(Продолжение. Начало в предыдущих номерах.)
     - Какие-то комментарии были?
     - И бриллиант, и деньги, для того чтобы вы ни в чем не испытывали недостатка.
     - До тех пор пока не вернется Августин?
     - Да.
     - Камень я никогда не продам, – решительно выпалила Седикова. – Никогда!
     «Какая умничка», – одобрил Владимир, но вслух свою мысль не высказал. Не хотел вмешиваться в чужую жизнь.
     Минуты две она молчала, глядя на сыщика в упор. Он чувствовал, что Августе хочется задать вопрос, на который он не сможет дать ответа. И, чтобы снять напряжение, Фризе спросил сам:
     - Какого цвета ваши глаза?
     - Голубые. А почему… - Седикова засмеялась. – Поняла!
     - Колье с таким бриллиантом очень пойдет вам. А теперь прощайте. Берегите себя.
     - Спасибо вам, Владимир Петрович.
     Фризе отсалютовал поднятой ладонью и, не оглядываясь, пошел по переходу через дорогу к своей машине. Он слышал, как мягко отъехал «лексус», развернулся и помчался в сторону центра. Проезжая мимо Владимира, остановившегося посередине улицы, на трамвайных путях, Седикова негромко нажала на клаксон.
     Метров через двести машина притормозила – сыщик увидел, как ярко вспыхнули тормозные огни. Ему показалось, что Августа Ивановна посадила в автомобиль пассажира.
     «Значит, она приезжала не одна, - подумал Фризе. – Может быть, охранник? Или кто-то из знакомых. Во всяком случае, получить «гостинцы» мадам хотела без свидетелей». Он наконец двинулся дальше к своей белой «красотке», и в этот момент его сбила машина. Теряя сознание, Владимир подумал о «Макарове», засунутом за брючный ремень: «Жаль, украдут».
     НА БОЛЬНИЧНОЙ КОЙКЕ
     - Владимир Петрович! К вам милиция.
     Фризе открыл глаза и с недоумением огляделся. Он лежал на больничной кровати, и к его левой руке был присоединен тоненький резиновый шланг. Шланг тянулся вверх, к колбе с жидкостью. Владимир понял, что это капельница. Он видел ее только в кино да на экране телевизора. Никогда раньше он не лежал в больнице, даже родился на даче и к приезду «скорой» уже был приведен в полный порядок старенькой соседкой, в прошлом акушеркой сельского роддома. Родители, глядя на упитанного, спокойного малыша, решили, что вполне обойдутся без больничной палаты. С трудом, но им удалось уговорить прибывшего врача оставить мать с сыном на попечении бывшей акушерки. Отцу пришлось только дать расписку о том, что за все последствия он несет личную ответственность. Последствия оказались самыми благоприятными. В домашних условиях и мать и сын не переболели ни одной хворью, типичной для больничных условий.
     Рядом с Фризе – протяни руку, достанешь – стояла еще одна кровать. У мужчины, лежащего на ней, рука была закована в гипс. Самолетиком. К самолетику каким-то хитрым крючком был подвешен журнал с кроссвордом, и мужчина здоровой рукой, с большой затратой сил и выдумки, заполнял клеточки синим остро отточенным карандашом. За кроссвордистом, стояли еще кровати, но Фризе уже не мог разглядеть, кто на них лежит.
     «Черт возьми! Куда еще меня занесло? – подумал сыщик. – Я же был дома. С Дюймовочкой! Мы с ней сильно разбаловались, что ли? И упали с кровати? Теперь это в милицейской компетенции?»
     Он повернул голову на звук голоса и тут же почувствовал боль в затылке, в правом бедре, в грудной клетке. Болело все тело.
     «Кроватью тут не обошлось. – Владимир поморщился от боли. – Попал в аварию?»
     - Владимир Петрович! – раздался опять тот же приторный голос. – Вы можете побеседовать со следователем?
     Фризе с трудом повернул голову в ту сторону, откуда доносился так раздражающий его голос, и увидел в проеме дверей тощую тетку в белом халате, а позади нее громоздкого, как шкаф, молодого милиционера с курчавой головой.
     - Я даю интервью только во второй половине дня, – проворчал Владимир, понимая, что сморозил глупость. Он даже представления не имел, который сейчас час. И по-прежнему не знал, какой день недели? С Дюймовочкой им было не до выяснения таких подробностей.
     Мент усмехнулся понимающе и молча сел на стул, услужливо поставленный рядом с кроватью медсестрой. Стул так заскрипел, что Фризе показалось, что гость сейчас рухнет на пол. Но все обошлось, и Владимир огорчился. Рухнувший представитель закона доставил бы ему маленькую радость. Молодой толстяк – милиционер не понравился ему с первого взгляда. А ведь он так доброжелательно улыбался!
     - Я к вам, Владимир Петрович, по поводу ДТП на улице Вавилова. Вы помните, как вас сбила на пешеходном переходе автомашина «Газель»?
     Он достал из маленького портфельчика канцелярскую папку и раскрыл ее.
     - Удар помню. А какая машина наехала, извините, определить не сумел.
     - «Газель», «Газель»! – с готовностью подтвердил следователь.
     - Такая радость, – прошептал Фризе.
     - Что вы сказали?
     Владимир промолчал, и милиционер продолжил:
     - Водитель остался на месте ДТП
     . У меня есть все его данные. И свидетели отфиксированы. Как будем оформлять дело?
     - А как его можно оформлять? – удивился Владимир. – Наверное, в законе все прописано?
     Толстяк иронически хмыкнул и пристально посмотрел на Фризе.
     «Ну прямо, как гипнотизер! – Фризе даже на время забыл про боль. – Интересно, откуда там свидетели взялись? На улице ни души не было! Может быть, кто-то в машине сидел?»
     - Лечащий врач сказал, что у вас сотрясение мозга. И сломано бедро. Позже свое слово скажет экспертиза. А мой предварительный вывод – в результате ДТП вы получили повреждения «средней тяжести». Наказание водителю – штраф 100 рублей.
     - За то, что я попал на больничну
     ю койку, виновнику наезда – штраф сто рублей?
     - Когда в Думе принимали Закон о ДТП, забыли предусмотреть ответственность за нанесение повреждений «средней тяжести». Про «легкую» есть, про тяжкие повреждения есть, а…
     - Кретины! У этих ребят в головах то же, что и в башке у Страшилы. Вы, наверное, юрист по образованию?
     - Окончил Высшую школу милиции.
     - Можно сказать, правовед. Должны знать - в таких случаях, как мой, следует применять предыдущую статью. Про «легкие повреждения». Сколько там водителю светит?
     - Большой штраф или лишение водительских прав до полугода, – следователь набычился. Наверное, рассердился, из-за того что ему указали на оплошность.
     - В предварительном порядке ознакомлю вас с постановлением по делу. – Строго сказал он и протокольным голосом прочитал:
     - В отношении гражданина Кобзарева Ярослава Витальевича, рождения 30.05. 76, проживающего по адресу: Алтуфьевское шоссе, дом 91, корпус 1, квартира 14, я, следователь 5-го отдела ДПС старший лейтенант Иванников. Владислав Викторович, вынес следующее постановление – за то, что, управляя автомашиной «Газель» гос. номер У 282 ОС 99, он не уступил дорогу пешеходу Фризе В.П. на нерегулируемом переходе через улицу Вавилова, на основании ст. 12. 18 подвергнуть его штрафу в сто рублей.
     Следователь оторвал взгляд от бумажки и вопросительно посмотрел на Фризе. Словно хотел получить от него какой-то знак одобрения.
     - Пошел вон! – прошептал сыщик. – И чтобы я тебя больше не видел.
     Офицер побагровел, молча собрал свои бумажки и удалился тяжелой,
     вразвалку, походкой.
     Тут же в палату заглянула медсестра. Остановилась на пороге и строго сказала:
     - Зачем же вы, Владимир Петрович, обидели милиционера? – Слащавости в ее голосе как не бывало. Кто-то из больных хохотнул, а человек, лежащий на койке в углу палаты, зло бросил:
     - Ну да! Их обидишь, пожалуй!
     Наверное, у этого человека имелись особые счеты с милицией.
     Фризе прикрыл глаза. Ему хотелось заснуть, забыться, не думать ни о чем. Но сделать это было невозможно: в палате после ухода инспектора принялись обсуждать сначала порядки в милиции, потом в Думе и плавно перешли к министрам.
     - Да что вы мне доказываете? – горячился кто-то с тонким, как у подростка, голосом. – Тупее Грефа только реклама на телевидении!
     - А про Зурабова ты забыл? – спросил больной, лежавший в дальнем углу палаты.
     - Этот не дурак! – возразил противник Грефа и рекламы. И облегчился крепким матерком. Все засмеялись.
     «Интересно, не забудут ли они Чубайса?» – подумал Владимир. И в это время в палате появился еще один посетитель. Вернее сказать, посетительница. Из-под руки медсестры, опиравшейся о притолоку и внимательно слушавшей спорщиков, вынырнула Дюймовочка.
     - Девочка. А ты к кому? – еще не успев сменить строгий тон на обычный, приторный, воскликнула тетка. - Сейчас неприемное время!
     - Я к этому больному, – показала Дюймовочка на Владимира. И Фризе почудился в ее голосе металл, предназначавшийся не только въедливой медсестре.
     - Ни к какому больному нельзя! И особенно к этому. Он очень нервный. Только что симпатичного мента обидел.
     - А я из прокуратуры! – все таким же металлическим голосом сообщила Дюймовочка и сунула медтетке под нос удостоверение. Наверное, на слово ей редко верили. Приходилось предъявлять ксивы.
     - Ну и дела. – проворчала медсестра. – Будь готова – пошлет он тебя куда подальше. - и скрылась за дверью.
     - Вот какие несчастья случаются, когда молодые люди срываются с места по первому призыву знакомой женщины, – строго сказала Дюймовочка, присаживаясь на стул, на котором только что сидел толстый опер Иванников.
     «Что сегодня, магнитный день? – подумал Фризе. – Все меня нынче строжат».
     - Может быть, ты расскажешь, что со мной приключилось?
     - Попали под автомобиль, Владимир Петрович.
     - Это я и без тебя знаю. Водителя на сто рублей оштрафовали.
     - Сами виноваты! Не надо по ночам с женщинами встречаться.
     - Самое время! – подал голос больной с самолетиком. Дюймовочка не обратила на его слова никакого внимания.
     - Вмиг собрались и фьють! Как молодой жеребчик!
     Кто-то из больных хмыкнул.
     - Ты не можешь потише?
     - Могу, – легко согласилась девушка и обвела палату насмешливым взглядом. Но не удержалась и выпалила еще громче: – «Я мигом! Одна нога здесь, другая там!» И что теперь с этой ногой?
     АВКИ, АЛЕЙ, БИЛИ
     Еще никогда Фризе не видел своего друга таким сосредоточенным и тихим. Без шуточек и прибауточек и своих непременных подкалываний. Тихо войдя в палату, Рамодин направился прямо к сыщику – наверное, ему рассказала Дюймовочка, на какой койке он лежит, – сел прямо на одеяло и спросил:
     - Ну, как ты? – Глаза у него были настороженные.
     - Пробьемся, Женя! – усмехнулся Фризе. И, неожиданно для себя, добавил: – «Через годы, через расстояния!» Пробьемся.
     - Доктор сказал мне, что болячек у тебя хватает. Но только один сложный перелом. Поваляться придется. Это правда?
     - Если доктор сказал, значит, правда. - Фризе не хотелось тратить время на то, чтобы рассказывать Рамодину о том, что хирург приходил к нему всего лишь однажды. Пообещал отправить еще раз на рентген и на ультразвук, но так ничего и не сделал. Как шепнула Владимиру нянечка, «доктор пьет горькую». И если выходит из ординаторской, то чаще всего двигается по стенке. Фамилия у лечащего врача была забавная – Селяве. Селяве Дмитрий Алексеевич. Когда Владимир сказал, что у Дмитрия Алексеевича редкая фамилия, тот с гордостью ответил:
     - Знаменитая, но не редкая. В Москве только среди врачей семнадцать человек носят такую фамилию.
     Фризе ему не поверил.
     - Кстати, Евгений, а доктора ты быстро нашел?
     - Ждал не меньше часа. Как на прием к нашему начальнику. Кого ни спрошу, все говорят разное: он в приемном отделении, он консультирует в нейрохирургии, он на консилиуме. А потом он собственной персоной выгребается из ординаторской, возле которой я все время вышагивал. Видать, тот еще типчик. Ты почему не хочешь перевестись в приличную больницу? Дюймовочка говорит, заупрямился, как баран-меринос.
     - Она прямо так и сказала?
     - Ну да. Так и сказала. Только «мериноса» я от себя добавил. – Рамодин, впервые улыбнулся.
     - Женя, я «вел» Апельсиновую до «Электроники» на Маросейке. Как и ты.
     - Я так и подумал. – Глаза Рамодина блеснули, он весь напрягся, готовый услышать разгадку события, которое не давало ему покоя все последнее время. Но Фризе не собирался выкладывать подробности. Ни сейчас, ни в будущем. Он даже не представлял себе, как сумеет оправдать перед другом свои недомолвки, но так же, как и Евгений, не хотел выглядеть смешным. Хотя знал, что никто не сможет понять его лучше, чем Рамодин, своими глазами увидевший исчезновение Лилит. «После, после что-нибудь придумаю, – успокоил он себя. – Как только разберемся с делами земными, дела потусторонние сами собой прояснятся».
     - Нужна твоя помощь. Вдаваться в подробности сейчас не буду. Сам видишь, – шепнул он и для убедительности обвел палату глазами.
     В любой другой раз Рамодин бы пошутил: «Ну конечно, информацию держишь при себе, а помощь ему подавай! Без Евгения Ивановича ни шагу». Но сегодня подполковник ограничился лишь кивком. Он как-то сник, потускнел, поняв, что не услышит сейчас от Владимира так интересующих его подробностей о происшествии на Маросейке.
     Фризе протянул ему полуобгорелый листок бумаги, на котором уцелели только три слова:
     «авки
     алей
     били»
     - Что за ерунда? – удивился Евгений. – Авки били алей? За что били-то?
     Фризе посмотрел на него укоризненно, и подполковник смолк. Сосед по койке у Владимира был глухой, но могли услышать другие пациенты. Сыщику вовсе не хотелось, чтобы их разговором заинтересовались и стали расспрашивать что да почему.
     Евгений вынул из кармана записную книжку и аккуратно переписал в нее непонятные словечки.
     Некоторое время он бормотал их себе под нос:
     - При малейшей возможности начинайте поставки. Плавки, удавки, сбили, усугубили. Калейдоскоп, заправки. Томагавки! Длинный, тут пахнет военными секретами. Ты знаешь, что такое томагавки?
     - Я же не прошу тебя сразу расшифровать, – оборвал его бормотание Фризе. – Займешься дома, на службе будешь напрягаться. Только не ходи к своим шифровальщикам. Ни с кем не советуйся.
     - Сам знаю, – буркнул Рамодин. – Ученый.
     - Умница, – похвалил Владимир. – И не ленись. – Числился за подполковником такой недостаток. Когда одолевала его беспробудная лень, он даже ногти стриг в два приема: один день на правой руке, другой – на левой.
     И тут неожиданно заговорил Павел Михайлович, глухой сосед:
     - Я, конечно, не уверен, то ли вам надо, но контора, в которой я работаю, называется…
     - Извините, у нас тут свои дела, – прервал его сыщик, неприятно удивленный внезапным излечением тугоухости соседа.
     Рамодин, ничего не знавший про его «глухоту», заинтересовался:
     - Ну-ка, ну-ка, подскажите? Как называется ваша контора?
     Фризе толкнул приятеля в бок.
     - Называется наше предприятие так: «Специализированные поставки оригинальных деталей на аварийные автомобили».
     - Специализированные поставки? – Удивился Фризе. – Круто завернули.
     А Евгений, сопоставив три забавных словечка с названием предприятия, радостно воскликнул:
     - Мужик, ты гений! Дай Бог тебе быстрейшего выздоровления!
     Владимир, не разделявший оптимизма друга, спросил с подозрением:
     - И что же это за предприятие? Какое-нибудь ООО?
     - Нет. Мы к ведомству Адольфа Ивановича принадлежим.
     «Какого еще Адольфа Ивановича»? – удивился Фризе, но переспрашивать не стал. Он не верил в такое счастливое стечение обстоятельств, но на всякий случай решил выудить из соседа как можно больше информации.
     - Много у вас народу работает?
     - До фига! И чуть-чуть поболе.
     - А конкретнее нельзя?
     - Нельзя. Военная тайна. – Мужчина засмеялся. – За бутылку могу секретом поделиться. За бутылку чешского пива.
     - А немецкое не возьмешь? – с надеждой спросил Рамодин и посмотрел на свой кейс, стоящий рядом со стулом. Фризе понял, что в кейсе приятеля имеется для него пара бутылок пива. Только почему немецкого? Его любимым было пиво «Эфес».
     - Нет. За немецкое секреты не продаю.
     - Ну а если серьезно?
     - Если серьезно, то всего-то нас семь человек. Не считая охранников. Но они из другой организации. Из ЧОПА.
     В это время в палату вошла нянечка. Она катила перед собой каталку.
     - Павел Михалыч, вам на рентген. Доктор уже обругал меня за то, что я вас не привезла. У него график срывается. – Она прокричала эту информацию так громко, что с подоконника с шумом сорвались голуби, ловко перекантовала Михалыча с кровати на каталку и укатила.
     - Черт! Не вовремя дядьку решили просвечивать, – посетовал Евгений. – Мне уже бежать пора.
     - Я у Михалыча подробности выспрошу. Но ты бы мог, чтобы время зря не терять, провести предварительную разведку. А я тебе позвоню, как только выспрошу подробности. Ты только пивко мне оставь на всякий случай.
     - Еще чего!
     - Давай, давай! Ты, наверное, для меня и покупал?
     - Тебе бы я купил твое любимое, – проворчал Рамодин, – а это оставлю Михалычу. Обещал же. – Он вынул из кейса бутылку пива «Кениг» и поставил рядом с кроватью Михалыча. – Кстати, а какая у него фамилия?
     - Не знаю.
     Рамодин поднялся со стула:
     - Товарищи, вы не знаете фамилии Михалыча?
     Никто из больных не отозвался.
     - Бесфамильный, значит.
     - А тебе зачем? – поинтересовался кто-то из дальнего угла. Фризе узнал голос мужчины, ругавшего Зурабова.
     - Хочу ему пивка прислать. С фельдъегерем. Да ведь не напишешь на пакете: «Для Михалыча».
     - Грискул у него фамилия, – поведал ругатель Зурабова. – Только не ошибись в первой букве.
     - Не ошибусь.
     Подполковник пошел к дверям, на пороге обернулся. Поднял в приветствии руку и сказал бодро:
     - Выздоравливайте, мужики, поскорей!
     Евгений собирался закрыть за собой дверь, но Фризе сделал ему знак вернуться.
     - Ну что, болезный? – недовольно проворчал Рамодин. – Возвращаться от дверей – не лучшая примета.
     - Присядь на дорожку. – Владимир похлопал ладонью по истончившемуся от времени больничному одеялу.
     Подполковник сел.
     - Помнишь, я рассказывал о своей первой встрече с клиентом?
     - С Августом?
     - Ну да. Других у меня в последнее время не было.
     - В «Кофейном клубе»?
     Владимир кивнул:
     - Взгляни на него между делом. Узнай, что там делается.
     - А что там может делаться? Люди кофе распивают. А я, между прочим…
     - Вот ты, между прочим, и попьешь там кофейку. С миндальными пирожными. Не забудь, обязательно с миндальными. Они там самые вкусные. И узнай ненароком, что поделывает наш клиент? Ладушки?
     Не слишком обрадованный еще одной просьбой, Рамодин удалился.
     Владимир с нетерпением ждал, когда привезут из рентгеновского кабинета соседа по койке. Он понимал, что след, скорее всего, окажется ложным, но чем черт не шутит? В его практике бывали совпадения и покруче. Но одному правилу Фризе подчинялся всегда: даже самые невероятные предположения проверял на прочность.
     Он тщательно обдумал вопросы, которые следовало задать Павлу Михайловичу. Если тот сумеет ответить на них, то Рамодину будет проще разобраться на этом предприятии с невыразительным названием. «Специализированные поставки оригинальных деталей на аварийные автомобили»! Надо же! Чего только не бывает на свете.
     Но почему «авки» обязательно означает «поставки»? Может быть, «удавки»? Или еще что-то другое? Шавки, например?
     Фризе усмехнулся и продолжил ф
     антазировать. Не кроется ли за этими четырьмя буквами слово «доставки»? А «били» означает не автомобили, а «убили»? Это слово получше вписывается в криминальную ситуацию. Как и «удавки». «Алей»? «Малейшее, – сыщик на секунду задумался. – «Малейшее промедление…»
     Почему не так?
     И тут же он взглянул на часы. С момента как Рамодин покинул палату, прошло полтора часа. Наверное, он уже разыскал адрес «Специализированных поставок» и едет туда на своих потрепанных «жигулях». «Может, эти ребята и Евгению какие-нибудь приличные запчасти на его драндулет поставят? – подумал Фризе. У него он тоже аварийный».
     Владимир посмотрел на пустующую кровать Михалыча. «Могу не успеть с передачей информации Женьке. Ведь этого мнимого глухого еще разговорить надо. И вопросы в лоб задавать не будешь. Хорошо, если контора эта далеко. Или большие пробки на дороге Евгения задержат».
     В это время в палату вошла нянечка, деловито начала выгребать из тумбочки Михалыча его личное барахлишко и складывать в большой пластиковый пакет. Большая кружка, цветастое полотенце, предметы туалета – все методично проследовало в показавшуюся Владимиру бездонной тару.
     -Нянечка, а где Павел Михайлович? Домой уехал? – спросил сыщик.
     - Как же, домой! – проворчала нянечка. – Чегой-то у него там не срастается. Повезут в другую клинику. Как будто у нас своих корифеев не хватает. Один Виктор Васильевич чего стоит!
     Кто такой был этот Виктор Васильевич, Фризе не знал, но известие о том, что соседа увозят, его расстроило.
     - А в какую больницу? – спро
     сил он.
     - В Боткинскую. Не приведи господь вам туда попасть. Там людей не лечат…
     Чем-то женщина была сильно раздосадована. Фризе тоже.
     - А в какое отделение его положат? – продолжал расспрашивать сыщик.
     - А я знаю? Он вот в нашей пижаме и халате туда намылился. Еле уговорила санитаров с «перевозки» подождать. Сейчас отнесу ему шмотки, пускай в машине переодевается.
     - Спросите, в какое отделение положат Михалыча.
     - Нет у меня других дел! – отрезала нянечка. И тут же с удивлением воззрилась на Фризе:
     - Он тебе что, отец родной? Или деньжат в долг взял?
     Фризе отмахнулся. Ему не хотелось связываться с нянечкой. «Уточню потом в ординаторской», - подумал он.
     РАМОДИН ИДЕТ ПО СЛЕДУ
     Подполковник Рамодин не любил, когда Фризе просил его что-то выяснить, но не объяснял, зачем ему это нужно. В таких случаях Евгений наотрез отказывался выполнять просьбу товарища. И заставлял его раскрывать свои карты. Но сейчас Владимир лежал на больничной койке с тяжелой травмой, и подполковник не стал упрямиться, заглянул в «Кофейный клуб». Но кофейку с миндальными пирожными ему выпить не удалось. В «Кофейном клубе» шла перестройка.
     В окнах первых двух этажей не было рам, темноголовые рабочие, лениво переговариваясь на непонятном Рамодину языке, устанавливали металлические леса.
     - «Кофейный клуб» куда переехал? – спросил Евгений одного из гастарбайтеров.
     - Кофе – хорошо! – ответил тот и мечтательно улыбнулся.
     - Где кофе? Кофе-клуб где?
     - Кофе в Истамбул. В Галата-сарай. – Он снова улыбнулся. Подполковник понял, что строители из Турции. И не понимают по-русски.
     - А где прораб? Где босс?
     - Тут прораб. А босс далече, – раздался за спиной у Рамодина вальяжный хрипловатый басок. – А вам чего надо?
     Евгений обернулся. Перед ним стоял молодой мужчина в строительной каске. Темные очки скрывали его глаза. На мужчине была надета светлая, без единого пятнышка, униформа, из-под которой выглядывал кончик синего шарфа. «В такую жару – в шарфике? – подумал Рамодин. – Оригинал». Прораб напомнил ему человека-невидимку. Стоит снять с него одежды – под ними окажется пустота.
     - Пришел кофейку попить – и полный облом. Они что, переехали?
     - Переехали, переехали, – веско, со скрытым намеком сказал прораб. – С первого этажа на второй. Строительная компания «Строим вместе» приказала кланяться своим застройщикам. Начальники сели. А кофейники их этаж прикупили.
     - Понятно. С хорошим кофейком у меня сегодня вышел облом.
     - Не удалось здесь, выпьете в другом месте. И лучше водочки. Она в кафе подешевле, чем кофе, будет. – Прораб усмехнулся.
     - Спасибо за информацию. И за совет тоже, – поблагодарил подполковник. Он сел в машину, устроился поудобнее и принялся названивать в ведомственное справочное бюро.
     Оказалось, что организация «Специализированные поставки оригинальных деталей на аварийные автомобили» существует. И находится на Хорошевском шоссе. Подполковник повеселел. «Не соврал тот болявый мужик, Володькин сосед по палате, - подумал он. – Неужели попали в яблочко? Зачем только Фризе понадобилась эта контора?»
     «Все бы ничего, – думал Евгений, медленно двигаясь на своих стареньких «жигулях» по запруженному автомашинами Садовому кольцу. – Вот только что мне там надо искать, в этих «авках»? А Длинный все не звонит! Значит, пока информации ноль».
     Когда Рамодин припарковал свою машину у дома №76 на Хорошевском шоссе, а звонка от Фризе так и не последовало, он уже придумал, с чего начать свои расспросы в загадочной конторе. «Спрошу-ка я про Павла Михайловича, про Володиного соседа по палате, – решил подполковник. – Скажу, что мы родственники. Я приехал издалека, а Михалыча дома нет. Пришлось на работу заглянуть».
     Он достал листок с адресом конторы. Проверил адрес. Дом 76, корпус 5, квартира 50. Неужели все «поставки» в одной квартире поместились?
     Евгений прошел через узкий проход между двумя многоэтажными панельными корпусами в просторный двор. Двор этот одновременно можно было бы назвать и сквером, и детской площадкой. А скептически настроенный человек назвал бы пространство между домами свалкой. Настолько оно было захламлено строительным мусором, ржавыми бесхозными автомобилями и собачьими какашками. Но ни скептик, ни оптимист не нашли бы здесь корпуса под номером 5. Все корпуса шли не под номерами, а под литерами: А, Б, С… И так далее.
     «Значит, пятый корпус идет под литерой Д, – решил подполковник. И ошибся. Буква Д стояла на доме, в котором располагался «Склад-магазин» Военторга. – Уж на складе-то никаких квартир быть не может. Ни первой, ни пятидесятой!»
     Рядом с неприметной вывеской многоэтажного здания курил молодой человек в милицейской форме. Младший лейтенант. Подставив лицо солнечным лучам, он жмурился от удовольствия, как сытый кот.
     - Оторвать от приятных мыслей можно? – спросил Рамодин.
     - Даже нужно, – улыбнулся милиционер. – Что-то я сильно разомлел. В сон потянуло. А дежурить еще весь день. Спросить чего-то хотели?
     - Ищу пятый корпус. А тут все дома под буквами.
     - Про пятый корпус ничего не слышал. Третий знаю. Видите забор и проходную?
     Младший лейтенант показал налево, где за высоким бетонным забором, обвитым сверху витками колючей проволоки, стояло приземистое двухэтажное здание. Рядом с проходной стояло с десяток иномарок.
     - Я разыскиваю контору «Специализированные поставки оригинальных деталей на аварийные автомобили», – выпалил на одном дыхании Рамодин. – Не слышали про такую?
     - Ничего себе названьице! Мне бы такое ни в жисть не запомнить. – Он ненадолго задумался. Потом, тряхнув головой так, что едва не свалилась фуражка, сказал: – И среди наших арендаторов ничего похожего нет.
     Увидев на лице мужчины разочарование, младший лейтенант добавил:
     - Наш Военторг ведь ютится в трех комнатках. Все остальные помещения отданы арендаторам. Зарабатываем! А охранникам гроши платят! Жлобы. Кстати... – Он взглянул на приземистое сооружение за бетонным забором. – Там какое-то транспортное предприятие. Но дюже секретное. Эти могут любыми поставками заниматься. Зайдите к ним в проходную. Может, повезет?
     Когда Рамодин, поблагодарив охранника, двинулся к «дюже секретному» предприятию, младший лейтенант крикнул вдогонку:
     - У вас что, автомобиль аварийный?
     - Сильно аварийный,– с усмешкой ответил подполковник и подумал: «Ну почему Военторг, который наверняка принадлежит Министерству обороны, охраняет милицейский офицер? Что, у милиции своих забот мало?»
     На проходной огороженного могучим забором дома не было ни номера, ни вывески с названием конторы. Рамодину пришлось войти внутрь, чтобы получить хоть какую-то информацию. Здесь несли службу двое хмурых мужчин в форме частного охранного предприятия.
     - Это контора «Специализированные поставки…» - начал Евгений, но один из охранников перебил его:
     - Это не контора.
     - А вы не знаете…
     - Не знаем, – отрезал второй охранник.
     - А могу я узнать, что это за учреждение? – заводясь, сердито спросил подполковник.
     - А мы можем взглянуть на ваши документы? – Охранник постарше протянул руку.
     Конечно, они не имели никакого права спрашивать у Рамодина документы. Но Евгений понимал: послать охранников подальше и уйти - значит потом потратить втрое больше времени на выяснение дислокации нужной ему конторы. Рамодин протянул охраннику служебное удостоверение. Тот внимательно прочитал и вернул.
     - Извините, товарищ подполковник. Служба обязывает. – Он еще и улыбался. Явно был доволен собой. Еще бы! Проявил бдительность перед начальником из министерства. Вы, наверное, не знали – у нас тут контора спецтранспорта. Зэков возят. Принадлежим вашему министерству. Потому и держим рот на замке. А что вы хотели узнать?
     Рамодин объяснил, какую контору ищет, но охранники никогда не слышали ни о чем подобном.
     - Вы, товарищ подполковник, к участковому загляните, – посоветовал один из них, молодой голубоглазый парень, похожий на студента-первокурсника. – У него офис в первом корпусе. С Хорошевского шоссе.
     - Какая-то неразбериха,- удивился Рамодин. – Главный корпус значится под номером один, а все остальные – под литерами?
     Парень пожал плечами:
     - Насколько я знаю, у дома шестьдесят семь корпуса всегда под буковками значились.
     Евгений испугался: еще немного, и он втянется в дискуссию о том, почему на корпусах стоят буквы, а не цифры. Кивнув охранникам, он направился в сторону Хорошевского шоссе. В этот момент как по заказу приглушенно заверещал мобильник. Подполковник считал, что телефонный звонок не должен привлекать внимания посторонних модными мелодиями, и выбрал из меню единственную, по его мнению, достойную: нечто среднее между кудахтанием курицы-несушки и шипением сильно рассерженного кота.
     - Слушаю, – сказал Евгений негромко.
     - Старик, ты нашел?
     - Нет. Адрес в базе данных имеется, но, похоже, липовый. Блуждаю как в трех соснах.
     - В каком районе?
     - На Хорошевке.
     - Ага, – произнес Фризе многозначительно.
     - Что за «ага»? Ты соседа «разговорил?»
     - Он неподалеку от тебя. В Боткинской. Его прямо из нашего рентгенкабинета поближе к тебе перекантовали. Так что, Женя, двигай в Боткинскую. Отделения я не знаю, но в приемном покое тебе все разъяснят.
     «Какой я молодец, что фамилию этого Михалыча выяснил», – похвалил себя Рамодин.
     - Мне с ним тары-бары разводить или допросить по полной программе? Учти, ведь я сейчас в отпуске. Самодеятельность может мне дорого обойтись.
     - Или тары-бары, или допроси, – сказал Фризе, проигнорировав упоминание о самодеятельности. – Кстати, а телефон в этих «Рогах и копытах» имеется?
     - Стал бы я тут слоняться от дома к дому, если бы у меня телефон был. Нету, нету в базе данных никакого телефона! – сердито сказал он. – И электронного адреса нет. Ферштеен?
     - Не сердись. Мне и самому эта история сильно не нравится. Давай двигай в обитель хромых и убогих. Как только появятся новости – звони.
     Новости появились, как только подполковник добрался до приемного покоя Боткинской больницы.
     - Из 56-й больницы? – спросила бесцветная молодая блондинка в конторке справочной. – Фамилия Грискул? Нет, не поступал.
     - Девушка, я находился в той больнице, когда этого самого Грискула оттуда увозили. Павла Михайловича. К вам увозили.
     - Да говорю же вам: к нам его не привозили! – рассердилась девица.
     Как ни хотелось Рамодину предъявлять свои милицейские ксивы, но пришлось. На дежурную они, кстати, впечатления не произвели.
     - Ха! – За сегодняшний день, наверное, уже шестой или седьмой мент! Предыдущие, правда, были сошки помельче.
     - И все Грискулом интересовались?
     - Никакого Грискула к нам не привозили и не приносили. Уж такую заковыристую фамилию я бы запомнила. А ментов к нам много ходит… Вы что, не знаете почему? Сюда же свозят пострадавших в драках. И при ДТП. Вот и ходят следователи показания снимать.
     - Странно, – задумчиво произнес Рамодин, лихорадочно соображая, что же ему предпринять. Поспрашивать у водителей больничных «Скорых» или пройтись по отделениям больницы?
     Наверное, у него был очень озабоченный вид или его солидное звание все же повлияло, но дежурная решила подполковнику помочь.
     - Сейчас в диспетчерскую гаража позвоню, – сказала девушка и сняла трубку. – Алик? – спросила она, набрав трехзначный номер. – Ах, это ты, Петя? Ну да, ну да. Я. Кто же еще решится вас от обеда оторвать? Скажи мне, никто из вас сегодня в 56-ю за больным не ездил? – она немного подождала. Наверное, Петя спрашивал у коллег. – Спасибо, миленький.
     - Нет, товарищ подполковник, никто из наших в те края не ездил. И на своей «перевозке» они никого не привозили. Вот же у меня регистрация! – дежурная показала Евгению «амбарную» книгу. Этот ваш Грискул в каком отделении там лежал?
     - В хирургическом.
     - Если у вас есть сомнения, загляните в нашу хирургию. Чем черт не шутит! Может быть, он какой-нибудь блатяк? И его прямиком в отделение отвезли?
     Девица объяснила Рамодину, как найти хирургическое отделение, и он пошел по больничному парку в глубь территории, удивляясь множеству бездомных собак, огромным кучам мусора рядом с ржавыми бачками. У Евгения было предчувствие, что никаких следов Михалыча он здесь не найдет. Но не следовало упускать ни одного шанса.
     В вестибюле панельного здания никто не спросил у подполковника, к кому он идет, в какую палату? Только мрачный дед, от которого сильно попахивало спиртным, потребовал приобрести и надеть синие пластиковые чехлы на обувь. За червонец.
     - Да мне только в регистратуру! – попробовал запротестовать Евгений.
     - Нету тут никакой регистратуры! Поднимешься на этаж, спросишь у дежурной нянечки, в какой палате больной. Надевай чуни, а то не пущу.
     «Чуни», как назвал поддатый дед пластиковые чехлы, на модные остроносые штиблеты подполковника не налезали, и пришлось надрывать у них носы. «Будет мне тут форменный облом, – решил Рамодин. – По всем статьям». В синих чехлах, из которых выглядывали лакированные носы полуботинок, он вдруг почувствовал себя полным дураком. Он разозлился еще больше после того, как лифт привез его в подвальный этаж и остановился. А прямо напротив дверей оказалась старая каталка и рядом с нею, на бетонном полу, – тело мужчины. Без всяких признаков жизни. Подполковник мог присягнуть в этом. Ему за свою жизнь пришлось повидать столько трупов!
     Пока он соображал, что следует предпринять, двери лифта закрылись, и кабина медленно поползла вверх, на четвертый этаж, где находилось хирургическое отделение. «Не буду я совать нос в это дело! – решил Рамодин. – Это больница. Тут жмурики, обычное явление. А тот в подвале… Пьяные санитары могли не довезти его до морга. У них обеденный перерыв начался. При таких порядках чего не бывает!» Но, как бы он себя ни успокаивал, на душе было неспокойно. И, выяснив, что никакой Грискул в хирургическое отделение сегодня не поступал – дежурная медсестра даже показала Евгению список всех находящихся в отделении больных, – он, войдя в лифт, нажал кнопку «подвал».
     _________________________
     (Продолжение в следующем номере.)