(Продолжение. Начало в предыдущих номерах.)
     - У меня… – Фризе хотел сказать, что у него нет часов. Какие уж тут секунды! Но Августин опередил, достал из стола крошечные песочные часы и протянул ему.
     - Вот твой хронометр. А что делать в доме, ты уже знаешь. Первая попытка была почти удачной. Но в последний момент ты дрогнул. Лилит! Не огорчайся, Володя! Все они одинаковые. Только парфюм… Ты разобрался? Да, такая малость! Никогда нельзя оглядываться. Вот историки…. Голова у них всегда повернута назад. Поэтому нельзя верить ни одному их слову.
     - Я что-то сделал не так?
     - Надо было смело шагнуть в эту пелену. Смело, Володя, смело! – Заметив, что сыщик разглядывает клепсидру, Августин сказал: – Ровно десять секунд. Никакие часы не сравнятся с этой штуковиной. И, знаешь, мое изобретение. Ну, не сами песочные часы. А эти, десятисекундные. И устройство запора. Как видишь, не всегда я занимался решением проблем перекачки энергии.
     - В том доме больше никто не сможет мне помешать?
     - Никто. – Секунду помедлив, Августин добавил: – Ты же видел дирижабль в горах? На нем летели не только Туле и Лилит.
     - Погибли?
     - Нет. Машина стала разрушаться, когда они сели на летной площадке. На самой секретной нашей базе. Догадайся, что за сокровища мы там храним?
     - Ваш пресловутый компьютер?
     - Я бы на твоем месте говорил о нем с большим почтением. Он дал тебе шанс.
     - Теперь он разрушен?
     - Он вечен. Компьютер выдал прогноз, а я за тебя поручился. И рассчитываю на встречное одолжение.
     - Говори.
     Седиков достал из кармана полуобгорелый листок бумаги. Протянул Владимиру.
     - Прочтешь при благополучном переходе. У себя. Текст сначала потребуется расшифровать, а потом напрячься по полной программе. Твои детективные услуги уже оплачены. Деньги переведены на твой счет в Мюнхене.
     Про счет в Мюнхене знала только приятельница Владимира Лизавета, немка, работающая в ИНТЕРПОЛЕ. Он уже не удивлялся осведомленности Августина и отдавал себе отчет в том, что в сложившейся ситуации от просьбы Седикова отказаться нельзя.
     - Эту записку передала Лилит. Твоя Лилит. Текст поврежден по вашей милости. Из-за перегрузки в транспортном коридоре. – С лица Августина ушла бледность, оно оживилось. Седикову явно стало легче.
     - А Лилит не запомнила текст?
     - Она не вскрывала конверт. Кстати, как твоя нога? Ты же ударился бедром о поребрик.
     - В порядке нога. Чуть саднит.
     - Чуть саднит! Да ты же… – Седиков покачал головой, но продолжать не стал.
     - Так что могло быть в записке? Ты не знаешь?
     - Адрес конторы, которая не выполнила своих обязательств перед нами. Ты ее отыщешь – я в этом не сомневаюсь – и напомнишь, что мы еще живы. И требуем выполнения обязательств! Щедро оплаченных, Володя. Очень щедро!
     - Деньги, которые разносила Апельсиновая, предназначались для оплаты энергетических поставок? – с удивлением спросил Фризе.
     Августин рассмеялся.
     - Эти мизерные суммы предназначались лично мне! И надо же такому случиться – новый курьер промахнулась с адресом!
     - Ты не объяснил, какие обязательства должны выполнить ваши партнеры.
     - Тебе будет спокойнее, если ты не будешь о них знать, – и, словно предвосхищая новые вопросы, Августин добавил: – Голова и сердце подскажут тебе, как действовать. Других инструкций нет!
     - Хорошенькое дело.
     - Будет трудно принять решение, возьмешь бутылку виски и вспомнишь меня. Вместе мы что-нибудь да придумаем. – Августин-Кунктатор ободряюще улыбнулся. Но тут же улыбка сошла с его лица. – И еще учти: кроме Туле, у тебя в нашем мире есть и другие недоброжелатели. Те, кто против любых контактов с вами. Не расслабляйся.
     - За результатами моих поисков кто-то придет?
     - В ближайшее время – вряд ли. Мы должны оправиться от последствий катастрофы. Они могут. Володя, тебе пора уходить.
     - А ты не хочешь попытаться уйти вместе со мной? Тебе необходимо лечение.
     - Бесполезно. У вас есть такое выражение «на роду написано». Мне на роду написано: умереть у себя на родине.
     - У нас есть и другая пословица: попытка не пытка.
     Августин устало отмахнулся:
     - Да знаю! Я все про вас знаю.
     «А вот про себя, оказывается, знал не все», – подумал Фризе, глядя прямо в глаза собеседнику.
     И по тому, как Седиков виновато улыбнулся, словно считал себя ответственным за то, что не смог разгадать тайную атаку коррозии, Фризе догадался, что Августин его понял.
     Фризе поднялся. В голове пронесся целый вихрь вопросов, на которые нужно было получить ответы. Получить, во что бы то ни стало. Иначе они будут мучить его всю жизнь. Но Седиков не дал ему шанса.
     - Володя! – приказал он. – На выход!
     - У нас есть будущее? Совместное будущее.
     - Как распорядится Господь, – ответил Седиков с несвойственным ему пафосом и тут же поправился: – Как судьба распорядится.
     Фризе подошел к нему и протянул руку. Он испытывал к Августину симпатию. Как и тогда, когда они накачивались виски в Козицком переулке. Рукопожатие Седикова оказалось на удивление крепким. Как будто он вложил в него остаток покидающих его сил.
     - Здесь, в вашем мире, тебя тоже зовут Августин? – спросил сыщик.
     - Зачем тебе, Володя, мое настоящее имя? Ты даже не сможешь его правильно произнести. Для тебя я был и останусь Августином. Хорошо? За те годы, что я жил в Козицком переулке, я тоже привык к этому имени.
     Если тебе повезет. Если не все календари врут и ты вернешься, – Седиков отмахнулся. Но не успел сыщик сделать и двух шагов, как Седиков его окликнул:
     - Володя!
     Фризе обернулся.
     Лицо Августина выглядело таким озабоченным и нерешительным, таким, как говорила Дюймовочка, мука-мученическим, что Фризе сказал нарочито грубо:
     - Да говори, говори! Я умею держать язык за зубами.
     - Знаю. Это очень личное.
     - Жена осталась на нашей стороне?
     - Это ты хорошо сказал: «осталась на нашей стороне». Да, осталась. Августа Седикова. Августа Ивановна. Москвичка. Не хочу, чтобы она в чем-то нуждалась.
     Августин вынул из кармана небольшой изящный футляр. Щелкнул защелкой. В черном бархате утопал огромный, отсвечивающий всеми цветами радуги камень.
     «Бриллиант, – подумал Фризе. – Какой огромный!»
     - Передай жене. – Седиков протянул Владимиру коробочку. – Наш валютный источник иссяк. Из-за той сволочи, которую тебе предстоит найти.
     - Ты забыл, как вы хотели меня подкупить? – усмехнулся сыщик. – И неплохо оценили. Я передам деньги твоей жене.
     - Запомнишь телефон?
     - Запомню.
     Номер оказался очень простым.
     - Ни о чем ее не расспрашивай. Передашь бриллиант, и на этом твоя миссия закончится. Про меня ничего не рассказывай. Она ничего не знает про это. – Седиков сделал неопределенный жест рукой. – Обещаешь?
     - Обещаю.
     - Ни пуха ни пера!
     Напутствие прозвучало совсем по-домашнему. Владимир повернулся и пошел к выходу.
     КЛЕПСИДРА
     Никогда в жизни Владимир не волновался так сильно, как в тот момент, когда остановился перед массивной деревянной дверью в холле антимагнитного центра. «А вдруг я ошибусь?» Он почти ненавидел крохотного стеклянного пузанчика с тонкой талией. Что там насыпано? Песок? Откуда его брали? Там же могут быть вкрапления металла. Если металл превратился в ничто, песок будет сыпаться не десять секунд, а меньше. Дверь не откроется!»
     Фризе внимательно осмотрел коврик, на котором стоял. Слегка подвинулся, чтобы оказаться точно в центре. Перекрестился и, наконец, быстро перевернул песочные часы. Он успел досчитать до одиннадцати, когда песочная струйка иссякла. «Тороплюсь», – подумал Фризе и толкнул дверь. Она отворилась легко и бесшумно. Владимир стремительно выскочил из здания.
     Яркий солнечный свет ударил в глаза. Ему почудилось, что солнечные лучи давят, прижимают к земле. Фризе почувствовал, что у него дрожат колени, и лег на густую траву коротко подстриженного газона. Он лежал до тех пор, пока не понял, что силы возвращаются к нему.
     От земли исходил запах свежести недавно прошедшего дождя и, как показалось Фризе, какой-то химии. Наверное, за газоном заботливо ухаживали. Подкармливали удобрениями, обильно поливали. Он перевернулся на спину и увидел яркое голубое небо. Такое небо в его родном мире бывает только поздней осенью. «А какое здесь время года? – подумал Владимир. – Тоже осень?»
     Небеса были чистыми и прозрачными. Ни одно облачко не скользило по голубому куполу. И никаких признаков присутствия человека! Нигде не блеснул в солнечных лучах крошечной искоркой самолет, нигде не прочертил он небо тонкой инверсионной полосой. Не было ни воздушных шаров, ни дирижаблей с портретом прародительницы Лилит на борту. И птиц не было видно нигде. «Может быть, сейчас полдень? – подумал Владимир. – Птицы отдыхают?» – И сам не поверил в такое объяснение.
     Он вспомнил о Лилит и с радостным удивлением понял, что златокудрая красавица перестала его интересовать.
     «Бежать, скорее бежать! – прошептал он и с трудом поднялся на ноги. – Триста метров – и я у цели».
     Дом из розового камня, к которому привела его аллея, в солнечных лучах казался легким и воздушным. Словно облачко, зацепившееся за вершину холма. «Надо же! – прошептал Владимир. – А мне тут померещились парижские бульвары!»
     Он нашел каменную плиту перед массивной дубовой дверью, казавшейся неприступной. Ощущение непреодолимости усиливало отсутствие на двери ручек и замочных скважин. Сыщик встал на каменную плиту перед дверью и спохватился: «Клепсидра! Не выронил ли я эту чертову перечницу, пока валялся на траве?»
     Клепсидра была на месте. В кармане твидового пиджака. Владимир перевернул песочные часы и стал считать. На счет «одиннадцать» – «Опять я тороплюсь», подумал сыщик – песочный ручеек иссяк. Сыщик толкнул выглядевшую неприступной дверь, и она бесшумно ушла вверх. Фризе шагнул в темноту, забыв на этот раз перекреститься.
     С этой минуты он действовал, как на автопилоте: мгновенно находил нужные двери, без запинки произносил цифровые коды. Он в точности повторил свой путь, проделанный днем, а может быть, неделей раньше. И ни разу не допустил ошибки...
     Где-то в подсознании билась, не давая покоя, мысль о том, почему Августин не поинтересовался, хорошо ли он запомнил шифры, расположение секретных дверей и другие секреты продвижения к заветному шлюзу. Был уверен в его сообразительности? Или…
     Дверной проем все так же застилала плотная живая пелена, похожая на ту, что видна в иллюминаторе, когда самолет попадает в плотные облака. Ни одного просвета, ни одного разрыва.
     Фризе подумал о конверте с запиской, который передал ему Седиков.
     «Записка может исчезнуть. Как наша с Апельсиновой одежда. Надо подстраховаться».
     Вынув конверт из кармана, Владимир раскрыл его. На полуобгоревшем листке сохранились лишь три слова: «авки алей били». И больше ни буковки! Слова располагались как бы на разных строчках. И не одно под другим, а вразброс. Он согнул конверт пополам и положил в задний карман брюк.
     «Пора с этим кончать! – набравшись решимости, прошептал Фризе. – Для чего я здесь? Чтобы шагнуть».
     И он шагнул.
     С ПРИБЫТИЕМ
     На Москву опустились сумерки, но уличные фонари еще не зажигали. Только рекламные щиты отбрасывали на асфальт, на лица прохожих и стены домов разноцветные пляшущие блики. Владимир поднял голову и посмотрел на небо. Небо было серым и скучным. И очень знакомым. Он вздохнул с облегчением, расслабился… В этот момент у него упали брюки. Фризе молниеносно нагнулся и водворил штаны на место, успев заметить, что у ремня нет пряжки.
     - Извращенец! – зло бросила проходившая мимо молодая женщина. Владимир даже не разглядел ее лицо.
     Падение штанов отметил и профессиональный блюститель порядка. Молоденький лейтенант стоял рядом с обшарпанным тонаром и ел шаурму, положенную на толстый кусок белого хлеба. Из-за прилавка выглядывал продавец, кавказец неопределенного возраста. Улыбаясь, он что-то рассказывал менту.
     Отметив падение брюк и посчитав это событие явным нарушением законности, лейтенант положил недоеденную шаурму на прилавок, поправил ремень «Калашникова» и медленно, не спуская глаз с небритого типа, направился к нему.
     Продавец «ливанской» шаурмы, как было заявлено на плакате за стеклом торговой точки, с неподдельным, почти детским интересом следил за развитием событий.
     «Чертова ржавчина разъела все», – вспомнил Фризе слова Августина, тщетно пытаясь нащупать куда-то запропастившуюся пряжку от ремня. – Значит, и пуговицы на брюках тю-тю… И ключи от дома…» Он не успел мысленно перебрать все металлические предметы, которые могли находиться в его карманах и превратились в прах, потому что лейтенант уже стоял рядом.
     - Что с вами, гражданин? – суровым, не оставляющим надежды на снисхождение голосом и не отводя взгляда от рук Владимира, поддерживающих брюки, поинтересовался лейтенант.
     - Не видите? Штаны падают.
     - А почему?
     Фризе собрался отбрить любопытного стража порядка, но тут же спохватился. Интерес у милиционера был вовсе не праздный. Его коллеги частенько отбирают у заключенных ремни и срезают все пуговицы с брюк. Без штанов далеко не убежишь.
     Фризе показал бдительному менту ремень без застежки.
     - И что это означает?
     - Срезали.
     - Кто срезал?
     - Если бы я знал, – миролюбиво ответил Владимир. Он уж приготовился рассказать милиционеру историю о том, как крепко подвыпил с приятелем, а потом заснул на скамейке, но вовремя остановил себя. Тот может оказаться любопытным профессионалом и потребует адрес собутыльника. – Выпил с каким-то мужиком пива, а там, наверное, был клофелин подмешан. Заснул на скамейке – и вот результат.
     - Что пропало?
     - Пряжка от ремня. Пуговицы. – Владимир показал глазами на полы пиджака. – Ключи от дома.
     - Вы что, издеваетесь? – рассердился лейтенант. – Кому нужны ваши пуговицы?
     - Были очень красивые. Золотые. С орлами, – с ходу придумал сыщик. На самом деле пуговицы на пиджаке были кожаные с металлической основой и металлическими ушками.
     Фризе догадывается, что в душе милиционера борются два взаимоисключающих друг друга желания: разобраться с этим, дурящим ему мозги небритым пижоном и завести дело о попытке ограбления. Или не искать на свою голову приключений и вернуться к недоеденной шаурме. Почему-то сыщику показалось, что лейтенанта ждет еще и бутылка холодного пива, припрятанная до подходящего момента в холодильнике у кавказца. На мысль о холодном пиве Владимира навели раскаленный даже вечером воздух и капли пота, медленно ползущие у него по спине.
     - Документы есть? – спросил лейтенант, уже решив для себя, что если у этого бомжеватого обормота документы в порядке, то пускай катится на все четыре стороны.
     Владимир показал глазами на нагрудный кармашек пиджака. Что делать, приходится допустить вторжение чужой руки в твою частную собственность. Свои-то руки заняты!
     Лейтенант осторожно, словно в кармашке мог быть спрятан тарантул или воткнута иголка, - выудил из него лицензию частного сыщика. Внимательно прочитав документ от корки до корки, покачал головой.
     - Надо же! Детектив! Кому рассказать – не поверят.
     - Вот и не рассказывай.
     Лейтенант нахмурился. Крепкое словцо, похоже, готово было сорваться у него с языка. Но не сорвалось. Наверное, все, что пришло ему сейчас в голову, показалось слишком слабым, чтобы осадить наглеца.
     «Что бы ты сказал, если бы узнал всю правду, – подумал Владимир. – Вызвал бы санитаров с носилками!»
     – Гуляйте дальше, господин сыщик. – Милиционер возвратил лицензию на место и повернулся спиной.
     - Лейтенант! У вас не найдется шнурка? Или веревочки?
     Милиционер обернулся.
     Владимир, склонив голову, показал взглядом на брюки.
     Несколько секунд лейтенант стоял в задумчивости, оценивающим взглядом осматривая Владимира. Наконец, усмехнулся.
     - Подожди! Сейчас принесу. – И пошел к тонару.
     «От великого до смешного – один шаг, – вспомнил Фризе слова какого-то позабытого им классика. – Отправился я туда на закорках у девушки, а вернулся обратно почти что без штанов! Вот уж приземлился так приземлился! В прямом и переносном смысле».
     Но эта «приземленность» помогла сыщику перенести эмоциональный шок первых минут возвращения домой. Падающие штаны невольно поглотили все его мысли. Совсем на короткое время. Но этого оказалось достаточно.
     Пока мент разговаривал с продавцом «ливанской» шаурмы, Фризе огляделся. Он почему-то был уверен, что вернется на прежнее место, на Маросейку. Но сейчас стоял на незнакомой широкой улице, явно в спальном районе, в новостройке. Почти все дома здесь были семнадцати- и девятнадцатиэтажными, не плохими и не хорошими, чуточку унылыми. Лишь яркая реклама оживляла безликость городского ландшафта. Да еще сверкали огнями в ста метрах от «места приземления» два больших неуклюжих здания на противоположных сторонах улицы: казино «Сады Семирамиды» и универсам «Копейка».
     «Куда же я попал, в конце концов? – встревожился Владимир. – Может, и не в Москву вовсе, а в какую-нибудь Чухлому, спаси Боже?»
     Лейтенант возвратился с куском черного шелкового шнура в руках. Протянул его Владимиру:
     - Пользуйся. У продавца в рабочих брюках оказался. Потом вернешь. Шаурмена зовут Азад. Вернешь, не забудешь?
     - Кусок веревки возвращать? – удивился Фризе. – Шаурмену?
     - Просил вернуть. Наверное, дорог Азаду. Как память. А шаурменом его товарищи называют. Шутят так.
     - А может, он на нем повеситься собрался? – спросил сыщик, продевая шнур в брючные штрипки и завязывая морским, беседочным узлом.
     - Дошутишься. – Пообещал лейтенант. Но глаза у него смеялись.
     - Да верну я веревочку, конечно, верну. Не сомневайся. И за мной еще бутылка коньяка. Ты здесь по каким дням выстаиваешь?
     - Считай, что каждый день. Кроме среды и субботы. – Сказал лейтенант, отмякая. И улыбнулся. Упоминание о коньяке смягчило суровое сердце стража порядка. – Тебе больше ничем помочь не надо?
     - Спасибо. Теперь обойдусь. – И тут же он вспомнил про ключи от квартиры. Сунул на всякий случай руку в правый карман пиджака, где они всегда хранились. В кармане, и правда, было пусто. Для верности он проверил другие карманы. Ключей нигде не было. Еще начиная проверку Фризе уже знал, что ключей не найдет. С ними произошло то же, что и со всем остальным металлом в мире Августина Седикова.
     - Чего-то пропало? – спросил милиционер.
     - Забыл ключи дома.
     - Точно, забыл? Не украли?
     - Точно. Мобильника нет?
     - Имеется. – Лейтенант вынул из кармана телефон. – Диктуй номер. – Несмотря на обещанный коньяк, лейтенант сохранял бдительность. И на всякий случай решил узнать, куда собирается названивать частный сыщик в спадающих штанах.
     Фризе продиктовал номер Дюймовочки. «Только бы она оказалась на месте!» – подумал он. Наверное, Дюймовочка по привычке, сказала в трубку: «Прокуратура!» – Потому что лейтенант, передавая мобильник Владимиру, состроил уважительную гримасу.
     - Где же вы пропадали, Владимир Петрович?! – закричала в трубку девушка. Да так громко, что лейтенант тоже услышал. – Столько дней глаз домой не казали!
     Краем глаза Фризе заметил, что лейтенант теперь уже осуждающе покачал головой. Наверное, посчитал, что все это время подозрительный сыщик пропьянствовал в нехорошей компании.
     - Можешь подъехать домой?
     - Какие вопросы! Сейчас буду.
     - И я через полчаса подгребу. – Владимир закончил разговор. Передавая менту мобильник, он с тревогой подумал о том, есть ли в карманах пиджака деньги? И не пришлось бы выпрашивать, как и веревку у блюстителя порядка. На счастье, деньги нашлись. Бумажные деньги. Вполне достаточно, чтобы взять такси.
     Ему удалось перехватить «левака». И только удобно расположившись на заднем сидении, Фризе даже не обратил внимания на марку автомобиля, что в другое время исключалось, он ощутил небывалый душевный подъем. Он вырвался! Он снова дома! В своем неспокойном и опасном, но все же таком уютном и знакомом мире.
     «Да это просто чудо, что я выкарабкался оттуда! – подумал Владимир. – Чудо из чудес! Ведь не было никаких шансов. Какой-то там суперкомпьютер напророчил».
     Он споткнулся на слове «суперкомпьютер». И только в этот момент осознал, что вернулся не из дальней командировки, не из вражеского плена. Из другого мира. И это осознание реальности нереального, буквально распирало Фризе. Он испугался. Ему казалось, что если он сию минуту не выскажется, то просто взорвется от переполнявших его чувств. А если начнет рассказывать водителю, меланхоличному молодому парню, о своем визите в чужой мир, то водитель просто отвезет его в сумасшедший дом.
     «И ведь так отнесется к моим словам каждый. – подумал Владимир. – Каждый нормальный человек. Начни ему рассказывать про параллельный мир, он, в лучшем случае, скажет: «Как интересно!», а потом будет нашептывать друзьям: «А Фризе – то, заискрил! Всю жизнь с бандитами, с проходимцами, с подонками. Кто хочешь сбрендит от таких клиентов».
     И тут он вспомнил о подполковнике Рамодине, о Дюймовочке. Они видели Апельсиновую, узнали, на что она способна. Они смогут его понять!
     -Владимир Петрович! Что с вами приключилось? – жалостливо прошептала Дюймовочка, вглядываясь в небритое лицо сыщика. – Что-то серьезное?
     - Ровным счетом, ни-че-го! Побывал за городом у приятеля студенческих времен. Навестил с кратким визитом. А ты знаешь, чем оборачиваются краткие визиты к однокашникам?
     - Нет. – Бесхитростно ответила девушка.
     - Краткие визиты имеют обыкновение превращаться в долгие утомительные праздники. Вот я и притомился.
     Фризе крепко обнял ее и расцеловал.
     - Владимир Петрович, ваш однокашник, женщина?
     - С чего ты взяла? Мужчина, конечно.
     - Такими духами от вас пахнет.… Такими, такими…
     - С чего ты взяла? Не может от меня ничем пахнуть. – Он провел ладонью по заросшей щеке. – Видишь, я даже не брился! К одеколону не прикасался.
     - А духами пахнет! – сварливо возразила Дюймовочка. – Какими-то знакомыми.
     Фризе видел, что она готова от обиды расплакаться. «Надо же, какие стойкие духи у Апельсиновой! – изумился сыщик. – Придется, что-то насочинять Галине. И очень убедительное. Если она начнет вспоминать, обязательно вспомнит, откуда знаком ей этот парфюм».
     - Галина! – сказал он строго. – Прекрати придумывать! Я ношу свой любимый пиджак уже несколько лет. Он столько запахов успел в себя впитать!
     - Ну, конечно. От каждой приятельницы амбре сохранили.
     - У меня теперь только одна приятельница – ты.
     - Оно и видно! – Тихо сказала Галя. - Кстати, давно пора отнести ваш костюм в химчистку. По-моему вы на него пятен насажали.
     Владимир был на сто процентов уверен, что никаких пятен на пиджаке нет. За своей одеждой он следил очень придирчиво.
     - Ладно! Что мы все об одежде и об одежде! Я так проголодался! – Владимир , забыв про перепоясанные веревкой брюки, снял пиджак и повесил его на распялку.
     - Владимир Петрович! Господи Иисусе! Почему у вас вместо ремня веревка? – ужаснулась Дюймовочка.
     «Да, оплошал я!» – подумал Фризе. И с трудом сдержал смех, представив, как нелепо выглядит со стороны. Особенно, в глазах Галины, привыкшей считать его завзятым модником.
     УТРО ВЕЧЕРА МУДРЕНЕЕ
     Он проснулся очень рано и почувствовал, что больше не заснет. Еще только-только начинало светать. Лицо Дюймовочки, зарывшейся под одеяло под самый подбородок, было спокойным и сосредоточенным. Наверное, в этот момент она не видела никаких снов.
     «Как странно, – думал Владимир, – мое нелепое возвращение в спадающих брюках, унизительное объяснение с милиционером, вранье Дюймовочке, притупили ощущение чуда, которое произошло со мной! Оно же было, это чудо, было! А я залип в какой-то мелочевке, словно муха на липучке!
     Владимир вспомнил о Лилит. Но не почувствовал даже грусти от того, что уже никогда не сможет взглянуть в ее глубокие зеленые глаза. Лилит – это сон. А рядом с ним лежала настоящая, земная девушка. С носиком чуточку курносым, с маленькой грудью и с ногами не такими длинными как у Лилит. Зато она такая теплая и доверчивая. И влюблена в него искренне и самозабвенно.
     «Сколько мне надо еще у нее выяснить! – не отводя взгляда от спящей малышки, подумал Владимир. – Что тут без меня происходило, чем занималась Галина Романовна во время моего путешествия?»
     И тут Фризе спохватился. Да ведь он же не знает, как долго отсутствовал!
     Он уже собрался разбудить Дюймовочку, но пожалел – сейчас на лице у нее блуждала мягкая блаженная улыбка и длинные, никогда не знавшие туши, ресницы, слегка подрагивали. Наверное, сны, сладкие сны, все-таки посетили ее под утро.
     Из укоризненных намеков Дюймовочки выходило, что Фризе отсутствовал несколько дней. Но сколько? Они даже не поговорили об этом подробно. Пока Владимир приводил себя в порядок, а девушка ходила в магазин, а потом готовила обед, собирала на стол, прошло много времени. За едой и выпивкой говорила почти все время Дюймовочка. Рассказывала о том, что дело о покушении на Фризе застопорилось. Не сдвинулось и на сантиметр. Потому что труп странного киллера без «пальчиков» пропал. Пропал из спецморга милиции. И теперь завели еще одно дело – о пропаже тела убитого Владимиром бандита.
     - Пока голову искали, ноги встали и пошли. – Прокомментировала Галина. Эта строчка из любимой Владимиром присказки полюбилась теперь и Дюймовочке. И она частенько пускала ее в оборот. Иногда к месту, иногда и невпопад.
     «Вот и ладненько, – порадовался Фризе истории с пропавшим трупом, – Чем меньше всей этой чертовщины, тем лучше. А они вс-таки, ловкие ребята! Ведут себя у нас, как у себя дома!»
     Галина многое переняла у Владимира Петровича за год-полтора их знакомства. Перестала например, торчать перед телевизором во время показа мыльных опер. И, что больше всего радовало Фризе, не пихала лук в любую еду, которую приходилось ей все чаще и чаще готовить к их совместным трапезам.
     Когда они вчера закончили обед, перешедший в ужин, было уже десять. И Владимиру больше всего на свете захотелось очутиться вместе с любимой девушкой в широкой уютной постели. А какие разговоры в постели? Особенно после долгой разлуки? И вот на этой-то «разлуке» Владимир и споткнулся, проснувшись на рассвете. Такой ли долгой была эта разлука, как ему сначала показалось? И по какому времени будет ему засчитана?
     Владимир повернулся на бок, осторожно обнял Дюймовочку и через минуту снова заснул.
     Когда он проснулся, Галины уже не было. На кресле рядом с кроватью, лежала записка:
     «Помчалась в контору, днем позвоню, завтрак на кухне, очень Вас люблю и обожаю. Я.»
     Фризе принял душ, побрился, испытывая огромное удовольствие от прикосновения бритвы к покрытым душистым гелем щекам. Процесс удаления многодневной щетины показался ему актом освобождения от кошмарных воспоминаний. Воспоминаний о чужом мире, о холодном, беспощадном взгляде проповедника Туле, об изумрудной прелести всепроникающих глаз Лилит. От ее, подавляющего волю обаяния.
     Но полного освобождения не последовало. Оставались тончайшие нити, которые связывали сыщика с его кратким пребыванием в чужом мире.
     И прежде всего надо было встретиться с женой Августина. Выполнить обещание, которое он дал Седикову.
     АВГУСТА, ЖЕНА АВГУСТИНА
     После трех длинных гудков мужской голос, красивый баритон, произнес: «Абонент в настоящее время отсутствует. После трех гудков, оставьте свое сообщение».
     Владимир положил трубку. Не было ни какой гарантии в том, что Августа Ивановна вновь не поменяла место жительства или номер телефона. Да и голос автоответчика не вызвал у Фризе доверия. Он решил подождать. Если у абонента имеется автоответчик, наверное, существует и определитель номера. Супруга Седикова или новый обладатель номера обязательно позвонит. Любопытство – непреодолимое чувство. И тайный двигатель прогресса.
     Отклик последовал не позже, чем через пять минут. Приятный женский голос спросил:
     - Это квартира господина Фризе?
     - Это квартира господина Фризе.
     Владимир вспомнил разговор с паспортисткой Манушей в РЭО в Козицком переулке. Вспомнил ее злые слова о жене Седикова: «Красивая мегера».
     Голос «мегеры» сыщику понравился, а вот красива она или нет, еще предстояло выяснить.
     - Меня зовут Августа Ивановна. – Представилась женщина. – Муж мне рассказывал про вас. Я огорчилась, что меня в тот день не было дома. Вы хотите поговорить с Августином Николаевичем?
     - Нет. С вами.
     - Слушаю вас.
     - Мне надо с вами встретиться.
     - Хорошо. Назначайте время.
     - В любое удобное для вас. И место выбирайте сами.
     - Какой галантный мужчина! – она рассмеялась. Словно колокольчик прозвенел. – Ну что ж, сейчас подумаю…
     Она назначила встречу на поздний вечер. На одиннадцать часов. «Руководствуется пословицей – ночью все кошки серы? – подумал сыщик. – Не хочет светиться?»
     И место встречи его озадачило: улица Вавилова, у здания гаража Академии наук. Фризе хорошо знал этот район. На одной стороне – комплекс унылых бетонных построек гаража, протянувшихся метров на триста, по другую сторону, за трамвайными путями – какие-то солидные, сталинской постройки, научные учреждения все той же Академии. Там и днем-то народу было негусто, что уж говорить про такой поздний час? Станций метро поблизости нет, троллейбусной линии тоже. Только трамвай. А уж как ходит трамвай в такие поздние часы, москвичам хорошо известно.
     «Приедет на машине, – решил Фризе. – Иначе не выбрала бы для встречи такое безлюдное место».
     Он не стал предлагать Седиковой другие варианты встречи – она же назвала его «галантным мужчиной». Приходилось поддерживать имидж. Но в душе посетовал – наверное, женщина даже не догадывается, какие ценности он должен ей вручить. Такой бриллиант следует возить в бронированной машине с эскортом милицейских автомобилей. Да еще сыщик собирался вернуть доллары, которые ему всучили, чтобы он прекратил расследование!
     Футляр с бриллиантом и деньги Фризе упаковал в сумку автоаптечки, предварительно высыпав ее содержимое в мусорный бачек: все лекарства, которые хранились в аптечке, пережили как минимум три срока годности. А в бардачок своей БМВ положил кобуру с «Макаровым», на который у него имелось разрешение.
     - Куда это вы собираетесь, Владимир Петрович на ночь глядя? – Спросила Дюймовочка, обнаружив, что сыщик надевает пиджак. Она только что вышла из душа и стояла перед Фризе в его белой пижамной куртке. На раскрасневшемся лице было написано разочарование.
     - Минутное дело. Ты не успеешь высушить волосы. Сгоняю на улицу Вавилова, пошепчусь с одной женщиной. Одна нога здесь…
     - С женщиной…
     Фризе наклонился, поцеловал Галину в губы.
     - Не вздумай заснуть до моего возвращения! Я мигом.
     Они не договорились с Августой Ивановной, на какой стороне улицы состоится встреча. И, когда Владимир припарковался метрах в двадцати от въезда в гараж, то обнаружил, что других автомобилей поблизости нет. Зато прямо через дорогу красовался джип «Лексус» с зажженными подфарниками. Сыщик посигналил фарами и «Лексус» ответил.
     Фризе предстояло ехать в Центр, и он не стал разворачиваться и парковаться рядом с джипом. Была вероятность, что в машине посторонний водитель, а не Августа Седикова. Поэтому, он переложил «Макарова» из бардачка за брючный ремень, взял под мышку драгоценную аптечку и быстрым шагом перешел на противоположную сторону улицы.
     Когда Владимир приблизился к серебристой машине, тонированное стекло рядом с водительским креслом опустилось. За рулем сидела женщина. В темноте было трудно определить, насколько она соответствует характеристике паспортистки Мануши – женщина и не подумала включить освещение салона. Но Фризе все же заметил: она была хрупкого телосложения, блондинка с волосами, уложенными на прямой пробор. И глаза поблескивали, отражая свет уличного фонаря.
     «Ну, как же, – подумал сыщик. – У хрупких дам свой комплекс: большие автомобили».
     - Вас зовут Владимир Петрович Фризе?
     Даже телефон не смог исказить этот приятный мелодичный голос. Фризе его тотчас узнал.
     - Августа Ивановна?
     - Она самая. Но вы не ответили на мой вопрос.
     - Отвечаю: я – Фризе. И привез вам гостинцы.
     - Какая прелесть. Люблю, когда мне привозят гостинцы! Что-нибудь вкусненькое? Конфеты? Где же они?
     Наверное Седикова заметила, ничего похожего на гостинцы в руках у мужчины, нет. А медицинская аптечка хорошо знакома любому автомобилисту. Ни с чем другим ее спутать невозможно. Особенно с коробкой конфет. Да и не конфеты ожидала получить Августа Ивановна, отправившись в ночное время на встречу с человеком, о котором знала только понаслышке.
     - Мне поручено передать вам особый «гостинец», – серьезно сказал Фризе. – Поэтому, хотелось бы взглянуть на ваши документы. Водительских прав достаточно.
     - Значит, дело серьезное. А вы не только галантный молодой человек, но и ответственный. – Она протянула сыщику водительские права.
     Женщина была той, за кого себя и выдавала – Седиковой Августой Ивановной. Через месяц и десять дней Седиковой предстояло отпраздновать свое сорокалетие.
     Адрес значился в правах старый – Козицкий переулок.
     Забирая из рук Владимира документы, она приблизила лицо к окну. Слабый отсвет фонаря дал возможность сыщику рассмотреть Августу как следует. У владельца туристического агентства был хороший вкус.
     Сыщик передал Седиковой коробку с «гостинцами». Она спросила:
     - Можно заглянуть?
     - Нужно.
     Августа Ивановна открыла коробку, окинула ее содержимое беглым взглядом и развернула золотистую подарочную бумагу, в которую Фризе упаковал футляр.
     - Боже, какая дивная коробочка!
     Седикова любовалась футляром, рассматривая его со всех сторон. Владимир подумал, что она ищет название ювелирной фирмы-изготовителя. Сыщик еще дома убедился в том, что на футляре – ни внутри, ни снаружи – не было ни клейма, ни буковки, по которым можно идентифицировать изделие. – Я волнуюсь. – Прошептала Августа Ивановна. – В такой коробочке не может лежать банальное украшение. А вы, – она оборвала фразу и поднесла футляр к лицу. Фризе решил, что женщина целует его. Но Седикова лишь вдохнула аромат хорошо выделанной кожи. А, может быть попыталась уловить еще какой-то, знакомый только ей одной, запах.
     После этого, она нажала на кнопку защелки. Футляр раскрылся. Даже при слабом отсвете уличного фонаря, бриллиант вспыхнул, как маленькая, но яркая звездочка. Августа быстро захлопнула крышку.
     - Вы видели его?
     Вопрос прозвучал двусмысленно.
     - Видел. Бриллиант изумительный. Вам еще предстоит полюбоваться им при хорошем освещении. Будьте осторожны. Такие камни притягивают к себе самые темные силы. У вас есть ячейка в банке?
     - Нет.
     - Жаль. Она могла бы стать самым безопасным местом для хранения.
     - Владимир Петрович, есть только один человек, с которым знакомы и вы, и я. Вы с ним встречались?
     - Нет. Я получил эти «гостинцы» через посредника. Камень и деньги. В пакете – сто тысяч зеленых.
     __________________________
     (Продолжение в следующем номере.)