на главную страницу

12 Сентября 2007 года

История Отечества

Среда

Противостояние у Сморгони

Полковник запаса Владимир ЛИГУТА,
«Военно-исторический центр».
Сморгонь.



В историю войн вошли города и населенные пункты, у которых разворачивались наиболее ожесточенные бои и сражения. Французский Верден и бельгийский Ипр известны всему миру. На белорусской земле есть свой символ мужества и воинской стойкости той далекой войны – это небольшой город Сморгонь – город воинской доблести и славы Первой мировой...


     Летом 1915 года война пришла на Беларусь. Русские войска отступали. В начале сентября фронт установился от Балтики – западнее Вильно – восточнее Гродно и далее на юг, до Карпат. Перегруппировав силы, германская армия начала новую наступательную операцию.
     9 сентября, прорвав фронт севернее Вильно, немецкая кавалерия в тылу 10-й русской армии устремилась в район Сморгонь – Молодечно. В этой обстановке Верховное российское командование создало новую 2-ю армию из пяти корпусов, части которой в срочном порядке начали выдвижение к линии железной дороги Вильно – Минск.
     15 сентября, с утра, германский кавалерийский полк 1-й кавалерийской дивизии при поддержке артиллерии и пулеметов атаковал Сморгонь. Русские маршевые роты пополнения, которые в этот момент находились на станции, восемь часов держали оборону. Понеся потери и израсходовав патроны, они отошли на Крево навстречу подходящим войскам 2-й армии.
     Спешенная германская кавалерия в ожидании своей пехоты заняла позиции у Сморгони – 4-я кавалерийская дивизия по восточному берегу Вилии, 1-я – вокруг города.
     Командование 10-й русской армии срочно вывело 1-ю и 2-ю гвардейские пехотные дивизии и гвардейскую стрелковую бригаду из боевой линии западнее Вильно и направило их в свой тыл, чтобы не допустить прорыва немецких пехотных дивизий вслед за кавалерией к Сморгони и окружения армии.
     У деревень Якентаны, Валейковичи, Марковцы и Белевичи гвардейцы остановили 31-ю и 2-ю германские пехотные дивизии и пехотную дивизию Ценкера. До Сморгони всего 6 километров, но немецкая пехота так и не смогла подойти на помощь своей кавалерии.
     20 сентября около 15 часов совместной «дерзкой штыковой атакой» четырех дивизий 2-й армии – 9-й и 10-й Сибирских стрелковых, 68-й и 25-й пехотных – Сморгонь была освобождена.
     Угроза окружения 10-й армии миновала. В ночь с 22 на 23 сентября ее войска начали отход на рубеж Данюшево – Крево.
     24-го утром гвардейские полки вошли в Сморгонь.
     По освобожденной от немцев железной дороге дивизии получили боеприпасы и маршевые батальоны пополнения.
     Гвардейские артиллерийские бригады и Гвардейский тяжелый дивизион заняли позиции у деревень Клиденяты, Белая и Шутовичи. Разведка и наблюдение были возложены на казаков лейб-гвардии казачьей бригады. Севернее, за Вилией, 25-я и 68-я пехотные дивизии 2-й армии вели упорные бои у Гориденят.
     Здесь подошедшая немецкая пехота закрепилась на высотах, где во многих местах уже появились укрепленные проволочными заграждениями позиции.
     К Сморгони подошли и перед фронтом Гвардейского корпуса развернулись 2-я пехотная, 76-я и 79-я резервные и 14-я Ландверная немецкие дивизии и отряд Эзебека.
     Утро 25 сентября началось с артиллерийской канонады. Под грохот артиллерийского огня двумя ударными группами севернее и южнее города в атаку пошла германская пехота.
     Но гвардейцы стояли насмерть. Днем и ночью шли бои у станции, по берегам Оксны и Гервятки, у Боровой мельницы. Гвардия выполнила приказ «Ни шагу назад!» – самоотверженно и стойко защищала город и удержала сморгонские позиции.
     4 октября ночной атакой лейб-гвардии Литовский и Гренадерский полки перешли в наступление у Вилии, на деревню Перевоз, и заняли окопы противника.
     Но немцы уже укрепили вторую линию, установив проволочное заграждение от двух до шести рядов.
     Атаки были прекращены. И русские, и немцы перешли к обороне. Началась «позиционная война».
     В тылу сморгонских позиций, у деревни Белая, была оборудована вторая оборонительная линия окопов и траншей. Лейб-гвардии инженерно-саперный батальон навел мост через Вилию и начал работы на третьей оборонительной позиции у деревни Засковичи. Силами армейского и фронтового командования строилась четвертая линия обороны у Молодечно и пятая – у местечка Красное.
     Восточнее были развернуты артиллерийские склады и ремонтные мастерские, полевые аэродромы и станции выгрузки, обозные батальоны, почтово-телеграфные отделения и полевые почтовые конторы. Тысячи километров телефонных и телеграфных проводных линий связали сморгонские позиции со штабами корпусов, армий, со Ставкой Главнокомандующего в Могилеве, с Петроградом и Москвой. В деревнях и местечках появились тыловые транспорты, войсковые аптеки и магазины, хлебопекарни и конюшни конского запаса. Для подвоза боеприпасов, имущества и эвакуации раненых к фронту были проложены узкоколейные железные и конно-железные дороги, тяжелые артиллерийские системы передвигались по специально построенной 19-километровой ветке от станции Пруды к железной дороге Молодечно – Лида.
     Укрепила свои позиции у Сморгони и 10-я немецкая армия. Они состояли из четырех полос с расстоянием между ними от 3 до 5 километров. Каждая полоса включала в себя не менее трех линий окопов и траншей в 150–300 шагах одна от другой. Все окопы – полного профиля, выше роста человека. Тяжелые бетонные доты и блиндажи, «лисьи норы», гнезда для пулеметов связывала с тылом система многочисленных ходов сообщения.
     6 сентября на северной окраине Сморгони, у Боровой мельницы, на участке 5-го пехотного Калужского полка 2-й пехотной дивизии впервые в войне русские войска применили газы. На германские окопы за 15 минут атаки 5-я химическая команда выпустила их 13 тонн.
     Сморгонские позиции попали в число трудных для обороны. Недаром у русских солдат сложилась поговорка «Кто под Сморгонью не бывал, тот войны не видал». Город был полностью разрушен германской артиллерией, изрыт русскими окопами и траншеями. Газета «Нива» назвала Сморгонь «мертвым городом».
     Наступил 1917 год. Командование Западного фронта, выполняя установленный план действий, готовило весеннее наступление. Для главного удара был выбран участок Сморгонь – Крево с тем, чтобы, прорвав здесь германскую оборону, решительной атакой выйти к Вильно.
     Немецкие позиции тут были сильно укреплены и искусно размещены на местности. Основным узлом сопротивления немцев являлся Богушинский лес, в 15 километрах южнее Сморгони.
     В конце апреля шестнадцать пехотных и две кавалерийские дивизии усиленной 10-й армии, около 900 орудий разных калибров стали собирать в кулак против немцев. Для обеспечения наступления было выделено сверхнормативное количество снарядов и организована их доставка.
     Созданная по инициативе инспектора артиллерии армий Западного фронта генерала Шихлинского особая артиллерийская группа прорыва включала в себя тяжелую артиллерийскую бригаду, батареи скорострельных гаубиц, осадный артиллерийский дивизион и батарею морских орудий.
     Вся легкая артиллерия предназначалась для проделывания проходов в заграждениях и поддержки пехоты, тяжелая – для разрушения немецких укреплений и подавления батарей противника. Дополнительно в каждый армейский корпус было включено тринадцать противовоздушных батарей.
     В специальной фронтовой школе было налажено обучение взаимодействию артиллеристов и авиаторов.
     Верховное командование Российской армии согласилось с предложениями по созданию воинских частей из добровольцев. У Сморгони – Крево в полках и дивизиях, готовящихся к наступлению, формировались добровольческие штурмовые роты и батальоны.
     На участок 1-го Сибирского армейского корпуса из Петрограда прибыл женский «батальон смерти» Марии Бочкаревой и разместился в фольварке Касымов. С его помощью рассчитывали поднять дух наступающих частей.
     В канун наступления особую тревогу вызывала боеспособность войск. Если артиллерийские и инженерные части были полностью готовы и выполняли все приказы, то пехота была деморализована. Солдатские комитеты некоторых частей отказывались выходить на позиции, замена их продолжалась до дня атаки.
     19 июля в 5 часов утра раздался грохот сотен орудий невиданной по мощи и силе артиллерийской подготовки.
     На 20-километровом участке прорыва от деревни Шалудки в 3 километрах южнее Сморгони и до деревни Геверишки за Крево сверкали орудийные вспышки, а в немецких траншеях рвались снаряды.
     С утра – вновь ураганный огонь русской артиллерии, и на следующий день – до позднего вечера.
     Руководил всей операцией с наблюдательного пункта 38-го армейского корпуса командующий Западным фронтом генерал Деникин.
     К концу третьего дня артиллерийской подготовки немецкие позиции представляли полосу сплошного разрушения. Проволочные заграждения имели многочисленные проходы, местами были сметены полностью. Почти все окопы первой линии уничтожены, ходы сообщения завалены. Пулеметные гнезда и блиндажи разбиты, входы и амбразуры бетонных сооружений завалены землей и обломками бревен.
     22 июля в 7 часов утра, после двухчасового артиллерийского обстрела, в атаку поднялась русская пехота. Впереди шли офицеры-добровольцы.
     Прорыв был настолько стремительный и неожиданный, что противник не успел своевременно открыть заградительный огонь.
     Хотя от немецких укреплений мало что осталось, русские солдаты, не привыкшие к боям и грохоту орудий после нескольких месяцев затишья, бездеятельности и митингов, толпами покидали позиции, бросали пулеметы и уходили в тыл.
     К ночи в руках у русских остался Новоспасский лес, занятый 1-м Сибирским армейским корпусом. На других участках немцы вернулись в свои траншеи и восстановили боевую линию.
     Несмотря на блестящую подготовку, значительное превосходство в количестве войск и артиллерийских средствах – 184 русских батальона против 29 немецких, 900 орудий против 300 немецких, 138 русских батальонов первой линии против перволинейных семнадцати немецких, операция успеха не имела.
     Но боевая служба продолжалась. Иногда «братались» – немецкие и русские солдаты выходили из окопов, встречались на нейтральной полосе. Война надоела всем. Но германские солдаты нигде не выходили из повиновения офицерам. Они «братались» только там, где им разрешали, и делали это под надзором своих командиров.
     В русские окопы немецкие офицеры и унтер-офицеры приходили с фотоаппаратами, снимали что хотели и где хотели и так, чтобы на снимках «вышли укрепления, пулеметные гнезда и ходы сообщения».
     В тылу продолжались митинги и собрания. Дисциплина стремительно падала, все шло к полной анархии.
     Идея демократизации воюющей армии оказалась нереальной, войсковые командиры, солдатские комитеты и комиссары Временного правительства не могли остановить массовое дезертирство и оставление позиций без приказа.
     1 декабря жуткую картину увидели члены делегации Западного фронта, которые по ходам сообщения шли на передовую. Единственное, что уцелело в Сморгони, – это выложенные булыжником мостовые. От домов мало что осталось. У костела, стоявшего на восточной окраине, держались две-три стены.
     4 декабря в местечке Солы представителями 2-й, 3-й и 10-й армий Западного фронта было подписано перемирие. Боевые действия на всем протяжении фронта – от Видзы до Припяти – приостанавливались на два месяца. Упоминания о Сморгони ушли из боевых сводок.
     18 февраля 1918 года в 12 часов дня, когда срок заключенного перемирия истек, германские войска по всему фронту перешли в наступление. Сопротивление остававшихся русских частей было сломлено. Взяв Сморгонь, немцы пошли на Минск.
     Погибших в тот день, но не бросивших фронт русских солдат и офицеров похоронили вернувшиеся в город жители уже спустя несколько месяцев
     
* * *

     О «героях Сморгони» в 1915–1917-м годах писали газеты и журналы, многие военачальники и общественные деятели бывали на этом участке фронта, известные в последствии люди воевали здесь в разные годы, оставили свои воспоминания в мемуарной и художественной литературе.
     В октябре 1915-го у Сморгони был ранен будущий Маршал Советского Союза и министр обороны СССР, пулеметчик 256-го Елисаветградского полка Родион Малиновский.
     В 1916-м тут водил в атаки своих солдат поручик 16-го Менгрельского гренадерского полка Михаил Зощенко. В 64-й артбригаде воевал вольноопределяющийся Валентин Катаев.
     16-м Менгрельским гренадерским полком командовал полковник Борис Михайлович Шапошников, еще один будущий Маршал Советского Союза.
     Храбро сражался у Крево осенью 1915-го командир 14-й роты 6-го Финляндского стрелкового полка поручик Владимир Триандафиллов, известный советский военный теоретик.
     Ефрейтором-корректировщиком в 25-м корпусном авиаотряде служил Степан Красовский, впоследствии маршал авиации.
     В 62-й пехотной дивизии воевал в 1917-м у Крево прапорщик Генрих Эйхе, командующий войсками Минского района в 1921–1922 гг.
     Умело руководил штабом 64-й пехотной дивизии в 1915-м полковник Михаил Дроздовский, лично водил в атаку 2-й батальон преображенцев капитан Александр Кутепов – известные генералы белого движения.
     Жуткие воспоминания о немецких газовых атаках в Сморгони остались у дочери Льва Толстого Александры Толстой, заведовавшей госпиталем в Залесье.
     Десятки тысяч солдат и офицеров, в том числе русских и белорусов, храбро сражались на сморгонских позициях, с честью и славой отдавая свои жизни за Родину.
     Сотни неизвестных и 847 поименно известных героев Сморгони и Крево стали в тех боях Георгиевскими кавалерами.
     Сморгонь была единственным городом на фронте от Балтийского до Черного морей, который так долго и упорно – 810 дней – защищала Российская армия в Первую мировую войну.


Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler TOP 100 Яndex