы верхний эшелон российского чиновничества каким-то неимоверным чудом поборол в себе порочную страсть распоряжаться не принадлежащими ему ресурсами, то он и низам не позволил бы особо безобразничать.
     Такая вот тема. Естественно, не недели, а эпохи.
     Взятки берут везде, то есть во всех странах. Но в России это явление имеет какой-то особый вид порока, с которым никто по-настоящему воевать никогда не хотел. Должность государственного служащего в старой России почти официально считалась «доходным местом». В русской литературе полным-полно воистину завораживающих историй, в которых взяточники и их клиентура демонстрируют, что называется, высший пилотаж по приданию столь отвратительному противоправному деянию умилительной невинности и благопристойности. Виртуозность поведения берущих и дающих отражена, причем блистательно, даже в балете.
     Война с коррупцией, безусловно, назрела. Если генерируемые правительством меры не окажутся очередной временной кампанией, результаты будут. Разумеется, относительные, определяющие некую благоприятную тенденцию, не более того. Но сейчас именно тенденция и важна.
     «Нам необходимо обеспечить единообразную постановку задач, осуществлять единое управление, а также выполнение поставленной задачи и персональную ответственность должностных лиц за выработку, принятие и результаты управленческих и оперативных решений», – говорит Юрий Чайка.
     Президент РФ, принявший участие в упомянутом совещании, указывает на слабину в законодательной базе. Владимир Путин считает, что российское законодательство «должно исключать почву для коррупционных действий в ходе административных процедур в системе госуправления». По мнению главы государства, закон должен «препятствовать вступлению должностных лиц, государственных и муниципальных служащих в коррупционные сделки». В этой связи «необходимо проведение криминологической экспертизы принимаемых законов, в том числе на предмет их коррупциогенности».
     Юридическое образование Путина говорит само за себя, хватка профессиональная. При этом он указывает на вещи, очевидные для всякого россиянина. В частности, на то, чтобы «оградить сотрудников правоохранительных органов и судей от неправомерного вмешательства в их работу всякого рода «заинтересованных» граждан, различных начальников самых разных уровней». Путин предлагает законодательно закрепить ряд требований к сотрудникам правоохранительных органов, установить контроль за их доходами, имуществом членов их семей.
     Эти и другие подобные меры, конечно, оздоровили бы положение, переломили плачевную тенденцию. Стражи закона должны дорожить своим местом. Система в этом плане должна работать жестко и безотказно: выгнали из одного учреждения – в соседнее устроиться невозможно. Ни в государственное, ни в частное. В сложившихся условиях одним махом исправить ситуацию крайне трудно, однако делать это надо, если уж всерьез взялись за столь сложную национальную проблему.
     Сложность уже в том, что у коррупции нет четкого определения. Хотя каждому понятно, что начинается она тогда, когда чиновник подменяет государственные интересы личными. Когда он, попирая общественную мораль, стремится извлечь выгоду из занимаемого служебного положения. Из этого вытекает, что борьба с коррупцией может быть лишь частью более широкого общественного движения за здоровую мораль.
     А тут у нас, как ни верти, прореха общенационального масштаба. И образовалась она не вдруг, не в результате некого стечения дурных обстоятельств. Страна резко погрузилась в стихию первоначального накопления капитала, которое, как известно, не может не быть грабительским. В раскрытые окна экономической свободы предпринимательский авангард попер так, что были вышиблены не только рамы, но и стены. Но с не меньшим напором действовал и подстегнутый бурными событиями класс чиновников. Никто не хотел упустить свой шанс, не использовать заветный звездный час, когда, выражаясь крылатыми словами Достоевского, «все стало можно».
     Чего ж теперь на зеркало-то пенять, коль рожа искривилась до неузнаваемости? Хирургические меры опасны, хотя кое-где без них не обойтись. Остается упорная и терпеливая терапия.