на главную страницу

19 Сентября 2007 года

Открытый роман

Среда

Сергей Высоцкий
С КРАТКИМ ВИЗИТОМ




     – Я рискнул, – также громко продолжал блондин. – И без вашего разрешения вызвал взрывотехническую бригаду из главка. Минут через двадцать они подъедут. Проверят.
     – Как же так? У меня крутая сигнализация! – рассердился Фризе. Он вскочил со скамейки, достал из кармана ключи от машины. На колечке был и пейджер сигнализации. Он молчал.
     Покрижичинский потянул Владимира за руку. Усадил на скамейку.
     – Старик, ты что, не знаешь, сколько секунд требуется умельцу на отключение самой хитрой охранной системы? Дождемся, когда взрывотехники приедут. Все выясним.
     Теперь уже и Покрижичинский не шептал, как несколько минут до этого, а говорил очень громко.
     Первым «отчалил» синий «Москвич». Отъехал тихо, как будто вместо отечественного мотора на нем стоял движок от «бентли». А джип «Фольксваген» сорвался с места с грохотом и скрипом тормозов. Наверное, потому, что стоял под аркой.
     Фризе расхохотался.
     – А я, болван, никак в толк взять не мог: чего это вы раскричались на весь двор! То шептали, как заговорщики, и нате! А ты, Стас, говорил, у них прослушек нет. Есть, оказывается!
     – На «Москвиче» прослушки, – сказал Анатолий. – Я проверил. – Он раскрыл свой «дипломат» и показал сыщику. Половину кейса занимала черная плоская коробка с маленьким зеленым глазком. – Определяет прослушивающую аппаратуру на расстоянии ста метров. Вместо зеленого загорается красный огонек. Как на светофоре!
     Анатолий был очень горд за свою «игрушку». А Фризе вспомнил магнитофон Туле, который он разбил ударом кулака.
     – И что теперь? – Спросил он. – Будем ждать специалистов по разминированию?
     – Их не будет. Я никого не вызывал. Увидел вас обложенными, как медведей в берлоге, и решил сымпровизировать. Сработало.
     – А бомба в машине? Не сработает?
     – Может. – Анатолий пожал плечами. Сыщику показалось, что сделал он это с некоторой долей безразличия. А ему вовсе не хотелось терять машину. – Если ваши «благожелатели» будут очень торопиться, чтобы снять заряд до приезда мнимых взрывотехников, они могут и ошибку допустить.
     – Оставил кого-нибудь понаблюдать за машиной? – Обращаясь к своему молодому другу, спросил Криж.
     – Станислав Васильевич…
     – Ладно, ладно. Без обид. Ты знаешь мое правило.
     – Доверяй, но проверяй! Выучил назубок. Там один мой бомж приглядывает.
     – Бомж?
     – Уникальная личность. Любого опера заткнет за пояс. Между прочим, уголовный кодекс знает лучше, чем генеральный прокурор.
     – Это дело нехитрое. А веки спичками ему не надо подпирать?
     – Как это? – Анатолий спросил с таким искренним удивлением, что Фризе рассмеялся. И еще его разбирало любопытство: кто он такой, этот смышленый, смелый молодой человек, так похожий на преуспевающего менеджера? Но он дал себе слово не расспрашивать Покрижичинского. Посчитает нужным – сам расскажет. Владимир уже давно усвоил, что незнание не меньшее благо, чем осведомленность.
     – Как это, как это?! Да у всех бомжей глаза, словно щелки! Чего он там увидит, твой наблюдатель?
     – Он даже затылком видит. Сказал же: уникум! Давайте ключи от машины, – обратился Анатолий к Фризе. И внимательно посмотрел на свои часы. – Через десять минут, не раньше, двигайте в сторону рынка. С чувством, с толком, с расстановкой.
     Владимир поморщился. Откуда у лощеного парня блатное выражение? Он вынул из кармана ключи и вопросительно взглянул на Крижа.
     – Отдай, отдай. Он сам все проверит. Не хуже взрывотехников.
     С большой неохотой отдал сыщик ключи от своей машины совсем незнакомому человеку. Но слову Покрижичинского Владимир полностью доверял.
     – А вы, Станислав Васильевич, возьмите это, – Анатолий протянул Покрижичинскому кейс. – Я пойду налегке.
     Анатолий на несколько секунд растворился в полумраке подворотни, где недавно стоял мрачный джип, вынырнул на солнечной улице и исчез.
     – Ну вот, – сказал Станислав. – Сейчас он проведет разведку и нам доложит. Надеюсь… – Он многозначительно взглянул на сыщика. Фризе понял, на что надеется приятель, и потеплевшим голосом ответил:
     – И я надеюсь.
     Они так и не вернулись к скамейке, на которой сидели до прихода Анатолия. Прохаживались вдоль дома. Отставной милицейский генерал уже вернулся с покупками: трехлитровая банка была наполнена квасом, в полиэтиленовом пакете – пучок лука и два огурца. Генерал выглядел как человек, совершивший геройский поступок. На лице уже не было никакой меланхолии, только довольная улыбка, означавшая: «Завидуйте, мужики, через двадцать минут я буду есть окрошку!»
     – Наверное, положит в окрошку несколько кубиков льда, – прошептал Фризе, наблюдая, как экс-генерал шествует к своему подъезду.
     А Покрижичинский прошептал:
     – Принесла его нелегкая!
     На этот раз генерал обратил на него внимание:
     – Станислав Васильевич?
     – Так точно, товарищ генерал! – Выпалил Криж.
     – Квасной генерал, квасной, – с усмешкой пробормотал отставник и притормозил рядом с друзьями.
     Фризе с удовлетворением подумал: «Не потерял чувства юмора! Молодчина. Долго жить будет».
     – Станислав Васильевич, я хотел у вас поинтересоваться… – Генерал покосился на Владимира. Фризе понял, что у «квасного генерала» есть свои секреты, и медленно пошел в ту сторону, где недавно стоял синий «Москвич». Подумал: «Пусть пошушукаются».
     
ПРЕМИАЛЬНЫЕ ЗА УЛИССА

     Он немало удивился, когда за углом дома обнаружил давешний синий «Москвич» и его водителя. Оказывается, он никуда не уезжал.
     Водитель, лысоватый пузан, занимался вполне мирным делом – укладывал в багажник домашний скарб: тюки, кошелки с посудой, облупленный, перевязанный бечевкой чемодан. Рядом с пузаном стояла средних лет женщина, тоже полная. И весело прыгали вокруг машины две девочки лет по десяти – двенадцати. Семья собиралась на дачу.
     Фризе усмехнулся, вспомнив рассказ приятеля Крижа, Андрея, о прослушивающем устройстве в этом синем «москвиче».
     Метрах в пятидесяти, за небольшим сквером, шумел Кутузовский проспект. Плотным потоком мчались машины, пестрая толпа двигалась по тротуару. Неожиданно среди пешеходов ему примерещилась Апельсиновая. Копна золотых волос, легкое, спортивного покроя платьице вместо привычного топика. И вся одежда цвета спелой хурмы. Вот только знакомого аромата чудесных духов с такого расстояния Владимир не мог уловить.
     «Что за черт! – Выругался сыщик и быстрыми шагами двинулся в сторону проспекта. – Так и будет она мерещиться мне всю оставшуюся жизнь?»
     Порыв погас, едва Фризе вышел на Кутузовский. Смешно гоняться за призраками в плотной толпе живых, реальных мужчин и женщин.
     В это время рядом с ним остановилась небольшая светлая машина. Пожилая дама расплатилась с водителем и, открыв дверцу, спустила на асфальт опухшие ноги. Потом оперлась левой рукой на дверцу. Владимир наклонился к женщине и помог ей выбраться из автомобиля.
     – Спасибо, спасибо! – Шептала дама, а сама все крепче и крепче прижимала к себе сумочку.
     Фризе сделал знак водителю подождать. Он помог даме подняться на тротуар и вернулся к машине. И не видел, как женщина, глядя вслед, перекрестила его.
     Назвав водителю свой адрес, Владимир поудобнее уселся на сиденье и подумал: «Какой я молодец! Чего ради слоняться по двору и ждать, пока Криж закончит обсуждать с генералом вопросы о том, насколько измельчали нынче милицейские сыскари по сравнению с теми, что служили в их время!»
     В салоне автомобиля стоял густой аромат недорогих духов, мускуса, пота. Наверное, это был запах пожилой дамы, только что покинувшей машину.
     «Феромоны. – Вспомнил сыщик словечко, обозначающее летучие вещества, запахи, усиливающие половое влечение. С той самой секунды, когда вдохнул тонкий аромат парфюма Лилит, он пытался вспомнить это слово, недавно вычитанное в книге. И вот теперь оно всплыло в памяти.
     Пятнадцати минут, что они добирались до дому, Владимиру хватило на принятие решения: он не поедет к Дорогомиловскому рынку за своей машиной! По крайней мере до вечера. За стоянку заплачено. Охранники присмотрят. Ну не угонит же этот Андрей его любимую бээмвэшку? Как-никак приятель Крижа. А после того, как сыщик убедился, что водитель синего «Москвича» – мирный семьянин, он перестал верить в разговоры о бомбе. Молодому человеку просто хотелось выглядеть крутым.
     – Какой сегодня день? – Спросил Фризе у водителя.
     – Пятница.
     Только сейчас Владимир обратил на него внимание. Это был мужчина лет пятидесяти, хорошо подстриженный, в красивой, малина со сливками, безрукавке.
     «Всем приходится прирабатывать, – подумал Владимир. – Этот мужик небось преподает в каком-то институте. И не берет взяток».
     Словно пытаясь подтвердить свой статус интеллигента, водитель многозначительно произнес:
     – В конце концов, каждая пятница, хоронит свой четверг.
     Фризе промолчал. Не так давно он с трудом осилил «Улисса» и хорошо помнил, в каком контексте произнес эту фразу один из героев романа. Но сейчас ему не хотелось отвлекаться от своих невеселых мыслей и вступать в интеллектуальные рассуждения.
     – Это Джойс. – Решил просветить пассажира водитель. – Глубокое замечание, не находите?
     – Может быть, и так. – Владимир усмехнулся. – Только мистер Блум подумал: «Каждая Пятница хоронит свой Четверг, если уж на то пошло».
     – Вы читали? – удивился знаток Джойса.
     Машина подъехала к дому. Владимир никогда не просил случайных водителей въезжать во двор. Он протянул водителю пятисотку.
     – А помельче у вас не найдется?
     – Премиальные за Улисса. – Сыщик вышел из машины. Только сейчас Владимир обратил внимание на автомобиль, в котором приехал. Это оказалась новенькая «Шкода-Октавия».
     «Хорошо бы нынешняя Пятница оплошала», – подумал он.
     
ВРЕМЯ – ЛУЧШИЙ РАЗВОДЯЩИЙ

     Дюймовочка порадовала Владимира. Она не спросила, что за секретные переговоры он вел с толстяком паном Станиславом, почему так задержался? Она поинтересовалась только, будет ли он сразу обедать или сначала примет душ?
     – Галина, какой еще душ? У нас ведь отключили горячую воду.
     – Я согрела большую кастрюлю воды и поставила в ванну тазик.
     – Так вода, наверное, давно остыла.
     – Владимир Петрович, вода горячая. Я подогрела, когда вы шли через двор к подъезду.
     Фризе понял: Дюймовочка знает, что он вернулся без машины.
     – Значит, согрела в тазике? Умница. И с обедом управилась?
     – Пока вы в душе поплещетесь, жаркое будет готово.
     – Разведчица Кэт. Молчишь как проклятая.
     – А зачем я буду вас расспрашивать? Захотите, сами расскажете.
     Но своего обещания Дюймовочка не выполнила. Обстоятельства помешали.
     Когда Владимир, всласть «поплескавшись» из тазика, вошел в столовую, Дюймовочка сидела на стуле перед телевизором и неотрывно смотрела в экран. Фризе поразила ее бледность и напряженная поза.
     «…уголовное дело возбуждено по факту гибели двух или более человек, – сообщила корреспондентка с миленьким, почти детским лицом. – Мы будем держать вас в курсе дальнейшего расследования. Оставайтесь с нами».
     – Владимир Петрович! Вы давно с этим Станиславом расстались?
     Фризе взглянул на циферблат больших бронзовых часов с надменной красавицей, нагло демонстрирующей прелести над бегом времени.
     – Час назад. Что случилось?
     – По версии экспертов – взорвали четыреста граммов тротила. Погиб Покрижичинский и еще какой-то отставной генерал.
     Владимир заледенел. На мгновение перед его мысленным взором возник двор, который он только что покинул, асфальтовая дорожка, залитая квасом и кровью, выбитые стекла.
     – Какие версии?
     – Пока только одна. Служебная деятельность.
     – Какая деятельность! – Прошептал Фризе. – Этому генералу сто лет в обед. И Криж давно в отставке.
     Телефонный звонок помог ему справиться с шоком.
     – Владимир Петрович? – Спросил мужской голос.
     Фризе хотел положить трубку, но голос показался ему знакомым.
     – Слушаю вас.
     – Владимир Петрович Фризе?
     – Да, да! Фризе!
     – Это профессор Кукушкин.
     – Лев Николаевич, – бесцветным голосом констатировал Владимир.
     – Да! Именно! Лев Николаевич! Заведующий хирургическим отделением, которое вы без разрешения покинули.
     – Лев Николаевич, я сейчас не могу с вами разговаривать…
     – Обязаны! Сбежали, никого не предупредив, а сейчас даже разговаривать по телефону отказываетесь? Так не пойдет. – Профессор шумно вздохнул и сказал неожиданно спокойно, даже ласково: – Владимир Петрович, дорогой, мы обязаны провести дополнительное обследование. Ваш случай уникальный. Или мистификация! Так быстро кости не срастаются. Особенно бедренные. Да, я знаю, рентгеновская аппаратура у нас не самая лучшая…
     – Допотопная у вас аппаратура.
     – Можно сказать и так. Допотопная. Мы отвезем вас в Институт травматологии.
     – Грискула уже отвезли, – мрачно вставил сыщик.
     – Чего отвезли?
     – Ладно, проехали.
     – Случай с вами с научной точки зрения необъясним. Вы обязаны пройти полное обследование. Раньше с вами такое не происходило? Кости так быстро не срастались?
     – Я их раньше не ломал.
     – К вам в больницу какие-нибудь экстрасенсы не приходили?
     Как ни мрачен был Фризе, он не смог сдержать улыбки. «Когда жареный петух клюнул, так и про экстрасенсов вспомнили!» Его вдруг осенила шальная мысль:
     – Хотите, я вам объясню, что со мной произошло?
     – Объясните. Объясните, дорогой Владимир Петрович. Но полного обследования вам не избежать.
     – Так вот, перед тем как попасть под машину, я побывал в параллельном мире. Механизм такого перехода мне неизвестен. Знаю только, что в транспортном коридоре использован мощный энергетический потенциал. Может быть, мое выздоровление – побочный эффект от его воздействия? – Фризе говорил и сам удивлялся, откуда набрался этих ученых словечек. И еще его так и распирало от желания поведать многоуважаемому Льву Николаевичу о том, как больное бедро ему лечила Лилит. Но сдерживало присутствие Дюймовочки. Женщины не верят никаким фантастическим событиям, когда в них вовлечены другие женщины.
     Кукушкин несколько секунд молчал. Наконец сказал ненатуральным, сюсюкающим тоном:
     – Понятно, понятно, Владимир Петрович. Я не знал об этом путешествии. Это меняет дело. Мы с товарищами обсудим ваше сообщение на кафедре.
     Не забыв попрощаться, профессор положил трубку.
     – Ну, Владимир Петрович! Вот уж насмешили! Теперь этот профессор пришлет к вам психиатров.
     – Пускай присылает. Мы с тобой такой лапши им на уши навешаем! На две докторские диссертации хватит. Правда, малышка?
     – Да ну их! С ними связываться – себе дороже. Еще на службу сообщат.
     Упоминание о службе вернуло Владимира к трагедии на Дорогомиловке, и улыбка сошла с его лица.
     – Вы чего-то знаете, Владимир Петрович? – спросила Галина. В голосе подруги он чувствовал нешуточную тревогу.
     Фризе мог бы рассказать ей, как они сидели в скверике, разговаривали, а генерал за это время успел смотаться за квасом. И как он ни с того ни с сего решил посекретничать с Покрижичинским. А в руке у Крижа был кейс, оставленный его молодым другом Андреем, мелким врунишкой. Или расчетливым террористом? Но ничего этого Владимир рассказывать Дюймовочке не стал. Не был готов к полной откровенности.
     Перед его мысленным взором маячил новенький «дипломат» Андрея. Вот он открывает его, показывает на большую черную коробку, на глазок, который должен загореться красным светом, если поблизости включена прослушка. Прослушивающее устройство, по словам Андрея, работает в «Москвиче». Но горит-то на контрольном блоке зеленый огонек! А он, Фризе, постеснялся ткнуть молодого пижона носом в его гребаное устройство! И Криж, опытнейший сыщик, не обратил внимания на явное несоответствие!
     – Владимир Петрович! – настаивала Дюймовочка. – Поделитесь секретами.
     В этот момент в кабинете зажужжал мобильный телефон. Галина взглянула на Фризе. Увидела его безучастное лицо, вздохнула и отправилась в кабинет, плотно прикрыв за собой дверь. Но Фризе все равно слышал весь разговор.
     – Здравствуй, Женя! – Сказала Дюймовочка. Значит, звонил Рамодин. Со всеми его друзьями Галина была на «ты» и звала их по имени. Только Фризе был для девушки Владимиром Петровичем.
     – Дома он, дома. Я ему рассказала, что по телику передали. Как, как?! В ступор впал! – Она перешла на шепот, но Фризе все равно отчетливо слышал каждое слово: «Вот дикция у девчонки. Ей бы в школе преподавать. И надо же такое придумать: «В ступор впал».
     – Да? Да? – удивлялась Дюймовочка какому-то сообщению Рамодина. – Правда? Придешь прямо сейчас? Ну, не знаю. Лучше завтра утром.
     «Стоит только проявить мимолетную слабость, – думал Фризе, – как женщина тут же забирает себе пульт управления. Сначала начинает проявлять о тебе усиленную заботу, потом распоряжается от твоего имени. Даже завзятые скромницы не упустят своего шанса. Не сократить ли мне сроки постоя малышки?»
     Дюймовочка положила трубку и вернулась в комнату. Постояла секунду молча, подошла к Владимиру и, обняв его за шею, прошептала прямо в ухо:
     – Я сказала Евгению, чтобы приехал завтра. Не возражаете?
     – Галина! В ухе щекотно! Что за дела? И что это за ступор такой ты выдумала?! Если пожалеть меня решила, мечи на стол калачи! Где свинина? Где жареная картошка? Дадут наконец мне выпить в этом доме?
     Дюймовочка ушла на кухню приготовить еду, а Фризе достал из джинсов полученный от Станислава конверт. Отстриг ножницами узкую полоску плотной бумаги. На четвертушке листа было напечатано:
     «Интересующую Вас информацию, можете получить завтра, если придете в 12 часов по адресу: Берсеневская набережная, дом…. Управление руководящих кадров, к. 76. Пропуск будет лежать в 9-м окне бюро пропусков».
     И никакой подписи.
     Владимир разорвал письмо и конверт на мелкие кусочки. И не поленился спустить эти кусочки в унитаз.
     По взаимному молчаливому согласию больше в этот вечер происшествия на Дорогомиловке они не касались.
     Галину беспокоило, почему Владимир Петрович вернулся домой без машины? Без своей любимой белой «красотки», которую он очень любил. Но спросить она стеснялась. Особенно после всех перипетий, которые ему пришлось сегодня пережить. После двух лет знакомства, она все еще чувствовала себя рядом с ним несмышленой сельской девчонкой. А ведь уже несколько лет проработала следователем прокуратуры, сослуживцы ее любили, прокурор считал «перспективным кадром». Ей очень хотелось завоевать «своего Владимира Петровича» всерьез и навсегда. Но Галина знала, что демонстрировать свои чувства, навязываться, значит, лишить себя всякой надежды.
     История с автомобилем разрешилась сама собой.
     Раздался телефонный звонок. Владимир с некоторой опаской поднял трубку. Серьезный баритон поинтересовался:
     – Это квартира Фризе?
     – Да. Я вас слушаю.
     – Владимир Петрович?
     – Чего нужно? – Грубо спросил сыщик. Ему надоело убеждать абонентов, что он именно тот человек, который им необходим. Да и выпил Владимир уже не одну порцию виски.
     – Очень хорошо! Вашу машину, БМВ белого цвета, госномер…
     – В 003 СЕ 77, – продолжил сыщик. – Что с ней случилось?
     – Мы отправили ее на штрафную стоянку. Стоит у рынка без присмотра уже много часов. А у нас тут ЧП. Очередной теракт.
     – Прекрасно!
     – Что ж тут прекрасного? – Рассердился баритон. Наверное, он ожидал энергичных протестов, уговоров повременить с отправкой. А это всегда сулило солидное поступление наличности, минуя финансовые учреждения.
     – Прекрасно, когда есть, кому позаботиться о твоем автомобиле.
     – Это Фризе? – Баритон опять поставил ту же пластинку. Только теперь голос звучал встревожено.
     – Да, Фризе, Фризе! Сколько раз повторять! А вы кто такой?
     – Младший лейтенант Чапчахов. Шестой отдел ГАИ.
     – Прекрасно! Завтра я приеду за моей «красоткой» на штрафную стоянку.
     После звонка гаишника Владимир отключил оба телефона.
     
ЗАГАДКА МИРОЗДАНИЯ

     В квартире было тихо и темно. «Наверное, Галина уже легла спать, – подумал Фризе. – Могла бы и подождать». Он снял штиблеты, чтобы не разбудить приятельницу, и прошел в спальню. Слабый отсвет ущербной луны лежал на расстеленной кровати. Но Дюймовочки там не было.
     «Неужели уехала в свою общагу? – Владимира охватило разочарование. Еще пару часов назад, он подумывал, не сократить ли срок ее постоя, а теперь расстроился. – Такой распроклятый день, а она бросила меня одного!»
     Не зажигая света, Фризе отправился на кухню. Здесь не осталось никаких свидетельств их недавнего пиршества. Посуда была перемыта и убрана в шкаф, посередине стола красовался в его любимой лазуритовой вазе тугой букет ромашек, который Галина купила на рынке.
     «Ну-ну, – пробормотал сыщик и, погасив на кухне свет, направился в кабинет. Ложиться одному в огромную постель ему не хотелось. Он решил устроиться на диване. Но диван оказался занят.
     Подложив под голову большого плюшевого медведя, на нем спала Дюймовочка. Не раздевшись, не накрывшись накинутым на спинку дивана пледом, обхватив плечи руками, она спала сладким сном. Галина занимала так мало места, выглядела такой беззащитной и трогательной, что Фризе почувствовал, как к горлу подступил комок.
     Он сел в глубокое кресло напротив дивана и внимательно разглядывал лицо подруги. Давно ли они познакомились? Владимир не воспринял ее всерьез, когда Дюймовочка предстала перед ним на пороге квартиры в роли следователя прокуратуры. А она отказалась поверить в его версию смерти бандита, пытавшегося поджечь квартиру Фризе. И правильно отказалась, надо отдать ей должное. А потом пришла к нему тихой овечкой со своими дурацкими луковыми пирожками!
     «Откуда же она взяла этого плюшевого мишку? – подивился сыщик. – Привезла с собой?»
     И тут же вспомнил: мишка из его далекого детства. Мамин подарок. Фризе дорожил этой игрушкой, памятью о матери и не хотел расставаться с ним, несмотря на потрепанный вид косолапого. Но и держать на видном месте стеснялся. Медведь был «прописан» в закрытом нижнем ящике книжного шкафа. До Дюймовочки лишь одна из приятельниц Владимира, баскетболистка Берта, увидев мишку, нянькалась с ним, как с маленьким ребенком. И вот теперь, Дюймовочка…
     Наверное, свет настольной лампы потревожил Галину. С легким вздохом, она повернулась лицом к кожаной спинке дивана, зябко поежилась.
     «Как мало она занимает места. – Подумал Фризе. – Настоящая Дюймовочка из сказки. И такая реальная. Реальней не бывает».
     Мысли его, сделав причудливый разворот, обратились к Лилит, к злобному догматику Туле, к кошмарному заточению в темной звуконепроницаемой камере… Что бы ни происходило с Фризе в последнее время, он всегда возвращался к тем дням, которые провел… Где?
     Владимиру казалось, что его жизнь теперь расколота надвое. На две неравные части. Опасная и в то же время беззаботная, наполненная яркими событиями, интересными встречами, без мучительных раздумий о прошлом и будущем, жизнь до... До чего? Он не знал. Не было у него ответа на вопрос, что же в конце концов с ним произошло. Понимал только, что с этим придется прожить всю оставшуюся жизнь.
     Фризе протянул руку к выключателю, погасил настольную лампу. Спать ему уже не хотелось. Он вытянул ноги, поудобнее устроился в кресле и прикрыл глаза. Перед его внутренним взором возникла университетская аудитория и он, студент Фризе, с мелком в руке перед большой доской.
     – Не тяните волынку, любезный, – говорит профессор Вяземский. Он стоит по другую сторону доски, высокий, импозантный, с массивной трубкой в руке. Трубка слегка дымиться и Фризе вдыхает медовый аромат хорошего табака. Этот аромат мешает ему сосредоточиться на аргументах «за» и «против» существования параллельного мира.
     – Пишите, пишите! – настаивает профессор. Он поправляет ладонью свою пышную шевелюру и бросает кокетливый взгляд на аудиторию. – Ну-ну! Выкладывайте аргументы! – «Про» и «контра». Слева «про», справа «контра».
     «Чего это мне Вяземский примерещился? – подумал сыщик, освобождаясь от незаметно подкравшейся дремы. – Ведь он читал у нас латынь, а не логику».
     Он не стал углубляться в историю, а, снова прикрыв глаза, попытался представить, какие аргументы он бы выложил перед Борисом Аркадьевичем и сокурсниками.
     Как и потребовал препод, он бы вывел мелом на доске: «про». Слева. «контра». Справа.
     Аргументов за то, что он побывал в параллельном мире, набралось много. Даже очень много.
     Тексты из Книги Бытия.
     Феноменальные способности у Лилит. И у Августина тоже.
     Внезапное исчезновение всех металлических предметов в его импровизированной тюрьме. «Чертова коррозия погубила нас!» – сказал тогда Седиков.
     Катастрофа дирижабля, на котором находился Туле. Сыщик видел это на огромном экране во время сеанса связи.
     Его возвращение. На Маросейке, когда Фризе бросился к Апельсиновой, он, скорее всего, потерял сознание, ударившись о поребрик тротуара. Но, когда на обратном пути он, следуя инструкциям Августина, добрался до шлюза и шагнул в клубящееся облако дверного проема, то сознание не терял. Он контролировал каждое свое движение. Фризе и сейчас мог бы воспроизвести все свои действия.
     Он посчитал легковесными все эти тонизирующие души, напитки, невесомые, парящие в воздухе покрывала. Но вот необъяснимое выздоровление сломанного бедра, поставившее в тупик хирургов, Фризе считал самым серьезным аргументом «про».
     Владимир услышал, как заворочалась на диване Дюймовочка. «Наверное, совсем замерзла, – подумал он и, поднявшись с кресла, бесшумно прокрался к дивану. Снял со спинки плед. А когда стал накрывать им Галину, почувствовал, как вокруг шеи сомкнулись ее руки. И, прежде чем лечь рядом, услышал хрипловатый шепот:
     – Володичка!
     «Ну вот! – расплывшись в улыбке, подумал Фризе. – Какие уж теперь «контра», Борис Аркадьевич? Не до них».
     
ВЫБОР АВГУСТА СЕДИКОВА

     В Москве резко, за одну ночь, изменилась погода. Жара, которую синоптики почтительно, с придыханием, именовали «аномальной», перекочевала в иные пределы. Проснувшись, Фризе долго вспоминал, когда же они с Дюймовочкой перебрались с дивана на широкую кровать в спальне. Но так и не вспомнил.
     Он лежал, не открывая глаз, и слушал, как барабанит в окно дождь. Одна створка была приоткрыта, и Владимир знал, что вода с подоконника уже стекает на пол. Но вставать и закрывать окно ему было лень. Ему даже не хотелось открывать глаза. Он и без того прекрасно знал, что увидит: низкие, рваные тучи, бегущие над крышей соседнего дома, косые нити дождя и нахохлившихся неопрятных голубей на подоконнике.
     «Уж лучше бы не кончалась жара, – подумал Фризе. – А дождей мы получим сполна и осенью». Он не любил осень, потому что за осенью следовала зима. Зиму Владимир ненавидел.
     Он наконец-то открыл глаза. В спальне стоял полумрак. На прекрасном лике Святого Себастиана и на суровом лице деда, тоже Владимира Фризе, лежали тени. А ведь было уже десять часов! Сыщик знал об этом, даже не взглянув на часы. Он всегда просыпался в десять.
     Дюймовочка ушла в свою любимую прокуратуру двумя часами раньше. А сейчас, именно сейчас, ее так недоставало Владимиру! Вместе, они смогли бы легко преодолеть сумрачное состояние души.
     Но, может быть, он ошибался? По крайней мере на счет Дюймовочки? Она-то смотрит на все проще. И, вряд ли испытывает душевное неудобство из за того, что изнуряющая жара сменилась проливным дождем. Если только не забыла взять с собой зонтик. До погоды ли, когда на тебе висит десяток нераскрытых уголовных дел?
     Фризе вспомнил, что у него на сегодня тоже есть неотложное дело. Визит в Энергетический концерн.
     Еще он подумал о том, что вчера так и не завершил свой не то во сне, не то в полудреме отчет перед профессором Вяземским. Теперь, на свежую голову, его доводы «за», показались неубедительными. Каждый из них можно было разбить в пух и прах.
     Взять, хотя бы Библию. Он же знает о существовании в ней великого множества неясностей, повторов, противоречий?
     Разве не встречался он с гипнотизерами, экстрасенсами, ловкими жуликами? В плену, – Фризе подумал, что это слово лучше всего определяет его недолгое отсутствие – с ним не произошло ничего такого, что нельзя было бы подстроить. А этот дешевый трюк с бульваром, заполненным движущимися экипажами? Стоило ему вспылить и метнуть обломок стула в мнимое окно, как все встало на свои места!
     Но вот, как объяснить чудесное заживление бедра? Да и вся эта чреда покушений… У Владимира не было четкой версии. Избавиться от него, как от свидетеля, могли желать как гипотетические сектанты, так и не менее фантастические обитатели параллельного мира. А, что? Может быть, не все из них одобрили великодушие Августина Седикова? Предупредил же Кунктатор, что есть в их мире у Фризе недоброжелатели!
     А как показали недавние события, даже владелец Кофейного клуба Август Седиков нанимал убийц, чтобы с ним покончить.
     «А, пошли они все к едрене фене! – рассердился Фризе. – Буду я на всех, на них оглядываться! Не дождутся».
     Уладить метеорологические проблемы «с помощью зонта» москвичам в этот день не удалось. Утренний ливень сменился африканской жарой. Спирт и ртуть в термометрах доползли до отметки тридцать пять. Автомобилисты забросили зонты на задние сидения своих машин, а для рядовых пешеходов зонтики превратились в обузу. И таскать неудобно и выбросить жалко.
     Синоптики объясняли внезапный тепловой удар прорывом непредусмотренного раскаленного воздуха из Азии. О том, что не предусмотрели этот прорыв они сами, ветродуи, ученые умалчивали. Получалось, что виновником как всегда оказался рыжий.
     В этот день в Москве, на одной из крупнейших подстанций взорвались несколько трансформаторов. Несколько крупных районов остались без электричества. Остановились поезда метро, трамваи и троллейбусы. Потекли холодильники на пищевых комбинатах. Но самыми трагичными были последствия аварии в жилых домах. Застряли тысячи лифтов. В душных, узких кабинах люди теряли сознание. У больных сердечными заболеваниями обострялись недуги, а врачи могли помочь лишь советом. Те, что пытались выбраться из лифтов своими силами, зачастую оказывались на дне шахты.
     Топ-менеджерам энергетической компании жара пришлась как нельзя кстати. На нее и списали взрывы на электроподстанции.
     Ни в печать, ни в электронные средства массовой информации не просочились сведения еще об одной катастрофе – взрыве на гигантской подстанции в горах Восточной Сибири. Этот-то взрыв и привел к аварии в Москве и веерным отключениям электричества в других областях России.
     Считалось, что эта сибирская подстанция – наглядный памятник замороженным миллиардам. Мощные линии электропередач вели к станции с нескольких направлений, и на этом все заканчивалось. На сотни километров вокруг подстанции не было ни одного промышленного предприятия, ни одного горного карьера. Не было ни одной захудалой деревеньки, которую нужно бы было электрифицировать согласно плану ГОЭРЛО!
     По мнению специалистов, взрыв мог произойти по той причине, что подстанция не выдержала поданных на нее объемов электроэнергии. Но, кому и зачем понадобилось подавать на нее эти объемы? Подстанции не требовалось и одного ватта.
     Август Николаевич Седиков, владелец Кофейного клуба, в этот день проснулся по будильнику, ни свет, ни заря. Чего, кстати, уже несколько лет не делал. Он, как и сыщик Фризе, любил утром понежиться в постели. По иронии судьбы, из-за этого сыщика Седикову и пришлось заводить будильник. Он собирался сегодня поставить точку в своих отношениях с Фризе.
     Мысль о том, что Фризе существует на белом свете, пьет по утрам кофе, ездит по Москве на своей бээмвэшке и владеет его, Августа Седикова секретом, выводила предпринимателя из себя, нагоняла на него тоску и меланхолию.
     Особенно остро он почувствовал тоску сегодня. На улице хлестал ливень, было темно, как в осеннее ненастье. А ему, по соображениям конспирации, предстояла поездка на общественном транспорте. Август Николаевич даже не знал, на каком троллейбусе можно доехать до района, в котором обитал Фризе! Но такие трудности не могли его остановить. А уж прикрепить бомбу к белому автомобилю сыщика, Седиков не считал за труд.
     После того, как сорвалось мероприятие с двумя случайно подвернувшимися бомжами, Август Николаевич решил действовать самостоятельно. Купил на рынке в Твери пластид и по дешевке – ворованный мобильник. Что бы не произошло осечки, Седиков перекодировал его Sim-карту. Воспользовавшись указаниями одного из сайтов Интернета, собрал бомбу. Держаться под днищем автомобиля она должна была на сильном магните.
     Дело оставалось за малым: прикрепить бомбу, а когда Фризе сядет в машину, набрать номер мобильника.
     Наблюдая, как струи дождя хлещут по стеклам, Седиков решил, что ненастье ему на руку: меньше шансов оказаться замеченным соседями. Но, когда он, накинув легкий плащ и вооружившись зонтом, вышел из подъезда, дождя как ни бывало. На улице парило, асфальт высох мгновенно.
     «Не возвращаться же мне домой? – подумал Август Николаевич. – Погода может снова испортиться».
     Но погода не испортилась. И пока он шел к троллейбусной остановке на Садовом кольце, солнце распалилось не на шутку. Народ на остановке недоумевал, почему остановились троллейбусы. Многие доставали мобильники и пытались дозвониться на работу – предупредить, что опаздывают. Но мобильники тоже молчали. Два крупнейших оператора связи отключились из-за аварии все на тех же городских подстанциях.
     Седиков решил воспользоваться такси или частником и вышел на проезжую часть улицы с поднятой рукой. Но люди с поднятыми руками уже стояли вдоль всего Садового кольца. Все спешили.
     «Ну и черт с ним! – Выругался владелец Кофейного клуба. – Пойду пока пешком. Никуда, стервец, от меня не уйдет!»
     И он не спеша двинулся в сторону площади Восстания.
     В это время компания «Мобильные телефоны» справилась с чрезвычайной ситуацией. Были подключены резервные мощности. А всем абонентам послали эсэмэски с извинением за временные перебои в работе.
     Август Николаевич услышал, как одновременно зазвонили на разные голоса сразу несколько мобильников у оставшихся на троллейбусной остановке граждан, но испугаться не успел. Взрыв разрешил все его проблемы.
     Фризе не раз приходилось бывать в офисах крупных банков и промышленных корпораций. Роскошь, с которой нувориши отделывали места своего обитания, была знакома сыщику не понаслышке. Но то, что Владимир увидел в современном здании на берегу Москвы-реки, рассмешило его. Роскошь, богатство переполняли интерьер офиса, как вода заполняет ванну, в которой забыли выключить краны. Сыщик не мог отделаться от мысли о том, что дизайнеры, занимавшиеся интерьером здания, просто посмеялись над владельцами. Выставили их чванливыми глупцами, лишенными вкуса.
     Но, судя по лицам обитателей офиса, им было невдомек, что они стали объектом насмешки.
     Владимир поднялся на четвертый этаж на бесшумном лифте, отделанном красным деревом, прошел сотню шагов по коридору с зеркальным потолком и остановился перед дверью, на которой имелся номер 76. Сыщик придал лицу выражение вежливого любопытства и открыл дверь. Большая комната, в которую он вошел, оказалась всего лишь приемной. За столом, на котором стоял компьютер и с десяток телефонов, как и положено приемной серьезного учреждения, сидела секретарша. Первое, что бросилось в глаза Владимиру – цвет ее волос. Цвет закатного солнца. Мгновение спустя, он разглядел ее лицо, приветливую улыбку.
     Это была та самая Лилит.
     2004 – 2006 гг.


Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler TOP 100 Яndex