Из досье «Красной звезды»: Виктор Алексеевич Пронин родился в 1938 году в Днепропетровске. Окончил Горный институт. Работал в местных периодических изданиях Запорожья и Сахалина, затем в журналах «Человек и закон» и «Огонек». Создал несколько сот судебно-правовых очерков. Автор десятков повестей и романов, в том числе «Особые условия», «Победителей не судят», «Медвежий угол», «Словесный портрет», «Падай, ты убит!», «Банда».
     

     – Несмотря на огромные тиражи и растущее число авторов, детективный жанр в России не теряет своей популярности. Мне кажется, косвенное подтверждение тому – содержание и манера подачи любого выпуска отечественных телевизионных новостей. Можно нажимать любую кнопку – практически все нынешние телевизионные вести состоят из криминальных сводок, убийств, природных и техногенных катастроф, происшествий в мире богемы и т.д. И это, не считая многочисленных специализированных программ.
     – Да, криминальные события у нас происходят регулярно. Время от времени продолжают отстреливать людей, которые чаще всего мешают другим зарабатывать большие деньги. Словом, дележка народного имущества продолжается…
     А что касается телевидения, то мне кажется, здесь идет какая-то продуманная и вредная для нас работа. Телевизионная машина как бы старается убедить людей, что уж совсем у нас все плохо.
     Да ничего подобного! Нефтяники качают нефть, армия проводит учения, художники пишут картины, писатели сочиняют книги не только «про убийства». Как и во все времена, выходят романы и повести о первой любви. Работа идет.
     Но ни на одном телевидении мира нет стольких убийств. У нас все начинается и заканчивается то пожаром, то потопом. Там расстреляли уголовного авторитета, там в квартире пять месяцев пролежала мертвая семья… Короче, сплошной сумасшедший дом. Идет какое-то продуманное убеждение нас в том, что Россия загибается.
     Ничего она не загибается! Все у нас в порядке, выкарабкиваемся понемногу. А телевидение ни в коей мере не отражает истинного положения вещей и истинных забот простых людей. Или показывает модных на какое-то время красоток, которые то одеваются, то раздеваются, демонстрируя недоступные большинству наших женщин тряпочки, платьица, какое-то модное где-то в этом сезоне белье, или убийства. И то и другое призвано повергать и повергает простого человека в уныние. В какую-то безнадегу.
     Но, повторяю, все, что показывает наше телевидение, к настоящей жизни, да и к литературе, если вспомнить ваш вопрос, никакого отношения не имеет. По телевидению идет придуманная, вернее, зло придуманная жизнь.
     Вот позаимствовали у меня телевизионщики «Гражданина начальника». Выпустили уже третий сериал. Он посвящен убийству якобы Евдокимова. Все в нем как-то бесцеремонно и по отношению ко мне, как к автору, и по отношению к зрителю, и к тому же Евдокимову. Первый сериал был моим, он снят по моим книгам. К этому сериалу я уже никакого отношения не имею, хотя там действуют мои герои. Меня даже в титрах не упомянули.
     – Как это?!
     – Да вот так. У нашего телевидения соответствующие манеры. Они говорят: ну подавай в суд, ради бога. Я знаю, что такое суд. Уже знаю. Предлагают судье двойную путевку на Канарские острова, и этим все заканчивается. Кстати, им бы дешевле было бы рассчитаться со мной.
     – Раз мы уж начали с нынешних телевизионных манер, то, по словам людей знающих, на Западе такая, назову ее детективной, манера подачи новостной информации призвана как бы взбадривать их сытое общество, чтобы оно было постоянно в тонусе. У нас же общество явно пока не «в тонусе», и они его продолжают добивать? А может быть, все это рассчитано на крохотную прослойку наших миллионеров и миллиардеров, которую постоянно надо держать «в тонусе»?
     – Я бывал несколько раз в Германии, в Голландии, в других странах. И у меня была возможность задержаться там подольше и посмотреть их телевидение. Так вот, я увидел чрезвычайно тихое, мирное, скучное телевидение. Сюжеты о том, как люди ходят в церковь, как отдыхают, что-то отмечают в пивной. Или вечная история о том, как познакомились парень с девушкой. И при этом, замечу, никакой «обнаженки». Тихое и мирное телевидение. Чем они «взбадривают» свою публику, не знаю. Наверное, новостями из России.
     Есть такой писатель – Леонид Словин. Он живет в Израиле и позванивает мне иногда оттуда. Я ему как-то говорю: «Леня, ты слышал, там у вас опять смертники, шахиды взорвали автобус?» А он мне: «Знаешь, мы обо всем этом узнаем только из новостей НТВ, из Москвы!» Это его слова.
     Наверное, там телевидение работает по-другому и цели у него иные. Люди берегут своих граждан. Бесконечные убийства, взрывы, бесконечное ежедневное насилие – оно ведь постепенно освобождает людей от совести, снимает принятые в обществе нравственные ограничения. Словно говорит: посмотрите, сегодня можно все! Вот чего добивается наше телевидение.
     Оно не информирует, оно убеждает, что разбогатеть можно очень просто. Зовет: ребята, вперед, чего вы тянете! Вон смотрите – чемодан, полный пачек долларов. Вот как надо жить!
     Сегодня просто нормальным человеком становится быть как-то немодно. Благодаря не в последнюю очередь телевидению стало модно казаться грубее, черствее, чем ты есть на самом деле. Не можешь в компании отказаться от рюмки, признаваться на людях, что любишь свою жену и верен ей.
     – Вернемся к литературе. Наши критики сегодня отмечают, что нынешний российский детектив стал одновременно и самой патриотичной, и самой социальной прозой.
     – Могу сказать больше. Детектив сейчас в силу своей востребованности взял на себя функции так называемой большой, или серьезной, литературы. Он решает, вернее, подсказывает пути решения социальных проблем, семейных, политических, нравственных, личных, интимных… Все эти проблемы рассматривает детектив. В том числе и в силу того, что издается сегодня массовым тиражом в отличие от других литературных жанров, – трехсоттысячные тиражи! С одной стороны, это хорошо. Но с другой, – скажу, что это уже серьезный диагноз для нашего общества.
     Донцова, Маринина... Они работают, они востребованы. Отлично. Но общество уже без этой прозы как без наркотика, как без курева, как без алкоголя обойтись не может. И хотя я сам пишу детективы, не могу не признать, что это одна из тенденций, опасных для общества, в том числе для его нравственности, свидетелями чего мы и являемся.
     Детектив – да, он сейчас решает многие проблемы. Хорошо ли, плохо ли, но этот воз детектив сегодня тянет. В силу таланта авторов.
     – Можно ли говорить в связи с этим о том, что серьезная литература уходит в прошлое?
     – Да, говорят, что серьезная литература отжила свой век. Толстой когда-то написал «Севастопольские рассказы». Шолохов создал «Тихий Дон». Люди читали, расхватывали. Другой информации о Крымской войне, о Гражданской войне тогда не было. Сейчас можно видеть в прямом эфире войну на улицах Ливана, гибель полицейского на футбольном матче в Италии и т.д. Обо всем мы узнаем тут же. И нам не нужно все это описывать в книгах. Мы видим эти картинки «живьем», в тот момент, когда они происходят. И я не уверен, что когда-нибудь появится снова роман в четырех томах, как когда-то появился «Война и мир». Нет надобности. Да, Проханов пишет толстые книги. Он берет другим – остротой трактовки недавних событий, остротой авторской подачи материала.
     – А может ли детектив предупреждать угрозы, например террористические? Нельзя не вспомнить ваших «Террористов и заложников» и события «Норд-Оста».
     – Это был роман-гротеск, написанный за пять лет до тех трагических событий. Трудно говорить здесь о предвидении. Ведь можно повернуть и так, что подтолкнул…
     Дело не в этом. Подтолкнуть можно к чему угодно. Важно, какой нравственный, психологический и иной стержень, какую сверхзадачу ты вкладываешь в свой роман.
     Вы видели фильм «Ворошиловский стрелок», снятый по моему роману «Женщина по средам»? В нем герой Михаила Ульянова Иван Афонин продал дачу и купил винтовку с оптическим прицелом. Здесь можно вспомнить древнее «Сказание о Гильгамеше». Там есть фраза: продай дом, купи корабль. С точки зрения философии корабль означает путь, путь за порог прежней жизни…
     Так вот, пенсионер Иван Федорович вступил на тропу мести. Впрочем, для кого-то – путь возмездия. Помните, как все спорили: имеет ли человек право на личный суд и возмездие? Вопрос на сегодня даже, может быть, более актуальный, чем вчера. Здесь я не открыл ничего нового. Ведь законы – это концентрированное выражение народной нравственности, которая и заставляет нас поступать именно так, а не иначе. Проглотишь оскорбление, так и будешь жить униженным, и не жить даже — существовать, присутствовать при жизни.
     Думаю, многих людей этот фильм, этот роман подтолкнули к поступкам решительным и суровым. И необязательно при этом отстреливать мужское достоинство, но сегодня уже так просто и нагло в твоем квартале обидеть девчонку нельзя. Даже ее друзья, молодые ребята, просто так уже этого не позволят и не простят.
     – Но если все возьмут в руки винтовки?..
     – Мой старик ведь никого не убил. В данном случае смерть была бы, даже в художественном плане, слабым решением, она все упрощает и обесценивает. Да и смерть – далеко не самое тяжкое наказание. Многие приговоренные к пожизненному заключению уже через два-три года начинают строчить по инстанциям, умоляя, чтобы их расстреляли и тем оборвали мучения.   А мой герой добился для трех молодых мерзавцев достойного их финала: двое калек и сумасшедший. Он вычеркнул их из привычной им жизни — молодых, красивых, здоровых, самоуверенных.
     В нашем поселке живет офицер. Мерзавцы надругались над его дочерью. Соседи принесли ему кассету с «Ворошиловским стрелком» и говорят: посмотри, мол…
     – Да видел я этот фильм! Вы мне только покажите кто?! Разберусь.   
     Правда, человек этот не стрелял, но готов был идти до конца!
     Не хочу «катить бочку» на милицию, но сегодня зачастую находят преступника не для того, чтобы передать в руки правосудия, а для того, чтобы с него взять хорошие деньги. То есть преступника ищут и находят, а потом проводят с ним «работу».
     – Но ваши герои, следователи, люди, как раз наоборот, порядочные. Тогда как нынешняя литература склонна описывать с восторгом всякого рода злодеев и подонков.
     – Конечно, есть ребята – энтузиасты, романтики своего дела. Они были всегда. Конечно, и в военном строю. Они остались в прокуратуре, среди оперативников и следователей. Я сталкивался с ними, я писал о них. Но мои герои – это не документальные парни. И злодеи мои, и мои положительные герои – это всегда немножко я. Конкретные уголовные дела я не расписываю, конкретных людей не воспеваю, мои произведения – это, если позволите, художественная литература.
     Есть у меня восемь романов под общим названием «Банда». Подобное название не убогость моей фантазии. Банда – это не название. Это уже издательские штучки. Чисто коммерческий ход. «Родное» название «Банды-1» – «Не утонет в речке мяч». Первая фраза романа так и звучала: «Тише, Танечка, не плачь, не утонет в речке мяч…» Подзаголовок можно поставить: «Повесть о первой любви». Не ошибетесь. И он будет соответствовать сути произведения. Назвали «Бандой». Ну ладно. И «Банда» пошла. Тираж – сразу сто тысяч, сто пятьдесят. Мне говорят: давай срочно вторую. А второй ведь в замысле не было. Пришлось писать вторую, потом третью. Но сейчас – все, с этим закончено. Прочитайте «Брызги шампанского». Половина действия происходит в Коктебеле. Так что там я сейчас – почетный гражданин. Все водители меня уже узнают.
     – Критики называют главным секретом успеха ваших романов то, что в них всегда наступает хэппи-энд, добро всегда побеждает зло, справедливость торжествует. И народу, который в нормальной жизни этого не наблюдает, нравится. Недавно появилась даже партия «Справедливая Россия».
     – В «Брызгах шампанского» у меня погибли семь – восемь человек, выжил один. Это хэппи-энд? Это хэппи-энд для одного, даже не главного героя. Я думаю, что, если в книге для одного кончилось все хорошо, это не значит, что в мире – полный хэппи-энд. Если же говорить о популярности…
     В одном из интервью мне задали вопрос: «Ты, когда перешел на детективы, планку творческую, конечно, себе понизил?» Да ничуть не понизил. Я пишу и сейчас, что называется, на пределе своих способностей, своих возможностей. Ведь почему так успешно прошли фильм «Ворошиловский стрелок» и пятнадцать серий «Гражданина начальника»? Потому что моим героям есть о чем говорить. У них есть характер, есть хватка, есть проблемы, ради решения которых они готовы поставить на карту все, включая собственную жизнь.
     – Критик Владимир Бондаренко как-то разделил ваши произведения на «банды» и на те, которые вы пишете для души.
     – Если говорить о «Банде-1», «Банде-2» и «Банде-6» или о любой моей книге, то все я писал от души и для души. В седьмой книге, ожидая, что она будет заключительной, я даже позволил возникнуть на последних страницах автору. Попрощался со всеми героями и каждому на память вручил подарок. Причем подарки такие, какие может дать только Господь Бог. Это в седьмой «Банде». В первой книге, к примеру, если вы помните, девочка застрелилась. В седьмой я ее оживил и вручил влюбленному в нее парню.
     Сейчас у меня вышел роман «Человеческий фактор». Заказное убийство, киллер наемный… Но ни одного трупа. Это уже невинное литературное хулиганство. Или время от времени, когда чувствую, что читателю надо дать перевести дух, я начинаю жаловаться на свою собственную жизнь… Это не мой прием. В древних русских летописях находятся страницы, когда переписчики тем же самым почерком сообщают: а мне, бедному, такому-то такому уже третий день пищи не несут, воды не дают, как жить дальше, не знаю…
     И продолжает писать о великом княжении своего суверена… То есть для души всегда можно найти выход даже в самых детективных детективах.
     – В последние годы в сознании массового российского читателя произошел некий переворот. В России, где все последние столетия больше ценили западное, вдруг в пику зарубежному стали читать российский детектив.
     – А вслед за читателями это поняли и издатели. Они вдруг увидели, что у Агаты Кристи из ста романов настоящих только пять – семь. Из ста романов Чейза – десять, куда ни шло. Узнали, что западные авторы пишут не детективы, а болванки для будущих фильмов. Потому что западные писатели в первую очередь ориентируются на будущую экранизацию, где их ждут настоящие деньги, а не те, что они получают за свои книги.
     Я, конечно, утрирую, но суть вы, надеюсь, понимаете. Иные из западных детективово к литературе никакого отношения не имеет. Просто формируется болванка для будущего фильма, где каждый ход должен изумлять зрителя своей неожиданностью. Конечно, он будет неожиданным.
     То же самое, если говорить о западных детективных фильмах. Та же наработанность приемов. И тот же ожидаемый хэппи-энд!
     – Ваш новый роман называется...
     – …«Высшая мера». Он выходит в эти дни в «Роман-газете». И сегодня читатели «Красной звезды» могут ознакомиться с небольшим отрывком из него.