(Продолжение. Начало в предыдущих номерах.)
     

     – Ой! – сказал подполковник извиняющимся тоном. – Кажется, я нажал не ту кнопку.
     Никто из пассажиров его не обругал. У всех были сосредоточенные лица – посещение больных родственников или друзей всегда связано с душевными переживаниями.
     На конечной остановке двери лифта с шумом распахнулись. Ни каталки, ни мертвеца не было видно. «Ну и ладненько, ну и прекрасно! – обрадовался подполковник. – Хватит с меня и пропавшего Грискула! Не бегать же мне теперь по больнице в поисках исчезнувшего мертвеца»!
     Пьяненький гардеробщик с сожалением проследил, как Евгений снимает со своих штиблет надорванные синие чехлы. Теперь за них уже нельзя было получить лишний червонец.
     Под тополями больничного парка сгущались сумерки. Воздух стал прохладнее, и Рамодин с удовольствием огляделся вокруг. Наконец-то закончилось хождение по больничным покоям. Это занятие всегда выводило подполковника из равновесия. Он нашел свободную скамейку, уселся поудобнее и достал из кармана мобильник.
     – Длинный, впору объявлять всероссийский розыск. В пункт назначения клиент не прибыл.
     – Было у меня такое предчувствие. Сам не знаю, почему, – задумчиво произнес Фризе.
     – Если бы ты не скупился делиться с товарищем информацией, может быть, и у меня появились бы какие-нибудь предчувствия.
     – Старик, ты же видел обстановку в палате? Не разговоришься, Даже глухой подслушивает. Потерпи.
     Но уверенности в словах приятеля Рамодин не уловил.
     – Продолжу искать контору? – спросил он. – Я еще не заглянул к участковому.
     – Загляни. Попробуй все-таки добраться до «авок».
     СЛЕД ВЕДЕТ В НИКУДА
     Обиталище участкового инспектора наводило на мысли о временности, неустроенности и унылой казарме. Единственным ярким пятном, был большой календарь на стене: на июльской его странице серебристый вседорожник мчался по африканской сельве мимо кудрявого баобаба. А в отдалении львиный прайд мечтательно разглядывал сидящего в шикарной машине водителя. Завлекательную картинку венчала броская надпись:
     «СПЕЦИАЛИЗИРОВАННЫЕ ПОСТАВКИ ОРИГИНАЛЬНЫХ ДЕТАЛЕЙ НА АВАРИЙНЫЕ АВТОМОБИЛИ».
     «Попадание в яблочко»! – обрадовался Рамодин, сразу позабыв о своих мытарствах в Боткинской больнице и о мрачном впечатлении, которое произвела комната участкового.
     – На дворе уже август, а у вас календарь показывает июль, – сказал он с улыбкой.
     Молодой капитан, мужчина кавказского типа, сидел перед компьютером и, как показалось Евгению, играл в какую-то карточную игру. Или раскладывал пасьянс. Подняв голову, он ворчливо сказал:
     – Тут не заметишь, как год пройдет, не то, что месяц! – Увидев улыбку на лице гостя, он тоже улыбнулся. – Наверное, вам справка на оружие нужна?
     – Нет, с оружием у меня все в порядке. Хотел посплетничать о «специализированных поставках». – Он кивнул на календарь, где семейство львов не отводило голодных глаз от водителя вседорожника, и протянул капитану служебное удостоверение.
     – Присаживайтесь, товарищ подполковник. Что-то случилось?
     Рамодин обратил внимание на красивые карие глаза участкового. Они смотрели спокойно, даже безмятежно. «Уверенный в себе мужчина, – подумал подполковник. – Наверное, в Москве обосновался навечно. Женился на русской, детишек завел».
     – Я разыскивал фирму «Специализированные поставки…». По нашей базе данных, ее адрес: Хорошевское шоссе, дом шестьдесят семь, корпус пять…
     – Понятно! С этими корпусами сплошная неразбериха. У соседних домов корпуса идут под номерами, а у нас, все не как у людей! Обозначили корпуса буковками. А корпусов-то восемь. Нет, товарищ подполковник, у нас пятого корпуса! Ошибочка в вашей базе данных.
     – Но фирма-то существует? – Евгений опять кивнул на львов.
     – Существует, существует. Календарики клевые к Новому году дарят. И всякие разности. По мелочи. – Наверное, чтобы гость не подумал худого, капитан добавил: – Ежедневники, записные книжки. Оружие труда.
     – Они какое помещение занимают? Квартиру номер пятьдесят?
     – А вы по службе интересуетесь? Или у вас тачка аварийная? Детали заказать хотите?
     «Вопросы из участкового сыплются, как пули из автомата Калашникова, – подумал Рамодин. Врать ему не хотелось, а правды, всей правды, он и сам не знал. Решил сослаться на пропавшего Михалыча.
     – Аварийной тачки у меня нет. А есть необходимость побеседовать с одним сотрудником фирмы. С Павлом Михайловичем Грискулом. Не приходилось сталкиваться?
     – Нет. Мои дела – квартирные разборки, хулиганы да пьяницы. Мелочевка. Сами знаете, чем приходится участковому заниматься. Ну, и, конечно, нелегалы. Это обязательно. А фирма уже давно существует. И регистрация у них в полном порядке. Гасанов до меня участковым был, старший лейтенант, проверял регистрацию. Все у них правильно, по закону.
     – Бог с ней, с регистрацией. В фирме много народу работает?
     – Этаж занимают, – уважительно сказал участковый, – целый этаж. А сколько их там, не знаю. И Грискула не знаю. Вот их секретаршу, Маргариту, знаю. Какая девушка! Какая девушка!
     Подполковник внутренне усмехнулся. Эту фразу участковый произнес, как настоящий кавказец. Евгению даже почудилось, что он сказал «дэвушка». А ведь до этого говорил по-русски без всякого акцента!
     – Позвонит иногда, скажет: «Тимур Алиевич, новые календари из типографии привезли. Загляните»? Ну, как не заглянуть? Она еще и кофейку предложит. А если босса в офисе нет, то и рюмку коньяку к кофе. – Он вдруг нахмурился. Похоже, рассердился на себя за излишнюю откровенность. – Правда, босса я не видел ни разу.
     – А фамилию знаете?
     – Босса?
     – И босса и Маргариты?
     – Босс – Петров Михаил Петрович. А Маргарита – просто Маргарита. Не спрашивал я у нее фамилии
     – Вы, Тимур Алиевич, покажете мне, в каком корпусе фирма находится? А то я опять плутать начну.
     – Конечно, покажу.
     Мимо этого дома двумя часами раньше Рамодин прошел несколько раз. Но ему и в голову не приходила мысль о том, что здесь расположена нужная ему фирма. На здании висела табличка «Корп. № 7».
     – Здесь они угнездились. – Тимур Алиевич поднял голову. Подполковник проследил за его взглядом и увидел на третьем этаже ряд окон с современными, слегка притененными стеклами и красивыми ажурными решетками. Судя по воздухозаборникам рядом с каждым окном, фирма раскошелилась и на кондишен.
     – У них в подъезде кодовый замок, – проинформировал участковый. – Я вас, товарищ подполковник, провожу до дверей конторы. А то с охранниками долго придется объясняться. Они такие службисты! А меня они знают.
     «Настырный мальчик, – подумал Евгений. Но возражать не стал. Решил: – Я его отошью у дверей «Спецпоставок». Но двумя минутами позже у него уже отпало желание «отшивать» участкового.
     Поистине этот день стал днем сюрпризов.
     Оклеенные темным дубом, стальные двери в помещение фирмы были слегка приоткрыты. Рамодин посмотрел на капитана и, не прикасаясь к ручке, распахнул их. Спросил:
     – Есть тут кто-нибудь?
     Никто не отозвался, и подполковник вошел в просторную прихожую. Следом за ним – участковый.
     – Чай они, что ли, пьют у Маргариты? – сказал он тихо.
     – С коньяком, – буркнул подполковник. – Беглого взгляда на прихожую ему хватило на то, чтобы понять: хозяев или крепко обчистили или они решили поменять адрес: в помещении не было даже ломаного стула. А на светло-бежевых обоях выделялись несколько темных прямоугольников. Наверное, от недавно висевших здесь картин или постеров.
     – Пойду, поищу Маргариту, – сказал участковый и двинулся к распахнутым дверям в соседнее помещение.
     – Стоп! – одернул его Рамодин. – Оставайся на месте.
     Капитан замер, не выразив протеста ни на приказной тон гостя, ни на неожиданный переход «на ты». По-видимому, начал понимать, что на его милицейском участке возникли проблемы. И к тому же он уже кое-чему в милиции научился. Прежде всего, подчиняться старшим по званию.
     Евгений прошел через большую квадратную комнату, в которой остался только большой плафон на потолке. Наверное, здесь раньше стояли диваны – на паркете их былое местонахождение можно было проследить по линиям пыли, фантикам от конфет и оберткам от жвачки у стены. В остальных комнатах тоже было хоть шаром покати. Подполковник не считал, сколько всего здесь имелось комнат. Только вспомнил слова Михалыча о том, что в конторе работает семь человек. «Просторно жили ребята. Очень просторно».
     – Тимур Алиевич! – позвал он участкового. – Заходи, не стесняйся!
     Было слышно, как гулко раздаются шаги капитана по пустым комнатам. Похоже, что обувь у него была с металлическими подковками.
     Участковый вошел в комнату и молча остановился рядом с подполковником. Лицо у него было озабоченным.
     – Что скажешь, начальник?
     – Интересно. Куда же они переехали?
     – Останешься ты, капитан, на новый год без календаря!
     – Маргарита могла бы и предупредить, – сердито сказал участковый. Он внимательно оглядел комнату, в которой они стояли, словно надеялся найти записку от девушки. «Сильно зацепила джигита эта чертова дама, – подумал Рамодин. – Не напрасно он у Маргариты чаи распивал».
     – Наверное, домашний телефончик секретарша вам продиктовала? Позвоните, узнайте, куда она переехала.
     – Да у нас, товарищ подполковник, до домашних телефонов еще не дошло, – простодушно ответил капитан. – Так, улыбались друг другу при встречах. Очень у нее улыбка добрая! – Он еще раз внимательно, теперь уже профессиональным взглядом, оглядел комнату. Покачал головой: – Ни одного телефонного аппарата не забыли с собой захватить!
     – Надеюсь, они не оставят аварийные автомобили клиентов без оригинальных запчастей, сообщат им свой новый адрес? На заурядных кидал ваши знакомые не были похожи?
     – Народ солидный. А в душу не заглянешь. Кидалы, не кидалы? Маргарита… – Он осекся и раздраженно махнул рукой. – Странно, что так внезапно съехали. Я же видел, как вчера утром их шеф на «лексусе» приехал. Надо будет жильцов дома порасспросить. Может, кто видел, как вещи грузили?
     Рамодин еще раз прошелся по пустым комнатам, стараясь не упустить какой-нибудь мелочи, нечаянно забытой съехавшими сотрудниками фирмы. Ничего! Даже листка бумаги не оставили.
     В некоторых комнатах еще сохранился легкий аромат дамской туалетной воды и прочего парфюма. В одной – пахло кофе. Казалось, в ней все пропиталось этим запахом, даже голубые, наводящие на мысли об утреннем небе, обои. Да и все помещения фирмы были просторными, светлыми, пронизанными солнцем. И тем не менее подполковник никак не мог отделаться от чувства тревоги. Ему даже почудилось, что среди ароматов парфюма и крепкого кофе он ощущает запах беды. Запах тлена. Но может быть, так пахнет в любом помещении, которое покинули люди?
     Он вспомнил рассказ Фризе о том, как исчезла туристическая фирма «Тише едешь – больше увидишь». «Что же это такое? Кем бы мы ни заинтересовались в последнее время, все тут же пропадают, «как сон, как утренний туман». Рамодин усмехнулся. Никогда раньше он не замечал за собой способности вспомнить хоть строчку стихов. Даже тех, что заставляли учить в школе.
     Участковый шел следом за подполковником и причитал, как плакальщица на похоронах:
     – Ничего! Ничего! Даже все лампочки вывинтили.
     – Ну вот что, начальник, – сказал Рамодин, когда они вернулись в прихожую, с которой начали свой обход, – я отправлюсь восвояси, а вы уж тут сами разбирайтесь. Опрашивайте соседей, если вам это поможет. Ищите Маргариту. Повезет, позвоните мне. – Он протянул капитану листок из записной книжки, на котором записал номер своего мобильного телефона. – Мне хотелось бы перемолвиться парой слов с этим чертовым Грискулом. Или с боссом. С Михаилом Петровичем. Он наверняка знает, где его сотрудники обретаются. Правда?
     – Этот все знает, – уверенно ответил участковый.
     – Так позвоните?
     – Обязательно позвоню, – сказал капитан. – Только вы скажите, как вас зовут? Я, честно говоря, забыл. Никогда с первого раза не могу запомнить.
     – Я тоже, – приободрил его Рамодин, хотя сам всегда запоминал имена и фамилии с первого раза и никогда не забывал.
     Капитан протянул ему свою визитку. Фамилия у него была Бикмухамедов.
     Когда они выходили из офиса, он сокрушенно поцокал, разглядывая могучие задвижки сейфового замка на стальных дверях. Они были выдвинуты, а ключи отсутствовали. Двери невозможно было не только запереть, но и плотно прикрыть.
     – Привет! – сказал Евгений. – Особо не горюйте. Украсть из офиса уже нечего, а замок новые хозяева починят. Помещение, наверное, уже куплено. Свято место пусто не бывает.
     ГЛУБОКОЕ ПОГРУЖЕНИЕ
     На обед принесли щи и рыбу с макаронами. Щи были жидкие и даже не пахли мясом, но Владимир съел их с удовольствием. А вот на рыбу с макаронами ему даже смотреть было неприятно.
     – А что же вы рыбку не съели? – ласково спросила нянечка. Она теперь все время обращалась к Фризе ласково. После того как узнала, что его гостья – дама из прокуратуры. А может быть, Дюймовочка сунула в карман ее не слишком чистого халата деньжат?
     – А как зовут эту рыбу?
     – Как зовут? – удивилась такому вопросу нянечка. – Рыба ее зовут. Просто рыба. Чего тут еще добавишь? Не осетрина, конечно.
     – Я бы селедки съел. С горячей картошкой, – мечтательно сказал Владимир. И вспомнил, как мучился от голода там, в зазеркалье.
     – Ваша жена, наверное, принесет вам разносолов. И про селедочку не забудет.
     «Вот уж чего Дюймовочка не принесет, так это селедки, – подумал сыщик. Он не мог вспомнить ни одного случая, чтобы они вместе баловались селедкой. Всегда старался накормить Галину бифштексом, свининой на косточке или котлетой по-киевски. – Она, небось, думает, что я гурман и сноб».
     Именно так Галина и думала. И когда около пяти часов села перед ним на скрипучий стул, то начала выкладывать из завернутой в фольгу кастрюльки аппетитные котлеты по-киевски и картошку фри.
     – Селедочки не догадалась принести? – спросил Владимир. – С горячей картошечкой?
     – Селедочки? – На лице подруги появилось такое изумленное выражение, что Фризе тут же отработал назад. – Шучу! Шучу!
     В этот момент заверещал его мобильник. Звонил Рамодин. Дюймовочка опять сложила еду в кастрюльку, закрыла крышкой и плотно завернула кастрюльку в фольгу. Чтобы не остыло. А сама стала внимательно прислушиваться к разговору.
     И Фризе, и Рамодин никогда не грешили многословием. А занимаясь расследованием, становились до предела лаконичными. По крайней мере, разговаривая по телефону. Поэтому Галина мало чего поняла из отрывочных фраз и междометий, произнесенных Владимиром. Но тревогу и озабоченность в тоне своего приятеля уловила. А по тому, с какой заинтересованностью поглядывал сыщик на кастрюльку, поняла, что больничный обед его не удовлетворил. Да и про селедку мог спросить только очень голодный Фризе.
     Информация Рамодина не удивила Владимира. Он уже начал привыкать к внезапным исчезновениям людей и организаций, которые они с подполковником разыскивали. Такое время. Недаром же по всей Москве развешены рекламные объявления: «Создание и ликвидация фирм за двадцать четыре часа». Раньше он считал их блефом, а с некоторых пор рядовым явлением.
     А предположение о том, что в разыскиваемой ими фирме работает дочка Августина Седикова, сыщик обсмеял:
     – Старина, остынь. После Булгакова это имя стало модным. Забудь про эту девицу. Маргарита Седикова учится в МГУ на философском факультете. А у тебя еще дел по горло!
     – И какие же у меня еще дела? – недовольно спросил Евгений.
     – Фирма – дочка? Следует позвонить «папе». Выяснить новый адрес дочурки.
     – А кто папа?
     – Ты забыл, что сказал мой «глухой» сосед?
     – Про Адольфа Ивановича?
     – Вот именно.
     – А я думал, ты сам наведешь справки. Лежишь там, прохлаждаешься, а я целый день в бегах. Позвони, это отвлечет тебя от болячек.
     – Позвони ты. Я лицо неофициальное и прикован к больничной койке. Знаешь песенку: «Лежу я в больнице, гляжу в потолок, а доктор на блюде мой... уволок».
     – Вла-ди-и-и-мир Петрович! – осуждающе и в то же время удивленно прошептала Дюймовочка. И оглянулась на соседей. Не услышал ли, кто?
     – И думы у меня сейчас о котлете по-киевски, которую мне принесла моя любимая девушка. И пытается сохранить ее горячей, пока ты морочишь мне голову. Звони, не отлынивай! – Фризе отключил мобильник и взглянул на Дюймовочку. Ее щеки порозовели. Наверное, от ласковых слов не очень-то щедрого на публичные признания Владимира.
     Пока Фризе занимался котлетами, предупредив Дюймовочку, чтобы не мешала получать удовольствие от еды, он одновременно пытался вспомнить, сколько же раз ему довелось поесть в чужих пределах. Получалось, только однажды.
     Ах, как прав был Бонапарт, сказав свою знаменитую фразу: «Путь к сердцу солдата лежит через его желудок». Как жаль, что наши «бонапартики» плохо знают историю!
     ПРОПАВШЕЕ ПОДРАЗДЕЛЕНИЕ
     Рамодин вернулся к себе в управление, несколько минут посидел в своем удобном кресле, размышляя о том, сходить ли ему сначала в буфет и подкрепиться, а уж потом продолжать поиски пропавшей конторы. Он принял половинчатое решение: узнал телефоны менеджеров по кадрам Мосэнерго и Энергетического концерна. А после этого отправился в буфет.
     Он не думал, как его приятель, о разносолах и на обычные салаты и сдобные булочки смотрел с большим одобрением. Наверное, буфетчица заметила, как жадно Евгений рассматривает закуски.
     – У меня на плите стоит порция азу по-татарски. Возьмете?
     – А двух не найдется?
     Женщина рассмеялась и принесла ему две порции. В одной тарелке.
     – Какое у вас доброе сердце, – сказал Евгений проникновенно. – Буду почаще к вам заглядывать.
     – Милости просим. Люблю голодных мужчин.
     Наверное, буфетчице было не больше сорока. Черные волосы уложены на прямой пробор, усталые глаза. Усталые и очень красивые. Рамодин видел ее много раз, но никогда не обращал внимания на глаза. Обычно он ходил в буфет не один, а с кем-нибудь из сослуживцев. Обсуждали текущие дела, а то и знакомых женщин. Когда уходили, часто забывали даже сказать буфетчице «до свидания». Где уж тут разглядеть цвет глаз! А сегодня подполковник сделал себе в памяти маленькую заметочку по поводу ее красивых глаз и доброго сердца. «Надо будет познакомиться поближе».
     Разговор по телефонам энергетического ведомства, как и ожидал Рамодин, изрядно попортил ему нервы. Секретарь начальника управления кадров очень нежным, даже приторным голоском, сняв трубку, сказала:
     – Приемная. Вас слушают.
     Подполковник назвался.
     – Очень приятно, – так же вежливо, но уже без приторности сообщила девица. – Чем я могу вам помочь?
     Рамодина так и подмывало полюбезничать с обладательницей такого нежного голоска, но он усмирил свой порыв. И не пожалел об этом.
     – Я бы хотел переговорить с инспектором вашего управления, в чьем ведении находится организация с длинным названием «Специализированные поставки оригинальных деталей на аварийные автомобили». – Теперь Рамодин произносил это заковыристое название, даже не заглядывая в свой блокнот. – Начальник в этой конторе – Петров Михаил Петрович. Ездит на автомобиле «лексус».
     Упоминание об автомобиле вырвалось у Евгения непроизвольно, но он тут же похвалил себя за этот экспромт. Когда милиционер звонит по телефону и расспрашивает про человека, владеющего какой-то конкретной машиной, у собеседника неминуемо должен возникнуть вопрос: а не попал ли этот человек в аварию, не украли ли у него любимую игрушку? Да мало ли какие еще вопросы связанные с состоянием личного автотранспорта могут возникнуть. И представитель МВД уже не так страшен. Не с ордером на обыск пришел.
     Но секретарша на это не купилась. Или просто-напросто не обладала достаточной информацией о кадрах своего управления. «Что вряд ли возможно», – подумал подполковник.
     – У нас нет такого подразделения, – прощебетала она.
     – Ни в Мосэнерго, ни во всем концерне?
     – Простите, я не уполномочена обсуждать такие вопросы. Да еще по телефону.
     Теперь ее голос нельзя было назвать не только приторным, но и нежным.
     – Вы не могли бы соединить меня с вашим начальником?
     – Он же не справочное бюро!
     – А вы соедините, а там посмотрим.
     – Я не могу этого сделать. При всем моем уважении к Министерству внутренних дел. – В ее голосе Рамодин явственно почувствовал сарказм. Но решил раньше времени не раздражаться. Дело-то надо было делать!
     – А почему, уважаемая? Зайдите к шефу и спросите.
     – Я могу зайти к шефу только в том случае, если он меня вызовет.
     – Да ну? – удивился Евгений и тут же вспомнил про порядки в своем министерстве. Но не сдался. – А если, что-то срочное?
     – О срочном деле ему сообщают по правительственной связи.
     – Как же мне узнать про эту фирму с длинным названием?
     – Ваше министерство должно написать официальное письмо. Но… Знаете, ваш голос мне нравится. – Секретарша перешла на шепот: – Выдам вам секрет – такого подразделения в нашем концерне нет. – Она, наконец, отсоединилась, забыв, что пятью минутами ранее уже сообщила Рамодину эту «страшную» тайну.
     «Кавалерийским наскоком их не возьмешь, – подумал Евгений. – Тут нужен Троянский конь». Но никого подходящего на роль Троянского коня среди своих знакомых он не нашел. Фризе, умевший легко проникать в любое учреждение, лежал в больнице с переломом бедра.
     Подполковник позвонил еще по нескольким телефонам энергетического монстра, но тоже безрезультатно. Осталось впечатление, что он разговаривал не с живыми людьми, а с запрограммированными роботами. Мелодичный голосок девицы из управления кадров казался ему теперь райской музыкой.
     «Ладно, изменим направление главного удара, – решил подполковник. – Поинтересуемся затерявшимся в больничных лабиринтах господином Грискулом». Он «пробил» Грискула по министерской базе данных. Ответ поразил Евгения: во всей Москве не было ни одного человека с такой фамилией!
     Помня фиаско с Седиковыми, Августом и Августином, Рамодин запросил городское справочное бюро. Результат был тот же: Грискулов среди жителей Москвы не числилось.
     ВЫЗДОРОВЛЕНИЕ
     Дюймовочка с удовольствием наблюдала, с каким аппетитом поглощает Фризе принесенную еду. И неожиданно подумала о том, что Владимир Петрович очень свободно и ловко орудует ножом и вилкой, которые она принесла из дома. «Надо же, и не поморщится! – удивилась она. – А ведь у него пять правых ребер сломано! И доктор приказал правой рукой не шевелить две недели!» Галина хотела спросить, куда же Владимир дел повязку, которой рука была туго прибинтована к торсу, как заметила и еще одну странность: правой, сломанной в бедре ногой приятель подобрался к ее талии и нежно поглаживал ее.
     – Владимир Петрович! Что вы делаете?
     – Заигрываю с тобой! – сообщил он весело. – Руки-то у меня заняты. – Он показал глазами на тарелку, в которой оставалось лишь несколько мелких кусочков котлеты. И, вдруг озадаченно уставился на Дюймовочку. До его сознания дошло то, о чем подумала Галина, задавая свой вопрос.
     – Так нужно было для дела? – шепотом поинтересовалась подруга.
     – Дуреха! Думаешь, я специально бросился под автомобиль?
     – Ничего не понимаю! – теперь уже громко сказала Галина.
     – Давай пройдемся по коридору. Там покалякаем. – Владимир осторожно встал с кровати. Ни нога, ни ребра не послали ему ни одного тревожного сигнала. Никаких болевых ощущений.
     – Фантастика, – пробурчал он себе под нос.
     Дюймовочка услышала. И повторила:
     – Ничего не понимаю, – но теперь тоже очень тихо.
     Фризе взял ее под ручку, и под перекрестными взглядами обитателей палаты они вышли в коридор. И сразу наткнулись на крепыша в синем халате и в синей шапочке на большой круглой голове. На заведующего хирургическим отделением Кукушкина, быстро шагавшего по коридору. Он резко затормозил, пригляделся к Владимиру, словно решал, не обознался ли.
     – Молодой человек, вы в здравом уме?
     – У меня…
     – У вас сложный перелом бедра! Сломаны пять ребер! Все наши старания – псу под хвост! Как вы выдерживаете боль? Наркотиков наглотались?
     – Не употребляю, Лев Николаевич, со мной произошло что-то непонятное. Нигде не болит!
     – Это не аргумент. При шоке человек тоже не чувствует боли.
     – Никакого шока.
     – А это что за девица? – профессор наконец-то обратил внимание на притихшую Дюймовочку.
     – Следователь прокуратуры, – счел за благо сказать Фризе.
     – А чего она тут расхаживает? – строго глядя на Фризе, спросил Лев Николаевич и, пока тот соображал, что ответить, горестно проворчал: – Вся наша работа насмарку.
     Фризе даже устыдился своих скороспелых выводов о том, что в больнице преобладают бездушные люди.
     – Лев Николаевич, сам не знаю, почему, но со мной все в порядке.
     – Вы что, специалист по переломам? Человек-рентген? Рассмотрели свои косточки? Мистификатор!
     Заметив идущую по коридору старшую медсестру, профессор крикнул:
     – Тамара! Срочно каталку. И предупреди рентгенолога, чтобы приготовился к приему больного.
     СОМНЕНЬЕ – МАТЬ УЧЕНЬЯ
     Когда приказания отдает заведующий отделением, все начинает раскручиваться в несколько раз быстрее, чем в обычном больничном режиме. Через пару минут появилась каталка в сопровождении двух ражих санитаров. Фризе даже не подозревал, что в отделении работают такие добрые молодцы. Каталка была почти новая и при всех четырех колесах. Наверное, ее держали про запас, для экстренных случаев. А в обычное время больных возили на ломаной-переломанной и без одного колеса.
     Кукушкин молча ткнул длинным указательным пальцем в грудь Владимира, и медбратья ловко уложили Фризе на каталку.
     Лев Николаевич пару секунд оценивающе разглядывал Дюймовочку и вынес приговор:
     – Прокуратура? Ждите там, – и показал в сторону крошечного холла, где стояли вечно занятый ходячими больными диванчик на три персоны и два ломаных кресла-каталки.
     Галина растерянно посмотрела на сыщика.
     – Я не сбегу, госпожа прокурор, – он подмигнул, но она даже не улыбнулась в ответ.
     – Не сбежит! – сказал свое веское слово и медбрат. Тот, что был пошире в плечах.
     И Фризе повезли к лифту. Кукушкин шел следом. Рядом с ним семенила медсестра и все чего-то шептала и шептала ему, хмуря брови и надувая щеки. Фризе и ей подмигнул, но медсестра глядела только на своего шефа и не увидела дружеского послания.
     А у Владимира было легко на душе и даже весело. То, что с ним произошло, не поддавалось объяснению, но очень его радовало.
     В этом рентгеновском кабинете Фризе побывал меньше суток назад. Но тогда он находился в шоке. Над ним нависали какие-то непонятные, сложные конструкции, и ему казалось: одно резкое движение врача – и все они рухнут ему на голову.
     Теперь Владимир имел возможность разглядеть эти конструкции в подробностях. Таких рентгеновских аппаратов ему не довелось видеть ни разу в жизни. «Чудо техники». Техники конца позапрошлого века. Он поймал себя на мысли, что никогда не смог бы объяснить, как устроено это «чудо». Если бы кому-то пришла шальная мысль расспросить его об этом.
     «Рентгеновская эпопея» повторилась, как в страшном сне. Медбратья опять никак не могли засунуть его под свисавший с кронштейна аппарат так, что бы под ним оказалось сломанное бедро Владимира. Когда эта операция завершилась с успехом и потребовалось сосредоточиться на пострадавших ребрах, заели колесики, по которым двигался аппарат. За дело взялся плечистый медбрат и вмиг все наладил.
     Пожилой усатый рентгенолог сделал снимки. Заведующий отделением молча наблюдал за его работой, даже не предприняв попытки укрыться за какой-нибудь, недосягаемой для рентгеновских лучей, перегородкой. Да, как убедился Владимир, никакого укрытия в кабинете и не было. А единственной защитой рентгенолога были резиновый фартук и рукавицы. Да еще пышные усы.
     Профессору, видимо, не терпелось узнать результаты, и он пошел вслед за усатым рентгенологом в комнату, где обрабатывались снимки.
     Владимира вернули на каталку, но из кабинета не увезли. Он тихо полеживал на жестком ложе и прислушивался к разговору Льва Николаевича с усатым.
     – А что, собственно, произошло? – поинтересовался рентгенолог, как только они скрылись за дверью лаборатории. – Ночью снимки этому парню делал Бухман. Он прекрасный специалист. Я тоже глянул на них. Сложный перелом бедра, и ребра переломаны…
     – Я тоже посмотрел на снимки! – в голосе профессора Владимир уловил нотки сарказма.
     – Ты, что, не знаешь нашу технику? Зурабову бы ее на голову обрушить!
     – Ну, старая песенка. Ты, Алексей, давай побыстрее проявляй.
     – Ты мне скажешь, в чем дело?
     – Какая-то мистификация. Можешь себе представить, иду по коридору, а этот тип совершенно свободно разгуливает под ручку с девицей!
     – Да ты что? Без костылей?
     – Без костылей! А девицу представил, как прокуроршу. Наглец! Ей не больше семнадцати! Сейчас вернусь, потребую у нее документы.
     Фризе удовлетворенно хмыкнул.
     – С таким переломом нельзя передвигаться даже на двух костылях.
     – А я о чем тебе толкую?
     Наверное, снимки уже проявили, потому что Кукушкин заинтересованно забубнил:
     – Так, так, так! Так, так… Что за черт! Ни в какие…
     – Дай-ка мне, – нетерпеливо сказал рентгенолог. – И что ты здесь увидел? – он некоторое время молчал. Наверное, внимательно изучал свое произведение. – Если бы не сам делал снимки, ни за что бы не поверил! – наконец, произнес он. – Что это значит?
     – Афера! Подлог! – зловещим шепотом ответил Лев Николаевич. – Ма-хи-на-ция!
     – Подожди, подожди! Вот ночные снимки. Бухман работал. Переломы есть? Есть.
     – Ты сам только что сказал, какая у нас говенная аппаратура. Сказал?
     – Но мы же на ней работаем? И ошибок почти не бывает.
     – Сейчас тот самый случай.
     – Какой?
     – Ошибочный.
     – Ты Бухману доверяешь?
     – И тебе тоже.
     – Так протри глаза! На новых снимках мозоли на тех же местах, где на снимках Бухмана – переломы.
     «Ага, – отметил Владимир. – Переломы были, да сплыли. Но почему так быстро? Зажили?»
     Оказалось, этот вопрос интересует и врачей.
     – Переломы были, вне всякого сомнения. Но кости срослись, – сказал рентгенолог. – Очень быстро. Моментально. Почему?
     – Нечего ломать голову! Все просто, как чирей на заднице. Мистификация.
     – Лева, помнишь, в институте профессор Котельников говорил: «Сомненье – мать ученья». Давай посомневаемся. И оставим больного ну хоть на недельку. Проведем все анализы. Свозим в институт травматологии, соберем консилиум…
     Фризе тихонько поднялся с каталки. Ни медбратьев, ни медсестры в кабинете не было. Наверное, удалились покурить. Он на цыпочках вышел из кабинета и, сдерживаясь, чтобы не побежать, пошел к лифту. Последнее, что донеслось до него из-за приоткрытых дверей лаборатории, была ворчливая фраза, профессора:
     – Алексей. Я не хочу быть посмешищем в глазах коллег!
     Они, наверное, еще долго спорили о том, что произошло с пациентом: чудесное исцеление или врачебная ошибка. Владимир успел позвонить из вестибюля дежурной на этаж:
     – Девушка, беспокоят из прокуратуры. У вас должна быть наша сотрудница. – Он чуть было не сказал: «Дюймовочка». – Галина Романовна. Попросите ее подойти к телефону. Дело срочное.
     Дежурная презрительно хмыкнула. Дюймовочка никак не ассоциировалась у нее с таким учреждением, как прокуратура.
     – Сейчас позову, – сказала она ледяным тоном и крикнула: – Девушка, это вы из прокуратуры? К телефону!
     Фризе поблагодарил Бога за то, что дежурной не пришло в голову поинтересоваться, почему человек из прокуратуры названивает по местному телефону.
     – Я слушаю. – Тут же отозвалась Дюймовочка.
     – Галина. Не называй меня по имени, – предупредил Фризе. – Ответь: «сейчас прибуду» и спускайся вниз. Жду тебя в вестибюле.
     – Сейчас прибуду, – без энтузиазма пробормотала Галина и положила трубку.
     Через полторы минуты она уже выходила из лифта.
     – Владимир Петрович, что случилось?
     – Рвем когти. И как можно быстрее. Ты ведь на машине?
     – Да. Не ездить же мне в метро с кастрюльками? Вся еда бы остыла. Да, что же вы меня так быстро тянете! Я туфли на высоких каблуках надела!
     Всю эту тираду Фризе выслушал, подхватив подругу под мышку и стремительно увлекая ее к неказистому вишневому «жигуленку». Он приметил знакомую машину еще из вестибюля. Галина недавно приобрела ее у сослуживца и только-только начала осваивать. И «Жигули», и правила вождения. «Научишься как следует водить, куплю тебе крутой «джип», – пообещал Фризе.
     – Даже не думайте, Владимир Петрович! – сердито ответила девушка. – Не хочу, чтобы у меня за спиной перемывали мои косточки. И называли взяточницей.
     – Да у вас там все взяточники!
     – Еще чего! И вам не стыдно такое говорить?
     Дюймовочка обиделась.
     – Ладно, – согласился Владимир. – Не все. Тогда придется тебе увольняться.
     Галина открыла водительскую дверцу:
     – Поведете вы. При вас я водить стесняюсь.
     – Ты чего? Первый же гаишник, увидев за рулем типа в больничной пижаме, отправит меня… Знаешь, куда он меня отправит?
     – Знаю. Не маленькая.
     Владимир расхохотался. Галина тоже улыбнулась и села на водительское место.
     Пока они ехали, Дюймовочка не проронила ни слова. Старалась вести автомобиль очень осторожно, но это у нее не слишком получалось. И Фризе молил Господа, чтобы не попасть в аварию. «Второй раз мои кости уж не срастутся так быстро, – думал он. – Чудес на свете не бывает!» – вопреки всякой логике твердил он себе. Сыщик понимал, что лукавит перед собой, но сейчас ему не хотелось даже думать о тех чудесах, которые пришлось пережить.
     Заглушив мотор во дворе дома, Дюймовочка облегченно вздохнула и посмотрела на Владимира.
     – Умница. Классно вела, – похвалил он.
     Галина только виновато улыбнулась. Словно хотела сказать: да что уж там! Хорошо, что без приключений добрались. Спросила:
     – Владимир Петрович, вы зачем в больницу легли? За кем-то надо было проследить?
     – Какая ты у меня, Галина, молодая. Заведующий отделением дал тебе семнадцать лет. Грозился проверить документы. Считает самозванкой. А меня, наверное, привлекли бы за совращение малолетних.
     – Как бы в «контору» не позвонил, – затревожилась Дюймовочка. – Я же самодеятельность проявила. Ваша больница в чужом округе. – Она сердито взглянула на сыщика. – А вы, Владимир Петрович, мне зубы не заговаривайте! На вопрос так и не ответили?
     – Может быть, дома поговорим?
     Когда они поднимались в лифте, девушка прижалась к Владимиру и всхлипнула.
     – Ну-ну, не разнюнивайся. – Фризе наклонился и поцеловал ее в мокрые глаза. – Все прекрасно. Сейчас выпьем по три капельки виски, закусим, чем Бог послал.
     __________________________
     (Продолжение в следующем номере.)