на главную страницу

27 Июня 2007 года

Культура

Среда

Русь, ты вся поцелуй на морозе!



     

     У колодца
     Расколоться
     Так хотела бы вода,
     Чтоб в болотце
     С позолотцей
     Отразились повода.
     Мчась, как узкая змея,
     Так хотела бы струя,
     Так хотела бы водица
     Убегать и расходиться,
     Чтоб ценой работы добыты
     Зеленее стали чоботы
     Черноглазые ее.
     Шепот, топот, неги стон,
     Краска темная стыда,
     Окна избы с трех сторон,
     Краска темная стыда.
     
* * *

     Россия забыла напитки,
     В них вечности было вино,
     И в первом разобранном свитке
     Восчла роковое письмо.
     Ты свитку внимала немливо,
     Как взрослым внимает дитя,
     И подлая тайная сила
     Тебя наблюдала хотя.
     
* * *

     Немало славных полководцев,
     Сказавших «счастлив», умирая,
     Знал род старинных
     новгородцев,
     В потомке гордом догорая.
     На белом мохнатом коне
     Тот в Польше разбил короля.
     Победы, коварны оне,
     Над прежним любимцем шаля.
     Тот сидел под старой липой,
     Победитель в Измаиле,
     И, склонен над приказов
     бумажною кипой,
     Шептал, умирая:
     «Мы победили!»
     Над пропастью дядя скакал,
     Когда русские брали Гуниб.
     И от раны татарскою шашкой
     стекал
     Ручей. - Он погиб.
     То бобыли, то масть вороная
     Под гулкий звон подков
     Носила седоков
     Вдоль берега Дуная.
     Конюшен дедовских копыта,
     Шагами русская держава
     Была походами покрыта,
     Товарищами славы.
     Тот на Востоке служил
     И, от пули смертельной
     не сделав изгиба,
     Руку на сердце свое положил
     И врагу, улыбаясь, молвил:
     «Спасибо».
     Теперь родовых его имений
     Горят дворцы и хутора,
     Ряды усадебных строений
     Всю ночь горели до утра.
     Но, предан прадедовским
     устоям,
     Заветов страж отцов,
     Он ходит по покоям
     И теребит концы усов.
     В созвездье их войдет он сам!
     Избранники столицы,
     Нахмурив свои лица,
     Глядят из старых рам.
     
* * *

     Когда над полем зеленеет
     Стеклянный вечер, след зари,
     И небо, бледное вдали,
     Вблизи задумчиво синеет,
     Когда широкая зола
     Угасшего кострища
     Над входом в звездное кладбище
     Огня ворота возвела, -
     Тогда на белую свечу,
     Мчась по текучему лучу,
     Летит без воли мотылек.
     Он грудью пламени коснется,
     В волне огнистой окунется,
     Гляди, гляди, и мертвый лег.
     
* * *

     Достойны славы пехотинцы,
     Закончив бранную тревогу.
     Но есть на свете красотинцы
     И часто с ними идут в ногу.
     Вы помните, мы брали Перемышль
     Пушкинианской красоты.
     Не может быть,
     чтоб вы не слышали
     Осады вашей высоты.
     Как судорга - пальба Кусманека,
     Иль Перемышль старый
     старится?
     От поцелуев нежных странника
     Вся современность ниагарится.
     Ведь только, только Ниагаре
     Воскликну некогда: «Товарищ!»
     (Самоотрицание в анчаре,
     На землю ласково чинарясь.)
     А вы, старейшие из старых,
     Старее, нежели Додо,
     Идите прочь! Не на анчарах
     Вам вить воробушка гнездо.
     Для рукоплескания подмышек
     Раскрывши свой увядший рот,
     Вас много, трепетных
     зайчишек,
     Скакало в мой же огород.
     В моем пере на Миссисипи
     Обвенчан старый умный Нил.
     Его волну в певучем скрипе
     Я эхнатэнственно женил.
     
* * *

     Русь, ты вся поцелуй
     на морозе!
     Синеют ночные дорози.
     Синею молнией слиты уста,
     Синеют вместе тот и та.
     Ночами молния взлетает
     Порой из ласки пары уст.
     И шубы вдруг проворно
     Обегает, синея, молния
     без чувств.
     А ночь блестит умно и черно.
     
* * *

     Мне мало надо!
     Краюшку хлеба
     И каплю молока.
     Да это небо,
     Да эти облака!



Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler TOP 100 Яndex