Время неумолимо. Постепенно уходят те, для кого Великая Отечественная стала страницей биографии. О том, что рассказывают ветераны, к сожалению, не всегда пишут в книгах по истории, но именно благодаря этим правдивым незамысловатым свидетельствам история Отечества и оживает…
     Мария Михайловна Рохлина, в девичестве Коваль, – одна из ярких представительниц военного поколения. Ее судьба одновременно уникальна и типична для женщин ее возраста. Родилась в 1924 году в Запорожской области. Окончив школу с отличными оценками, поступила в Харьковский авиационный институт на инженерный факультет. Однако студентке Коваль так и не довелось научиться создавать самолеты. В первые же дни войны семнадцатилетняя девушка отправилась на оборонные работы. Боевое крещение получила под Киевом на станции Софиевка, когда немцы начали бомбить эшелоны с бронетехникой и горючим. Горели земля и воздух, кричали обожженные люди. Маша, окончившая до войны курсы санинструкторов, начала оказывать помощь раненым. Потом попала в окружение, из которого чудом удалось выйти. Затем вместе с танковой бригадой с боями отступала до Сталинграда.
     «Очень долго испытывала чувство неполноценности, - вспоминает Мария Михайловна. – В штате части не состояла, была очень маленькая и худенькая. Мне казалось, что я всем мешаю. Стараясь не быть обузой для бойцов, хваталась за все дела, помогала, чем могла».
     Во время переправы через Дон в паром, на котором находилась Мария, попала бомба. Девушка была контужена и тяжело ранена в челюсть. После излечения в госпитале она снова попала к своим однополчанам-танкистам, которые дислоцировались в Сталинграде в районе завода «Красный Октябрь» и тракторного завода. В одном из боев серьезно ранило заместителя командира батальона. Командир полка собрал санинструкторов и сказал, что необходимо срочно доставить раненого в госпиталь, а для этого нужно переправиться через Волгу. Сложность заключалась в том, что река еще полностью не замерзла, но катера уже не ходили, добираться до другого берега надо было по льдинам. Добровольцами вызвались лишь Мария и еще одна девушка. Положили тяжелораненого капитана на связанные лыжи и отправились выполнять задание. До середины реки шли по замерзшему льду, а потом пришлось перепрыгивать через движущееся месиво льда.
     «Шли долго – с утра до самого вечера, - говорит Мария Михайловна. - Было очень тяжело. Мы и плакали, и проклинали себя, что вызвались добровольцами, и ругали свое командование, что не дали нам в помощь хотя бы одного солдатика. Казалось, шли вечность. И вдруг уже в сумерках услышали крики, увидели, что берег рядом и на нем столпились люди - ведь еще никто не рискнул перейти Волгу по льдинам. Мы были тогда первыми».
     Доставив раненого в госпиталь, девушки свалились замертво у печки в какой-то избе и заснули. Врачи предложили остаться работать там. К тому же движение льдин по Волге усилилось, что весьма затрудняло переправу обратно через реку. Но девушки объяснили, что должны вернуться в Сталинград, в свою часть, и доложить о выполненном задании. Тогда местные жители, пожалев медсестричек, дали им так называемые слеги – длинные палки, специально приспособленные для переправы через реку. Тот путь был еще тяжелее. Несколько раз срывались в воду, перепрыгивая с льдины на льдину, но слеги помогли преодолеть реку.
     В части девушек не ждали, считали, что, даже если они добрались до другого берега, уже не вернутся обратно в сталинградское пекло. Командир даже растрогался, когда увидел отважных санинструкторов. Заслушав доклад о выполненной задаче, он достал из сейфа медали «За боевые заслуги» и вручил их девушкам. У Марии Михайловны позже было много наград: орден Отечественной войны I степени, медали «За отвагу», «За оборону Сталинграда», «За победу над Германией...», «За освобождение Праги», иностранные награды. Но та медаль, полученная в 1942-м, стала для нее самой дорогой.
     Как известно, сталинградские бои отличались особой кровопролитностью. Марии приходилось оказывать помощь раненым круглые сутки. Однажды измотанная до предела девушка обессилено присела на снегу и… заснула. Похоронная команда посчитала ее мертвой и хотела забрать с другими трупами, но, к счастью, кто-то из бойцов обнаружил, что Маша жива. И вновь госпиталь. Лечилась долго, потому что после переохлаждения отказали почки. Врачи приняли решение комиссовать санинструктора Коваль. Но сама перспектива находиться в тылу была для Марии страшнее смерти. Она вновь отправилась на передовую. Однако возвращаться в танковую бригаду побоялась, так как самовольно ушла из госпиталя без документов, а в часть могли об этом сообщить. По дороге встретила знакомого бойца, который направлялся в 95-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Прибыв в соединение, Маруся попросилась в медсанбат. Ее определили санинструктором санитарного взвода и выделили повозку, на которой она должна была забирать раненых из накопителя с передовой и доставлять их в медсанбат.
     Наступил июль 1943 года, бои развернулись на Курской дуге, но самый горячий произошел под Прохоровкой.
     «Это был настоящий ад. Недаром Прохоровское поле называют «третьим ратным» полем России после Куликовского и Бородинского. На всю жизнь мне запомнился один случай. Даже помню день - 12 июля, - взволнованно рассказывает Мария Михайловна. – Когда в очередной раз перевозила раненых, а их было очень-очень много, увидела у обочины дороги молоденького солдатика, получившего ранение в живот. Я сразу подбежала к нему и начала помогать, но парнишка так кричал от боли, что не могла ничего сделать. Он умер на моих руках».
     Этот эпизод из биографии санинструктора Коваль показали в одном из художественных фильмов. И когда Мария Михайловна увидела ситуацию, разыгранную актерами, ей стало плохо. Это было страшно… А тогда, в 18 лет, она выполняла свои служебные обязанности.
     «Война – это работа, - говорит ветеран. - Кровавая, безжалостная, но работа. У каждого были свои обязанности, и когда начинаешь что-то делать, то страх отступает. И только потом осознаешь, через что ты прошел! Да, в ожидании боя внутри все дрожит от страха. И сейчас, через 65 лет, страшно!»
     Сколько бойцов спасла хрупкая медсестра Мария, она и сама не может сказать. Да и слова благодарности ей доводилось нечасто слышать на войне. Обычно солдаты ругались от боли трехэтажным матом. А ей приходилось слушать, успокаивать, утешать. Лишь редкие письма спасенных подтверждают, что высшей наградой ее труда стала сохраненная человеческая жизнь.
     Николай Шептун нашел Марию Михайловну через сорок пять лет после войны. В письме он благодарил за 48 лет прожитой жизни, которую она ему подарила. Он помнит страшную переправу через Днепр и глаза девчонки, в которых застыли страх, мука, растерянность, злость, решимость. Рохлиной тоже никогда не забыть этого тяжелораненого бойца. Его надо было доставить на левый берег Днепра в медсанбат дивизии. Мосты все разрушены. Соорудили плот, уложили раненого и дали Марусе вместо весла доску. Начало октября. Течение Днепра очень быстрое, полно водоворотов. Проделана большая часть пути, берег совсем рядом. И вдруг ломается доска! От неожиданности девушка роняет вторую половину. Плот начинает стремительно уносить от берега. И тогда Мария начинает грести руками, по локоть погружая их в ледяную воду. Мешает шинель. Скинула ее, укрыла раненого. Мокрая, синяя от холода, продолжает отчаянно грести. Руки так задубели, что перестала их чувствовать. Казалось, заледенело даже сердце. Немцы начали их обстреливать. А впереди - знаменитые днепровские пороги… К счастью, на левом берегу реки плот заметили красноармейцы. Они-то и спасли находящихся уже в бессознательном состоянии девушку и раненого бойца.
     Очнулась Мария на койке в медицинской палатке от адской боли – начало отходить застывшее тело. Пролежала пять дней и отправилась обратно в часть. Доложила о прибытии, но, куда дела раненого, ответить не смогла. И… получила выговор.
     Между тем после выздоровления старшина Шептун вернулся в часть и сражался до конца войны. После демобилизации уехал в Сибирь, работал, женился. Но всю жизнь помнил медсестру, которая подарила ему жизнь, подарила счастье растить детей и внуков.
     В составе 95-й гвардейской стрелковой дивизии Мария принимала участие в Ясско-Кишиневской операции, в освобождении Польши и Чехословакии. Мужа встретила тоже на войне, и долгих 48 лет они были вместе.
     После войны Мария Михайловна окончила медицинский институт и работала санитарным врачом. Постоянно ведет большую общественную работу. Она секретарь Совета ветеранов 95-й гвардейской стрелковой дивизии. Много встречается с молодежью, рассказывает о Сталинградской битве, боях под Прохоровкой. Организовала несколько поездок в эти героические места. Совместно с другими ветеранами добилась, чтобы одной из улиц Волгограда, где шли смертельные бои, присвоили имя 95-й гвардейской стрелковой дивизии. По инициативе фронтовиков изготовили сталинградские факелы Победы, которые зажгли от Вечного огня в Зале воинской славы на Мамаевом кургане и передали в города, через которые прошел боевой путь дивизии. А еще Мария Михайловна состоит в общественном движении «Возвратим Отчизне Сталинград». Представители этого движения считают, что именно Сталинград, а не Волгоград, вошел в мировую историю как город-герой. В честь Сталинграда названы улицы, площади, это имя отчеканено на медалях. Более 150 миллионов человек со всего мира поставили свои подписи в обращении к руководству нашей страны с просьбой вернуть Сталинград на карту мира.
     Я встретилась с Рохлиной в Московском комитете ветеранов войны. Она и сейчас активна и полна идей. К ней постоянно идут люди: советоваться, решать вопросы, просто поделиться новостями. Для каждого Мария Михайловна находит нужное слово, как и тогда, в годы войны. И только она одна знает, как по ночам у нее болит сердце, и вновь, задыхаясь, во сне она гребет онемевшими руками ледяную воду Днепра или бежит за испугавшейся от взрыва снаряда лошадью с тяжелораненым капитаном прямо на немецкие позиции. Снова и снова она вытаскивает с поля боя, перевязывает, спасает…