Мое знакомство с ним началось с потрясающего документа. Нашел я его в архиве. Датирован документ 1 сентября 1941 года.
     Вчитайтесь в эти строки:
     «Командир роты... 1-й Краснознаменной танковой дивизии старший лейтенант Зиновий Григорьевич Колобанов. 1912 года рождения, русский. В Красной Армии с 1933 года...
     Краткое описание подвига
     18 августа 1941 года танк старшего лейтенанта Колобанова стал в засаду... 19 августа в 14.00 дозорный доложил о движении танковой колонны на совхоз Войсковицы. С подходом головного танка противника к совхозу тов. Колобанов дал команду артиллеристу открыть огонь по первой и второй машинам, которые загорелись. Тов. Колобанов приказал уничтожить два последних танка, что и было выполнено артиллеристом.
     После этого тов. Колобанов корректировал стрельбу артиллериста по танкам... За это время экипажем было уничтожено 22 танка противника, а ротой тов. Колобанова было уничтожено 43 танка противника...»
     Много раз с волнением перечитывал документ. Мне, артиллеристу, самому приходилось иметь дело с танками противника в том трудном сорок первом. В начале войны «танкобоязнь» здорово лихорадила нас. У врага было много танков. А тут исключительный подвиг – полный разгром танковой колонны!
     Дальнейшая работа с документами архива помогла установить фамилии всех членов экипажа колобановского танка. Вспомним всех поименно.
     Механик-водитель старшина Николай Иванович Никифоров, 1914 года рождения, из рабочих, сверхсрочник, призван в армию из деревни Борты Ленинградской области.
     Командир орудия старший сержант Андрей Михайлович Усов, 1917 года рождения, из колхозников Витебской области, в армии с 1939 года.
     Радист старший сержант Павел Иванович Кисельков, 1912 года рождения, ленинградец, на фронте с июля 1941 года.
     Заряжающий красноармеец Николай Феоктистович Родников, 1919 года рождения, из рабочих, в армии с 1940 года.
     Командующий войсками Ленинградского фронта отметил тогда пятерку чудо-богатырей высокими государственными наградами.
     Поиск настолько захватил меня, что я поднял фронтовую газету тех дней «На страже Родины». В одном из номеров нахожу стихотворение Александра Гитовича «Танкист Зиновий Колобанов».
     Поэт писал:
     Он бьет врагов подряд,
     Как богатырь былинный,
     Вокруг него лежат
     Подбитые машины.
     Уже их двадцать две
     Как бурей разметало,
     Они лежат в траве
     Обломками металла...
     Наконец в архиве фотохроники ТАСС удалось разыскать фотографию офицера Колобанова. Видно, фронтовой корреспондент снял его в горячей боевой обстановке: мужественное, немного усталое лицо в танкистском шлеме, суровый взгляд, офицер в боевой форме. Снимок сделан на фоне танка.
     Отмечу, что З.Г. Колобанов бил врага на танке «KB».
     Из Советской военной энциклопедии: «Танк «KB» – вооружение: пушка 76 мм, три пулемета, броня 75-95 мм (в начале войны) не пробивалась фашистской артиллерией ни с каких дистанций, вес 47,5 тонны, скорость – до 40 км/ч, экипаж – 5 человек».
     Ну а как же сложилась дальнейшая судьба танкистов-богатырей? И поиск продолжался. Многочисленные запросы, и вот с радостью узнаю, что фронтовик Зиновий Колобанов жив-здоров, трудится на Минском автозаводе, и я отправился в столицу Белоруссии. Было это в 1981 году.
     В день приезда в Минск на предприятии получил такую справку:
     З.Г. Колобанов на заводе с 1960 года, был мастером ОТК, в последнее время – контролер, ударник коммунистического труда, активно участвует в общественной жизни.
     Потом была встреча с фронтовиком. Еще в дороге, просматривая свои записи, я представлял себе танкиста Колобанова этаким былинным богатырем вроде Ильи Муромца. А встретил меня человек невысокого роста, худенький, в очках, с инеем на висках. Бросались в глаза лишь крепкие рабочие руки. Глядел на фронтовика и думал: какая же великая сила кроется в этом неброском, тихом и застенчивом человеке! Прочел ему выписку из архивного документа. Помнил ли Зиновий Григорьевич этот бой?
     – Такое на всю жизнь, – сказал Колобанов. – Из многочисленных боев, в которых я принимал участие, тот бой, 19 августа 1941 года, самый памятный. По сей день снится мне та жаркая схватка.
     Долгая была у нас беседа. Я спрашивал, фронтовик отвечал скупо, лаконично, сдержанно. Оживился лишь тогда, когда речь зашла о его однополчанах.
     – Николай Никифоров – это был человек богатырского роста, умница, дело свое знал в совершенстве, добрый товарищ, – громче обычного заговорил Колобанов. – Мастером своего дела был и Андрей Усов, опытный танкист, бил врага без промаха. Щупленький, русоволосый Паша Кисельков в радиоделе был просто ас. В любых боевых условиях поддерживал надежную связь с другими экипажами и с вышестоящим командованием, он же и отличный пулеметчик. Коля Роденков выделялся в экипаже живым, веселым характером и беспредельной храбростью. Помню, когда 19 августа был сбит командирский перископ, он без приказа, под огнем противника, выбрался из танка, нашел в траве головку прибора и восстановил перископ.
     

     

     Из архивных документов:
     «Рота «KB» старшего лейтенанта Колобанова в бою 19 августа 1941 года уничтожила 43 машины, из них:
     экипаж Колобанова - 22 танка;
     младшего лейтенанта Сергеева - 8;
     младшего лейтенанта Ласточкина - 4;
     младшего лейтенанта Дегтяря - 4;
     лейтенанта Евдокимова - 5».
     

     

     – Вот с такими ребятами я бил врага, – с гордостью продолжал Колобанов. – Экипаж был единым, слаженным и четким организмом. Поэтому и врага хорошо били. К сожалению, на поле брани пали под Ленинградом Никифоров, Кисельков, Роденков. Только я и Андрей Усов дожили до светлого дня Победы...
     Встреча с фронтовиком Колобановым значительно пополнила мои сведения о том далеком бое. Но я чувствовал, что мне чего-то недостает в этом долгом поиске. И понял: весь этот материал нуждался в «привязке» к местности. Эту мысль я высказал собеседнику.
     – Ну, раз дело требует поездки по местам былых сражений, давайте совершим ее, – ответил Зиновий Григорьевич. – Я как раз в отпуск иду.
     И вот мы в пути.
     Знаменитый колобановский бой произошел южнее Гатчины. Враг рвался к Ленинграду. Командиру 1-й Краснознаменной танковой дивизии Герою Советского Союза генерал-майору В.И. Баранову было приказано разгромить врага на подступах к Красногвардейску. В это время дивизия получила от рабочих Ленинграда пять танков «KB». Комдив, зная мощь этих машин, приказал поставить «KB» в засаду на пути наступления противника и нанести по его танковым колоннам внезапный удар.
     Эти пять «KB» он передал в роту старшего лейтенанта Колоба-нова. Было это 18 августа 1941 года. Колобанов две машины укрыл на лужской дороге, две – на кингисеппской, а свой командирский танк – на приморской. По радио донес в полк: «Позицию занял и оборудовал. Все предусмотрел. Будем стоять насмерть. Врага не пропустим».
     И вот августовским дождливым днем мы с Колобановым добрались до того места, где он учинил врагу полный разгром. Съехав с магистрального шоссе, мы остановились у перекрестка дорог. Зиновий Григорьевич первым молча вышел из машины, осмотрелся.
     – Вот этот перекресток и был нашим ориентиром № 1, – сказал мой спутник. – Правда, места здесь резко изменились. Вижу, дорога значительно расширилась, но берез вдоль нее почти не стало. Да и высотка, где стоял мой «KB», покрылась густым лесом и кустарником.
     Мы поднялись на возвышенность. Это в 100—150 метрах от дороги.
     – Вот на этом кургане был укрыт наш «KB», – пояснил фронтовик. – Посмотрите, отсюда вся дорога от кирпичного здания и далее на юг как на ладони. 19 августа после полудня на лужской дороге послышалась стрельба. Это экипажи Дегтяря и Евдокименко встретили фашистские танки. Гитлеровцы вынуждены были повернуть на другую дорогу. А часа через два мой наблюдатель заметил клубы пыли на нашей дороге.
     – Приготовиться к бою! – приказал я экипажу.
     Я слушал Колобанова, и мне казалось, что мысленно он все еще там, в том далеком времени, зримо видит бой многолетней давности. Лицо его стало суровым, еще резче обозначились морщинки на нем, какая-то тень пробежала по лицу. Не глядя на меня, бывший танкист продолжал:
     – На дороге показались мотоциклисты. «Не трогать их, это разведка, пусть пройдут», – сказал своим ребятам. А несколько позже в перископ разглядел танки с черными крестами на бортах. Гитлеровцы шли нагло – открытые люки машин, на отдельных танках солдаты сидели сверху. Мы пристально следили за движением колонны. Напряжение было на пределе. И когда первая машина приблизилась к перекрестку, подал команду: «Ориентир первый, по головному, прямой выстрел под крест, бронебойным, огонь!» И тут пошло. Два головных танка вспыхнули мгновенно, останавливая машины, идущие следом. Задние, не понимая, что случилось впереди, сжимались к голове колонны. А когда показался хвост колонны, я подал команду ударить по двум последним танкам. Фашисты оказались взаперти. По обе стороны дороги болотистый луг. Маневрировать нельзя. Мы расстреливали танки в упор. В какое-то короткое время дорога превратилась в огненное море, горел металл, рвались снаряды в фашистских машинах. Гитлеровцы вначале не могли понять, откуда их лупят, стали расстреливать копны сена вдоль дороги, превращая их в огненные столбы. Но потом обнаружили нас. Началась дуэль. Вражеские снаряды как кувалдой били по нашей машине, но броню не пробивали. Мы же палили вовсю. Орудие накалилось докрасна. В ушах стоял несмолкаемый гул. Мелкие осколки от металла впивались в лицо и руки. А тут заклинило башню. Приказал Никифорову вывести танк из укрытия и маневрировать корпусом. Бой продолжался. Прошло несколько часов. На небольшом отрезке дороги горели двадцать две вражеские машины. Это были легкие и средние танки. Вся танковая колонна представляла собой кладбище дымящегося металла. Время приближалось к вечеру. Видим, фашисты подтянули три противотанковые пушки. Снова раздались наши выстрелы. И вражеские орудия разметали разрывы. У нас кончались боеприпасы. Я донес в штаб о результатах боя. Последовал приказ отойти на новую позицию.
     – Когда мы вышли из боя, – продолжал Колобанов, – то на теле «KB» насчитали 135 попаданий вражеских снарядов. Но ни один снаряд не пробил броню нашего «KB», сделанного на Кировском заводе.
     Вот так просто, без прикрас звучала речь Зиновия Колобанова. Мы еще долго молча стояли на высотке. Видно было, что Зиновий Григорьевич был поглощен своими мыслями. Мне же казалось, что со стороны дороги веет дыханием того далекого поединка, зримо представляю себе горящие танки врага, крики и стоны гибнущих фашистов...
     Возвратившись в Минск, я провожал Зиновия Григорьевича на отдых в Гагры.
     – С трудом достал путевку, – признался он.
     И я заглянул в свой блокнот. Вот что там было записано еще до поездки в Минск, в Ленинграде, в медицинском архиве: «Старший лейтенант Колобанов З.Г. тяжело ранен 21 сентября 1941 года. Осколочное поражение головы и позвоночника. Контузия головного и спинного мозга».
     Целый год лечился в госпиталях танкист Колобанов. Молодой организм выдюжил. Еще шла война, и офицер вернулся в боевой строй, служил в танковых войсках до 1960 года. Уволился из армии в звании подполковника. Но война напоминает ему о себе по сей день осколком в голове. Медики сказали: «Лучше не трогать».
     Такова история одного боя первых дней войны. Можно сказать, эпизод. Эпизод, из которых складывалась наша Великая Победа над фашистской Германией.