на главную страницу

4 Мая 2007 года

История Отечества

Пятница

Перед зеркалом истории



     Слышал, что между Г.К. Жуковым и К.К. Рокоссовским были какие-то размолвки по поводу Белорусской наступательной операции. Нельзя ли рассказать, в чем их суть?
     Евгений СТУПИН.
     Москва.

     

     Публичных дискуссий между Г.К. Жуковым и К.К. Рокоссовским, двумя выдающимися полководцами Великой Отечественной войны, никогда не было. В том числе относительно операции «Багратион», в результате которой была освобождена Белоруссия. О том, что военачальники по-разному трактовали некоторые ее моменты, можно судить по личному письму Г.К. Жукова К.К. Рокоссовскому, датированному 29 апреля 1965 г.
     В канун 20-летия Победы в Великой Отечественной войне К.К. Рокоссовский был буквально нарасхват: выступал со статьями в газетах и журналах, давал интервью. Г.К. Жуков такой возможности не имел, все еще находясь в опале. Естественно, что он внимательно следил за выступлениями в печати других командующих, в том числе К.К. Рокоссовского. Его письмо к Константину Константиновичу вызвано беседой последнего с корреспондентом «Литературной газеты» Н. Маром. А также, видимо, более ранними публикациями в «Военной мысли» (№ 6 за 1964 г. «Два главных удара»), в «Правде» (23 июня 1964 г. «Славная победа»), посвященными 20-летию Белорусской операции.
     К.К. Рокоссовский писал, что шт
     аб 1-го Белорусского фронта, которым он командовал, считал необходимым нанести на правом фланге два главных удара в направлении Бобруйска. Верховный Главнокомандующий, полагая целесообразным один удар, дважды отправлял Рокоссовского в соседнюю комнату, чтобы еще раз обдумать это предложение Ставки. Командующий фронтом остался при прежнем мнении и в конце концов убедил Сталина в своей правоте.
     Позднее, когда уже не было в живых ни К.К. Рокоссовского, ни Г.К. Жукова, этот эпизод, полный напряжения и драматизма, был отражен в известной киноэпопее, посвященной этапным моментам Второй мировой войны.
     Из письма Г.К. Жукова видно, что он не разделял самого понятия «два главных удара». «Из двух наносимых фронтом ударов, – писал, – оба не могут быть главными. (В крайнем случае их можно назвать мощными ударами). Это азы стратегии».
     Но не из-за терминологии Г.К. Жуков обращался с письмом к боевому другу. Ему, участнику того самого совещания в Кремле, эксцесс, связанный с выдворением К.К. Рокоссовского в другую комнату для «раздумий», не запомнился. «Вы не правы, – убеждал он Константина Константиновича. – Это было в ноябре 1944 года, когда мы вместе с Вами докладывали Сталину о необходимости прекратить бессмысленную операцию 47-й армии между Варшавой и Модлином и о необходимости перехода к обороне всего фронта».
     Есть в письме Г.К. Жукова и довольно резкие слова о том, что военачальники, мемуары которых к тому времени были уже опубликованы, «не лишены желания пококетничать перед зеркалом истории, некоего украшательства своей личности и искажения фактов».
     Кто прав в оценке исторического эпизода – Г.К. Жуков или К.К. Рокоссовский, сказать однозначно нельзя. Стенограммы совещаний в Ставке ВГК не велись. В мемуарах «Солдатский долг», изданных позднее, К.К. Рокоссовский не отказался ни от термина «два главных удара», ни от эксцесса, потребовавшего от него мужества и готовности до конца отстаивать свой план перед Верховным Главнокомандующим именно в канун операции «Багратион».
     На снимке: заместитель Верховного Главнокомандующего Г.К. ЖУКОВ и командующий 1-м Белорусским фронтом К.К. РОКОССОВСКИЙ (слева) перед началом операции «Багратион».


Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler TOP 100 Яndex