ПАКЕТ
     Седиков не сразу сообразил, откуда идут настойчивые гудки: от телефонного аппарата, переговорного устройства подъезда? Или от звонка в квартиру? Чертыхнувшись, он несколько секунд стоял в нерешительности, пока, наконец, не понял, что названивают из подъезда. Сигнал переговорного устройства был чуть басовитее других. И с приятной хрипотцой. Как подсевший голос взволнованной женщины.
     - Экспресс-доставка! Вам ценный пакет.
     - Сейчас открою, – Седиков нажал на кнопку электронного звонка и услышал, как загудел зуммер открывающейся двери подъезда. Август Николаевич помчался в ванную, чтобы смыть с лица пену и надеть халат. Но с полдороги вернулся – снизу опять перезвонили.
     - Я же открыл дверь! – сердито сказал Седиков, сняв трубку.
     - Август Николаевич, у меня запарка, – доложил курьер. – Я засунул конверт в почтовый ящик.
     - А расписаться не надо?
     Но вопрос повис в воздухе – курьер уже отключился. А Седиков, наконец, смыл с лица пену, торопливо натянул джинсы и пуловер и, не вызывая лифта – благо жил на третьем этаже, – спустился в вестибюль. К почтовым ящикам. Ценные письма, решил он, нельзя надолго оставлять без присмотра. Даже в таком респектабельном доме, в каком он обитал уже более тридцати лет.
     В вестибюле не было ни души, а на будке вахтера висел замок. Седиков похвалил себя за расторопность – без дежурного какой-нибудь блудливый парнишка мог бы тут же опустошить почтовый ящик. И – прощай ценное послание. Если это действительно послание, а не пакет с рекламой стиральных порошков или приглашение заглянуть в автомагазин и выиграть новенькую тачку. «Рено» или «Фольксваген».
     Пакет оказался на месте. Обычный продолговатый конверт без почтовых штемпелей. Толстый и увесистый. Поднимаясь на лифте, Август Николаевич внимательно рассмотрел его. Чистенький, не залапанный. Его имя, отчество и фамилия оттиснуты золотыми выпуклыми буквами. Словно адресата приглашали на званый обед и – из особого уважения – вложили в конверт меню и карту вин.
     - Интересно, интересно, – пробормотал Седиков, не обнаружив обратного адреса. И перевернул конверт – с обратной стороны он был девственно чист.
     Реклама, – подумал Август Николаевич. - Опять реклама. Мальчишка меня надул. Только зачем? Сунул бы молча конверт в почтовый ящик, как делают все рекламные ходоки, и отправился бы дальше. И не стал бы перезванивать, предупреждать, что ценный – именно ценный! – пакет он положил в почтовый ящик. Ведь нет на конверте ни номера дома, ни номера квартиры!
     Август Николаевич приблизил конверт к уху и осторожно потряс. Мысль о «порошке» вызвала в нем ассоциацию со зловещими конвертами, начиненными спорами сибирской язвы и повергшими в шок всю Америку. Но в его конверте ничего не шуршало и не пересыпалось. Не похоже, чтобы это был привет от неуловимого Бен Ладана или косящих под него американских фашистов. Напротив. Конверт наводил на мысли о чем-то нежном и интимном. От него исходил слабый аромат дорогих духов или туалетной воды.
     Дома Седиков положил конверт на стол и еще раз изучил его. Но ничего нового не обнаружил.
     «Были случаи, вспомнил он, когда в почтовые отправления закладывали пластид. Кому-то из американских дипломатов оторвало руку. Или голову?» Мысль об оторванной голове не прибавила Августу Николаевичу осторожности. «Да что я, в самом деле, тут рассусоливаю, – рассердился он и, взяв конверт в руки, попробовал его согнуть. – Скоро на работу, а я еще не побрился!»
     Конверт, не без усилия поддался. «И ладненько, значит там не железяки, не бомба, – решил Седиков. – Не взорвется» И только, когда отрезал ножницами узенькую боковую полоску, к нему пришла запоздалая мысль: А, может, пластид сгибается так упруго?
     Пластида, слава Богу, в конверте не оказалось. Только еще один конверт, а в нем пачка новеньких стодолларовых купюр. Ровно сто штук. Август Николаевич, забыв о том, что может опоздать на собрание акционеров энергетического пула, где он имел полтора процента акций, дважды пересчитал деньги.
     «Десять тысяч баксов, а какая маленькая пачка, – подумал он и сел на стул. Сел непроизвольно, не отдавая себе отчета в том, что колени у него стали мягкими. Он, не последний в Москве бизнесмен, никогда бы – даже под страхом жестокой кары – не признался себе, что при виде этих денег, не таких уж и больших, пережил мимолетную физическую слабость.
     Август Николаевич еще раз внимательно оглядел конверты, но ничего нового не обнаружил. На первом – три слова. Августу Николаевичу Седикову. Второй конверт без единого штришка. Ни обратного адреса, ни почтового штемпеля. И никакого сопроводительного письма. Наверняка произошла какая-то ошибка.
     Что ж, баксы весьма кстати, – подумал он. – Если бы предназначались мне. Что стоило отправителю написать на конверте еще и мой адрес. А так… Сколько в Москве Седиковых? – Он тут же успокоил себя: Но Август, наверное, один.
     Седиков начал перебирать в памяти возможные источники, из которых могли поступить деньги, но все ограничилось разорившимся в 1998 году «Инкомбанком». Там у Седикова хранились пять тысяч долларов. Но в девяносто девятом Август Николаевич с трудом выцарапал оттуда смешную сумму в рублях, менее одной трети вклада. Ни родственникам, ни знакомым он денег не одалживал, за ссудами в банки не обращался. Лихорадочно пытаясь найти правдоподобное объяснение появлению конверта с баксами, Седиков одновременно прикидывал, на какие цели мог бы употребить нежданный-негаданный «презент». Например, пригласить на дачу приличного садовода-дизайнера. Съездить, наконец, с женой на Лазурный Берег, а не на опостылевший Кипр.
     Тьфу! – попытался он остановить разыгравшееся воображение. – Тьфу, тьфу, тьфу! Разинул рот на чужой каравай. В любую минуту зазвонит телефон и какой-нибудь клерк из «почтовой рассылки» заявит, что произошла ошибка – перепутали имя, вложили деньги не в тот конверт... Мало ли причин для путаницы?
     Разглядывая конверт, Август Николаевич обратил внимание еще на одну деталь: Никаких четких указаний на то, что его переслали через «экспресс-доставку» не было. Совсем недавно Седиков получил солидный конверт от «общества с ограниченной ответственностью», которое именовало себя «Служба почтовой рассылки» и предлагало «Любые почтовые услуги». Может быть, ее имел ввиду посыльный?
     Фирма новая, подумал Август Николаевич, пока они там все наладят, любые сбои возможны. И даже присылка чужих баксов? Он усмехнулся и покачал головой. Вряд ли, вряд ли.
     Седиков решил взять деньги с собой в офис. Зачем тревожить жену и дочь? Еще начнут строить планы куда пристроить «залетные» баксы. Пускай они полежат в сейфе пока все не разъяснится.
     Приняв такое решение, он положил пакет в карман пиджака и отправился в ванную комнату заканчивать бритье.
     Процесс бритья всегда помогал Августу Николаевичу расслабиться и приобрести прекрасное расположение духа, даже – хотя он и не признавался себе в этом – самоутвердиться. Он испытывал удовольствие когда, размягчив суточную щетину горячим компрессом, наносил на нее толстый слой душистого геля, ощущал первое прикосновение жиллетовской «козьей ножки» к лицу – сначала к верхней губе, всегда справа. Это была его маленькая дань суевериям. Примета удачи. Закончив бритье, Седиков обязательно проводил ладонью по одной щеке, потом по другой, шутливо сдвигал брови, подмигивал своему отражению. В сорок девять лет он еще очень себе нравился.
     Закончив с туалетом, Седиков позвонил в офис. Предупредил секретаршу, что задержится минут на двадцать, а потом с удовольствием позавтракал. Две чашки крепкого ароматного кофе, яйцо в «мешочек» и бутерброд с сыром. О полученных деньгах Седиков теперь думал спокойно, даже чуть отстраненно. Дескать, забавная история приключилась. Но когда, надел пиджак и ощутил во внутреннем кармане, напротив сердца, плотный, упругий пакет, снова забеспокоился. Ему вдруг пришла в голову мысль: а если это провокация? Какой-то недоброжелатель прислал баксы ему, а в прокуратуру – письмо о том, что Седиков взяточник. Деньги помечены несмываемой, невидимой краской – Август Николаевич не раз видел по телику, как в инфракрасных лучах начинают светиться загребущие руки хапуг. А его руки? Он же несколько раз пересчитал эту чертову «капусту».
     Седиков несколько минут столбом стоял в прихожей, не зная на что решиться. Нет, на службу тащиться с баксами нельзя. Спрятать дома? Засунуть куда-нибудь на антресоли в коробку с елочными игрушками или в связку старых обоев? Смешно. Найдут и там. И скажут – прячешь, значит, есть причины.
     Седиков вернулся в гостиную, выложил пакет на стол. Потом достал справочник «Вся Москва», нашел фирму «Служба почтовой рассылки» и стал названивать по указанным телефонам. По одному номеру ответил, вежливый мужской голос и объяснил, что фирма экспресс – доставкой пока не занимается, курьеров по городу не посылает. И, вообще, больше ориентируется на организации и рекламные агентства, а не на частных лиц.
     «Остается только звонить в милицию, – подумал Седиков, положив трубку. – Или пойти в прокуратуру и показать пакет». Ни то, ни другое Августу Николаевичу делать не хотелось. Свяжись с ментовкой, этих баксов уже не видать как своих ушей. А ведь чем черт не шутит... Показывать деньги прокурору тоже опасно – на конверте указаны его фамилия имя и отчество, и что ни рассказывай, у чиновника останутся сомнения. Подумает, если это и не взятка, за какие то услуги, то прелюдия к ней. Седиков так и оставил пакет на столе. Жена с дочкой на даче, в город в ближайшее время не собирались, нагрянут с обыском из прокуратуры – проще объясняться: утром пакет принесли, вскрыл, увидел деньги. Решил, что произошла ошибка. Разбираться было некогда. Торопился на работу. Ну, а если нагрянут воры, и того лучше. Заберут баксы – снимут камень с души. Если нет – со временем все образуется.
     Не образовалось.
     Через две недели, когда Седиков с большой пользой для себя вложил нежданно-негаданно свалившееся на него богатство в дело, ему принесли новый пакет. С пятьюдесятью тысячами долларов.
     «Денежка к денежке, – радостно подумал Август, пересчитав купюры – пятьсот новеньких, один к одному гринов. – Вот только… Это «только» испортило ему настроение. Всю ночь Седиков промучился в поисках верного решения.
     ЧАСТНЫЙ СЫЩИК
     У частного сыщика Владимира Фризе никогда не было привычки складывать рублик к рублику. Он не мечтал стать миллионером, ради сомнительного удовольствия почувствовать себя хозяином жизни. А так как в последние годы деньги «заводились довольно часто, Фризе не отказывал себе ни в чем, он тратил и не старался «наварить» проценты. Имел классный автомобиль – белый БМВ, – регулярно пополнял гардероб, отдавал должное хорошим напиткам и еде. В рестораны заглядывал редко, несмотря на то, что любил иногда окунуться в праздничную кабацкую атмосферу. Но всегда находилась какая-нибудь мелочь – долгое ожидание заказа, жуликоватость официанта, котлета марешаль, приготовленная из обыкновенной куры, а не из дичи, как положено, – портившая Фризе настроение. Пропадал кайф, на который он рассчитывал, отправляясь в ресторан со своей очередной приятельницей.
     Несколько удачных расследований, которые Владимир предпринял, по поручению крупных финансистов принесли ему не только деньги, но и славу успешного сыщика, которому можно довериться. Правда эта слава не выходила за пределы узкого круга лиц: с одной стороны – влиятельных клиентов, с другой – их обидчиков, которые несли урон от деятельности Фризе. Эти господа, а если их уже не было в живых, их сообщники, только и ждали удобного случая, чтобы расквитаться с Длинным. Длинным звали Фризе и близкие друзья и враги. Хотя на фоне современных акселератов при росте сто восемьдесят девять сантиметров, Владимир уже не выглядел великаном.
     Из-за нескольких киллерских наездов, сыщику даже пришлось продать свою уютную, доставшуюся от родителей дачу на Николиной Горе. Фризе посчитал, что уж лучше родительский дом окажется в чужих руках, чем дожидаться, когда «враги сожгут родную хату» и на месте пепелища какой-нибудь «новорусский» построит аляповатый замок.
     Желающих воспользоваться услугами частного сыщика у нас не слишком много. Даже тот, кто не верит в силы милиции, по привычке идет в ближайшее отделение заявить об ограблении квартиры или нападении хулиганов. К частному детективу обращаются за услугами деликатного свойства. Или в том случае, когда стражи порядка категорически отказываются помогать заявителю – например, искать пропавшего перса. Владимир Фризе никогда не выслеживал чужих жен и не охотился на пропавших котов. Правда, за одним исключением – но в этом случае в бега пустилась кошка Мурка, любимица одной из подруг Владимира Петровича. Это дело Фризе завалил, Мурка исчезла бесследно. Но легкую досаду, которую испытал сыщик, перевесило чувство удовлетворения оттого, что теперь в нежном сердце приятельницы воцарился лишь он один. Впрочем, прошло время, и Владимир стал вспоминать неудачные поиски Мурки с еще большим сожалением.
     Клиентами частного детектива Фризе становились люди по тем или иным причинам, не желающие милицейского догляда и огласки. Обращались они обычно по рекомендации тех, кто уже воспользовался услугами Владимира. И почти никогда, обнаружив лаконичное объявление в газете: «В.П. Фризе, детектив. 246.14.91».
     Тем более удивительным показался сыщику утренний звонок.
     - Это детектив Фризе?
     - Это детектив Фризе – согласился сонным голосом Владимир.
     Он был совой и день, когда его будили раньше десяти, считал пропавшим.
     - Я по объявлению, – голос у позвонившего звучал мягко и осторожно. Как-будто он сделал один шаг по болоту и теперь высматривает, куда бы поставить ногу при следующем шаге.
     Фризе промолчал. Звонок по объявлению не предвещал ничего интересного.
     - Мне нужна помощь сыщика. Свободного от государственной службы профессионала.
     - Вам кто-то меня рекомендовал? – спросил Владимир, стараясь, чтобы голос звучал серьезно. «Свободный профессионал» вызвал у него улыбку. Ну, прямо, как свободный радикал!
     - Нет. В газете «Экстра» ваше объявление?
     - Мое. Так в чем проблема?
     - Скажу при личной встрече. Я предлагаю…
     - Матримониальные дела?
     Абонент несколько секунд молчал, и Фризе уже собрался перевести вопрос на общедоступный язык. Но, оказывается, потенциальному клиенту это словечко было знакомо. Наверное, он просто решал, не обругать ли сыщика за нахальство. Решил не склочничать.
     - Нет. Ни за женой, ни за дочерью следить не надо. Предлагаю встретиться у «Кофейного клуба». На Маросейке. Знаете?
     - Знаю.
     - В двенадцать. Успеете?
     - Успею. У вас в правой руке будет газета «Экстра»?
     - Я буду в светлом костюме. Зовут меня Август Николаевич, – посчитав, что все вопросы уточнены, абонент отключился.
     Оригинал, подумал Фризе. В июле каждый второй мужик в светлом костюме. А, что за имечко ему придумали родители! Веспасиан – Август – вспомнился сыщику римский император. Но может быть, позвонивший назвался Августом для маскировки?
     Поблизости от входа в кафе Фризе не заметил ни одного мужчины в светлом костюме. Там вообще не было ни души. А на дверях висела табличка «санитарный час».
     Владимир несколько раз прошелся по тротуару, не упуская из вида вход в кафе, минут пять постоял, подставив лицо полуденному солнцу. Потом оглядел противоположную сторону улицы, – проверил, не устроил ли там наблюдательный пункт осторожный Август Николаевич. Ни одного мужчины в светлом костюме там не было.
     «Ну и ладно, подумал сыщик. Мне повезло, что меня надули в хорошую погоду. Лил бы дождь…».
     - Вы Фризе? – Раздался у него за спиной мягкий баритон. Владимир обернулся. Перед ним стоял высокий мужчина лет сорока. Шатен. Загорелый, гладкий. Фризе подумал, что человек этот, наверное, хорошо заботится о своем здоровье.
     Мужчина слегка запыхался и одет был вовсе не в светлый костюм, а в курточку из тончайшей замши сливочного цвета. Брюки на нем были рыжие, как шевелюра у коверного.
     - А в чем, собственно, дело?
     - Я Август Николаевич. Простите за опоздание. Повсюду заторы…
     - Что это на вас надето?
     - Курточка... – Растерянно ответил мужчина и, взявшись за полы, развел их в стороны. Вышло смешно. Только сейчас Владимир повнимательнее рассмотрел его лицо: очень приличный нос с маленькой ястребиной горбинкой, высокий лоб, массивный уверенный подбородок. Вполне мужественное, открытое лицо. Вот только большие голубые глаза подкачали. Они были очень тревожными. Не любил Фризе тревожные глаза. От людей с такими глазами можно ожидать чего угодно.
     - Симпатичная курточка. А что вы мне сказали по телефону?
     - Назначил встречу на полдень. У «Кофейного клуба». Ой… Я забыл надеть светлый костюм! Простите великодушно.
     - Хорошо, что у входа в клуб шаром покати. И ни одного светлого костюма. – Проворчал сыщик и протянул рассеянному кандидату в клиенты руку:
     - Владимир Петрович.
     - Август Николаевич. Можно про-сто Август.
     - И где же мы погутарим? – спросил Фризе. – В «Кофейном клубе» санитарный час. Наверное, травят тараканов.
     - Ну что вы, Владимир Петрович! Какие тараканы! Это очень респектабельное заведение. Идемте. Я замолвлю словечко.
     Но даже «сезам» ему не пришлось произносить. Едва они подошли к кафе, двери распахнулись, и на пороге возник улыбающийся швейцар – молодой громоздкий парень в малиновом цилиндре и форме, вдоль и поперек расшитой галунами.
     - Прошу, Август Николаевич! Сегодня миндальные пирожные – объедение.
     - А рыбную солянку не приготовили? – поинтересовался Фризе. Швейцар хихикнул, успев в то же время окинуть его внимательным взглядом.
     Бармен, устроившись у стойки на высоком табурете, ел из глубокой тарелки какой-то приправленный томатом супчик. Заметив посетителей, он мгновенно соскользнул с сиденья и подошел к Седикову:
     - Здравствуйте, Август Николаевич!
     - Привет, Аркадий! – Седиков пожал бармену руку. – Вот, заглянули с приятелем кофейком побаловаться.
     Бармен, высокий, с приплюснутым малайским носом, молодой мужчина, приветливо улыбнулся Фризе.
     - Сейчас приготовлю ваш любимый, Август Николаевич!
     - Не торопись, доешь суп, а то остынет. Мы никуда не спешим, – сказал Седиков. – Так ведь, Владимир Петрович?
     - Если и спешим, то очень медленно.
     Аркадий уже направился к недоеденному супу, когда Седиков окликнул его:
     - А как?.. – Он показал глазами на бар.
     - В ажуре, Август Николаевич. Набираем.
     - А вы тут свой человек, – сказал Фризе, когда они сели за столик в уютном уголке, рядом с огромным окном на улицу.
     - Конечно, свой. Я владелец «Кофейного клуба».
     - Поздравляю. Классное заведение. Кстати. А что за сорт кофе готовят здесь для хозяина?
     - Мокко. Мокко с острова Ямайка. Вы не против?
     - Не против. – Фризе усмехнулся и подумал: похоже, с Августом мы поладим. Он тоже любил мокко – ароматный, мягкий, с легким привкусом начинающего бродить вина. Не всем нравится именно этот привкус. Но мокко с острова Ямайка Владимир никогда не пробовал.
     Ответив на вопрос, Август Николаевич замолчал. Рассеянно постукивал пальцами по темной дубовой столешнице и смотрел не на Фризе, а в окно. Улица была залита солнцем и забита пешеходами и автомобилями. Пешеходы двигались, а машины стояли.
     «Ждет, когда официант принесет кофе, – подумал сыщик, – не хочет, чтобы тот услышал, о чем мы пришли побалакать? Незачем было тогда затеваться с кофе. Прогулялись бы по улице и все обсудили».
     Но, приглядевшись к клиенту, он понял, что Август Николаевич просто никак не может решиться и выложить незнакомому человеку свои проблемы. Когда разговаривал по телефону, не сомневался, а пришло время исповедаться глаза в глаза, сник. «Не понравился я владельцу кофейного заведения, что ли?»
     - Выпьем по чашечке и разбежимся?
     - Почему же? – Чересчур энергично выпалил Август Николаевич. Фризе показалось, что он даже вздрогнул от неожиданности. Владимир понял, что не ошибся в своих предположениях.
     В это время бармен поставил на стол красивый мельхиоровый поднос с двумя крошечными кофейниками, кувшинчиком со сливками и тарелкой с миндальными пирожными. Руки у Аркадия были затянуты в тонкие белые перчатки. «Надо же! – восхитился Фризе. – Как в славной доброй Англии тетки Агаты».
     - Еще что-нибудь?
     - Спасибо, дружище. Пока ничего.
     Бармен удалился. Август Николаевич налил себе кофе, достал из кармана крохотный цилиндрик и отправил в чашку пару таблеток заменителя сахара. Протянул цилиндрик Фризе, но тот демонстративно положил в чашку кусок сахара, налил сливок и взялся за пирожное. Оно и вправду оказалось очень вкусным.
     Чашка кофе придала Августу Николаевичу смелости, и он наконец решился:
     - Второй раз в этом месяце мне приносят домой деньги. Сначала был конверт с десятью тысячами долларов. Теперь их оказалось уже пятьдесят. Тысяч, естественно.
     Фризе молчал.
     - Отправитель неизвестен. Курьер – тоже. Когда это произошло впервые, позвонил из подъезда парень. Голос почти детский. Сказал: вам срочный пакет. Экспресс-доставка. Спуститесь вниз.
     - И вы спустились?
     - Спустился. Курьера уже не было, а конверт с баксами лежал в моем почтовом ящике. Я решил подождать несколько дней. Думал, объявится отправитель. Никто не позвонил, не пришел. Провокация? – В голосе Седикова сквозила тревога. – А что оставалось думать?
     - Старый должник вспомнил о своих обязательствах.
     - Я не даю в долг. И не одалживаюсь. Берешь чужие, отдаешь свои. Можно растерять не только знакомых, но и друзей.
     - Как же вы поступили? – Фризе стало чисто по-человечески интересно, что предпринял этот респектабельный, старательно прячущий беспокойство бизнесмен.
     - Я решил набраться терпения и ждать. Хозяин таких денег рано или поздно объявится. Позвонит или нагрянет в гости. Или обратится в эту экспресс, как ее там.
     - В экспресс-доставку? – Уточнил Владимир. – Появилась недавно такая форма услуги.
     - Ну да, ну да. Знаю! Конверт я не прятал, держал на письменном столе. Но вскоре принесли еще пакет.
     - И тем же способом?
     - Да. Опять позвонили снизу. Теперь уже девушка. Голос был молодой.
     - А пакет, как и в первый раз, положили в почтовый ящик?
     - Да.
     - Окна вашей квартиры…
     - Выходят на улицу. Я тут же проверил: из подъезда никто не вышел. Ни мужчина, ни женщина, – уточнил он. – Никто не выходил за те пять минут, что я торчал у окна.
     - Машины у подъезда не было?
     - Да полно! Там все забито тачками. И днем, и ночью. Я выждал, а потом помчался вниз. Охотников пошарить в чужих почтовых ящиках – пруд пруди.
     - Вы были уверены, что принесли баксы?
     Седиков насупился. Молча налил из кофейника очередную порцию кофе. Теперь уже не сыпал в него таблетки, не налил сливок. Сделал несколько маленьких глотков, поставил чашку и только тогда ответил:
     - У меня было предчувствие. Девушка сказала: «К вам курьер экспресс-доставки. Спуститесь за пакетом». Как в первый раз.
     - Пакет должен был быть толстым. Вы сохранили конверт?
     - Возьметесь?
     - Я дорого стою.
     - Увидев ваш прикид, я сказал себе: услуги этого сыщика влетят мне в копеечку. Штаны и рубашка от Армани… – Август Николаевич взмахнул ладонью. Получилось это у него как-то бесшабашно. – Расплачусь с вами «залетными» баксами. Десяти тысяч хватит?
     - Фальшивых или меченых?
     - Они настоящие. Я взял сотенную и между делом сгонял в Тверскую область. Обменял. Все тип-топ.
     - Рискованно.
     - Чего теперь жалеть? Дело сделано. Беретесь?
     - Вы не ответили на мой вопрос.
     - Отвечу, если стану вашим клиентом. Вы, наверное, заключаете с клиентом договор?
     - Да.
     - Я бы не хотел указывать полную сумму гонорара.
     - Как скажете. – Заявление Седикова избавляло Фризе от необходимости делать такое же предложение. Еще несколько лет назад Владимир решил, что начнет выполнять свои обязанности перед государством – платить налоги полностью – только после того, как государство выполнит перед ним свои. Вернет похищенный в девяносто втором году вклад в Сберкассу. А вклад был немалым.
     Некоторое время они молчали. Август Николаевич внимательно, хозяйским взглядом изучал меню, а Фризе не удержался и взял из вазочки еще одно пирожное.
     - Ну так вот... – Седиков отложил в сторону меню. – Отвечаю на вопрос – конверты я сохранил. Близнецы. Сами убедитесь. Последние баксы я даже не пересчитывал. – Поняв, что сморозил глупость, Август Николаевич нахмурился. – Ну… я хотел сказать, что они находятся в том же конверте. Так что сами оцените, большой пакет или маленький. Кстати, в первый момент конверт сильно попахивал…
     - «Ну еще бы! – внутренне усмехнулся сыщик. – Дельце-то тоже с душком».
     - …попахивал очень приличными духами. – Продолжил фразу Седиков. – Вовсе незнакомый мне парфюм.
     - А вы дока в парфюмерных делах?
     - Разбираюсь маленько. – Недовольным голосом ответил Август Николаевич. – Моя дочка какими только духами меня не истязала! Все ищет свой неповторимый аромат.
     - Успешно?
     Седиков даже не посчитал нужным ответить.
     - Согласен, – улыбнулся Фризе. – Парфюмерная тема нас никуда не выведет. А дочерью вы, наверное, гордитесь? У вас все, как в лучших домах. Даже бармен подает кофе в белых перчатках.
     Но владелец «Кофейного клуба» не был настроен на ироническую волну:
     - Я еще не закончил с парфюмерной темой. Второй пакет, как я уже докладывал вам, принесла женщина. Звонила женщина. – Уточнил он. – Я и подумал, когда деньги принесли впервые, мальчишка был только передатчиком. Ну, вы сами понимаете.
     Фризе хотел возразить, но Седиков продолжил:
     - Но аромат в обоих случаях был одинаковым. Духи какие-то… Как бы выразиться поточнее? Мужественные, что ли.
     - Мужские?
     - Даже не знаю. Наверное, психолог мог бы определить тип женщины, которая предпочитает такой парфюм.
     - Или мужчины. Все смешалось, как в том, известном нам доме. – Владимиру надоело мусолить «парфюмерную» тему и он надеялся, что теперь-то собеседник ее закроет. Но не тут-то было.
     - Впрочем, такие тонкости по плечу лишь крупным специалистам.
     Фризе так и подмывало спросить: «Вроде вашей дочери?», но он удержался.
     Вместо этого спросил:
     - Дадите понюхать?
     Когда на следующий день Седиков передал сыщику конверты, они еще сохраняли очень слабый, незнакомый аромат. Владимир подивился стойкости духов. И странной их особенности: парфюм был одновременно и нежный, обволакивающий, и резкий, вызывающий. «Как они этого добились?» – Подумал Фризе. Но углубляться в парфюмерную проблему не стал.
     - А что касается белых перчаток Аркадия, это что-то новое. – Оказывается Седиков не забыл реплику Фризе. – Наверное, вы произвели на него глубокое впечатление, и он решил не ударить в грязь лицом. Сейчас спрошу.
     - Ради Бога, не надо. Зачем смущать человека? Вдруг у него прыщик на пальце вскочил? – Тихо, почти шепотом, сказал сыщик. Но для себя сделал заметку: может быть, Аркадий за свои пальчики беспокоится? Он, видно, тертый калач и сразу признал во мне сыскаря.
     Владимир украдкой бросил взгляд на стойку бара. Тарелка, из которой Аркадий ел свой аппетитный супчик, когда они с Седиковым вошли в «Кофейный клуб», была уже убрана.
     Верный привычке никогда не оставлять без внимания даже самый слабый тревожный звоночек, сыщик воспользовался моментом, когда Август отправился туда, куда и царь пешком ходит, и стянул с соседнего стола пепельницу с надписью «Мокко». Подумал – не вечно же бармен ходит в перчатках?
     А когда дома он педантично обследовал ее, то не обнаружил ни одного отпечатка пальцев. Кроме своих, разумеется.
     - Как вы думаете, Владимир Петрович, есть шансы распутать эту странную историю? Тревожит она меня. Очень тревожит.
     Фризе бросил на Августа Николаевича укоризненный взгляд.
     - Ну да, ну да. Вы же не маг, не кудесник! Скажите, в вашей практике не случались подобные казусы?
     - Нет. До сих пор приходилось разыскивать только похищенные денежки. Может, начнем действовать?
     - Начнем.
     «Не проще ли было бы обсуждать все эти проблемы дома? – подумал сыщик. – И не шептаться на глазах персонала своего кафе?» Но тут же он нашел оправдание для Седикова. Чего ради приглашать к себе домой незнакомого человека, если ты не уверен, возьмется ли тот за дело? Наше время не располагает к доверительности. А еще у Фризе мелькнула мысль: соврав про то, что не пересчитывал доллары, Август Николаевич даже не покраснел.
     Похоже, что Седиков и дальше собирался продолжать переговоры тут же, за столиком уютного кафе. Его собственного «Кофейного клуба». Он удобно устроился в кресле и, лениво отщипывая кусочки миндального пирожного, отправлял их в рот. Тревога, в первые минуты свидания засевшая в голубых глазах, улетучилась. Лицо приобрело благодушное выражение. Как будто переложив на плечи сыщика свои проблемы, Август Николаевич и вовсе перестал из-за них переживать.
     Владимир не разделял оптимизма своего клиента. Работа приучила его к осторожности.
     - Ну что ж, по коням? Продолжим разговор на свежем воздухе, а потом у вас дома.
     - Почему? Здесь уютно, не жарко. Все свои.
     - Это меня и беспокоит. Некоторые мои вопросы могут вам не понравиться. Зачем «своим» видеть, как шеф сердится? Если вы не против, заедем на Воробьевы Горы – там роза ветров прекрасная, умиротворяющий пейзаж. Потом к вам домой, проведем рекогносцировку «на местности».
     - Это необходимо?
     - Место преступления нельзя оставлять без осмотра.
     - Вы чего? Моя квартира – место преступления?
     - Шучу. – Решил успокоить Августа Николаевича Фризе. – Но побывать у вас в гостях мне нужно. Для дела. Кстати, за кофе и пирожные расплачивается фирма? – Сыщик поднялся с кресла. Август Николаевич с неохотой последовал его примеру, оставив последний вопрос без ответа.
     Бармен Аркадий, не упускавший хозяина и его гостя из поля зрения, тут же вышел из-за стойки:
     - Вам понравились наши пирожные, Владимир Петрович?
     - Прекрасные. Давно таких вкусных не ел.
     Лицо бармена расплылось в довольной улыбке, а Фризе подумал: «Шустрый молодой человек. Запомнил, как меня зовут с первого раза».
     - Я вернусь после пяти, – проинформировал бармена Седиков. – Кстати, запасы не пора пополнять?
     - Текила кончается. – Аркадий сморщил лицо, словно ему на язык попало нечто непотребное. – Не пойму, с чего это на нее так запали? Особенно молодые дамы. Начитались детективов? – Он как-то по-особенному, проникновенно, взглянул на Владимира, и сыщик опять подумал: «Ох, не прост этот брат Аркадий! Знает меня, что ли?»
     - Текилу закажу, – пообещал Седиков. – Попроще? Или самую дорогую?
     - Самую-самую. Золотую.
     - Что-то еще?
     - С остальным – ажур.
     Простые вопросы, простые ответы
     Они приехали на Воробьевы горы каждый на своей машине. Фризе на щегольском белом БМВ, Август Николаевич – на давно не мытой синей «шестерке». Глядя на замызганное авто владельца «Кофейного клуба», Владимир даже почувствовал легкое смущение: бизнесмен-то скромняга, а вы, господин сыщик…
     Наверное, похожая мысль посетила и Седикова. Скользнув взглядом по белой «красотке», он буркнул:
     - И охота вам высвечиваться?
     У Фризе чуть не сорвались с языка слова о том, что ему-де скрывать нечего, живет на свои трудовые, но он вовремя одумался и промолчал.
     - Итак, мы с вами уже выяснили: в долг никому не даете. Не одалживаетесь.
     Седиков согласно кивнул.
     - А ваши супруга и дочь? Может быть, кто-то из них ссужал родственников или знакомых?
     - Исключено. Своих денег у них нет. Больших денег. – Поправился он. – Давать взаймы не с чего. Дочь – студентка. – Август Николаевич машинально взглянул на уходящую ввысь пирамиду университета. – Учится на философском факультете. А жена не работает. Сейчас она живет на даче.
     Фризе понял, что в доме Седиковых Август Николаевич и банкир, и Счетная палата, и бюджетный комитет. И еще его заинтересовала фраза: «Сейчас она живет на даче». Казалось бы, летом все, у кого есть возможность, живут на даче. И нет ничего странного в том, что супруга Седикова так и поступала. Странной показалась сыщику интонация, с которой тот произнес эту фразу. Дескать, не просто живет, а живет постоянно. Но это уже были домыслы. И Владимир отмахнулся от них. К поиску корреспондента, отправлявшего пачки долларов, они не имели никакого отношения.
     - Жена и дочь знают о баксах?
     - Я же говорил! Нет, нет и нет! Об этом знаю только я. Теперь и вы.
     - Хорошо, хорошо. Я хотел только уточнить.
     Они миновали смотровую площадку, поравнялись с уютной белой церквушкой Живоначальной Троицы. Август Николаевич на секунду замедлил шаг и привычно перекрестился. Фризе так никогда и не смог преодолеть в себе робость к публичному проявлению чувств. Он крестился мысленно. Но искренне.
     За церковью они свернули направо, спустились на несколько ступенек и медленно пошли по тенистой аллее. Недели сухой жаркой погоды привели к тому, что липы, едва успев зацвести, уже роняли листву. Побуревшие листья противно шуршали под ногами, и в голову невольно лезли мысли об осени. А ведь июль едва перевалил за половину.

     (Продолжение следует)