Тайна профессора Варшавского
     Старый человек лежал на подушках из лебяжьего пуха. Его глаза устали смотреть на этот бестолковый мир, где все алчно и запутанно. Правая рука под капельницей слегка подрагивала, а тусклый взгляд покоился на горящих поленьях в камине. Семидесятипятилетний профессор археологии Михэл Варшавский умирал в одном из своих загородных новосибирских особняков. После себя он оставлял неплохое наследство двоим детям и трем внукам. Оно состояло не только в нескольких книгах по археологии, но и в двух шикарных особняках и трех благоустроенных квартирах в Питере и Новосибирске. В гаражах стояли зеленый «линкольн» и пара серебристых «мерсов». На счетах Михэла Варшавского и его детей лежали кругленькие суммы в банках Кельна и Лондона.
     Но оставалось главное, что профессору, долгие годы искавшему клады ушедших цивилизаций, удалось обнаружить на закате своей жизни. В этот раз ему не хотелось делиться с государством, да и, собственно, он не был уверен на все сто, что не ошибся. «Нет, здесь не может быть ошибки, она исключена, - в который раз мысленно успокаивал самого себя Варшавский. - Ах, если бы мне удалось это узнать хотя бы лет пять тому назад, когда еще были силы». Но годы не вернуть вспять, и теперь профессор сравнивал свое сегодняшнее состояние с одним из догорающих поленьев в камине. Вот так и человек сгорает, - с печалью в сердце думал профессор.
     Но Варшавский понимал, что не может, не имеет права умереть, пока не увидит своего первого внука Арсения, которого он любил, лично занимался его обучением и воспитанием, не полагаясь на советы покойной жены Анны.
     Михэл Варшавский ждал Арсения, чтобы посвятить его в свою тайну. В тайну, которая может сделать Варшавских очень богатыми. Ведь не на профессорскую же зарплату старик приобрел квартиры и особняки, купил дорогие лимузины и скопил в западных банках около двух миллионов долларов. Потомок польских эмигрантов в Канаду понимал, что в России нельзя заработать, занимаясь одной наукой. И, пытаясь заработать иначе, Михэл Сигизмундович постоянно играл на грани фола. Громкое имя профессора, его связи в российском правительстве и деловые отношения со многими знаменитостями из западного ученого мира не позволяли прокуратуре начать «дело Варшавского». При хорошем адвокате сомнительные коммерческие сделки профессора с лесом и недвижимостью можно было трактовать по-разному. На вопрос: «Где взял?» – всегда есть ответ: «Купил». Сделать нужные документы - дело плевое. А какую шумиху подняли бы газеты и телевидение на Западе, окажись светило археологии Варшавский, например, в одном из красноярских лагерей. Они бы писали, что в России нельзя делать бизнес, что там зажимается демократия, ведь вон кого посадили - заслуженного человека, профессора. Но теперь не о том, как продать несколько вагонов отборного леса, думал Михэл Сигизмундович. Дело было покруче и гораздо интереснее как с точки зрения археологии, так и возможности заполучить большие деньги.
     После капельницы и горячего укола в вену профессор чувствовал себя намного лучше и теперь прислушивался к тому, что слетало с пухлых силиконовых губ комментатора Первого телеканала.
     * * *
     На пороге светился белозубой улыбкой Арсений. На нем отлично сидел новый английский костюм, наверное, по качеству не хуже костюма если не Тони Блэра, то местного губернатора уж точно. На ногах - модные остроносые туфли. В хорошем салоне красоты молодому человеку старательно уложили его цвета зрелой пшеницы волосы. Стройный, подтянутый Арсений Варшавский мог слыть и за сына нефтяного магната, и за генерального директора какой-нибудь солидной фирмы или коммерческого банка. Но в настоящее время внук знаменитого профессора числился в младших научных сотрудниках одного НИИ, занимающегося кучей всяких проблем, которые нам неинтересны. Они были неинтересны и самому Арсению, он выполнял разного рода поручения своего деда.
     - Как в Праге погода? - поинтересовался Михэл Сигизмундович.
     - Дожди, сыро, - сморщился внук. Для себя он не без удивления отметил: странно, дед болен, одной ногой, можно сказать, в могиле, а интересуется погодой в Чехии. Но Арсений тут же устыдился своей мысли, он любил деда, который всегда его баловал, многому научил. Арсений подошел к больному и взял его дрожащую с красными прожилками руку:
     - Как вы, дедушка?
     - Ты заставил старика ждать лишние сутки, а я тороплюсь, - тяжело вздохнул профессор.
     - Куда вы спешите? Что-то случилось?
     - Я ухожу, внук, - прошептал старый человек, и в его угасающих глазах появилась грусть.
     Арсений положил ладонь на лоб больного:
     - Не говорите так, дедушка.
     - Я тебя позвал, потому что знаю - ты это сделаешь, - с трудом выговорил археолог. - Ты единственный из Варшавских, кто это может сделать.
     - Что-нибудь срочное? - В глазах молодого человека появился блеск. В последние два-три года дед периодически поручал ему разные задания, касающиеся не археологии, а коммерческих дел по улучшению благосостояния Варшавских. Но всякий раз, отправляя любимого внучка в очередную командировку, профессор не жалел ему денег на различные расходы. А потом еще была плата за работу, своего рода премиальные. Поэтому и теперь Арсений подумал, что его ждет такая же поездка, где он сможет жить в многозвездочном отеле, прожигать деньги в ресторанах и казино и весело проводить время с пухлозадыми, грудастыми блондинками.
     - В этот раз я позвал тебя, чтобы поручить необычное дело. - В охрипшем голосе деда внук все же уловил суровые нотки. - Оно потребует от тебя немало сил, сообразительности и терпения. А еще эта работа сопряжена с риском, но если ты сумеешь хорошо подготовиться, то все опасности превратятся в пустую формальность, которую выполнят верные нам люди. А у нас, ты знаешь, есть такие люди. Ты, Арсений, можешь стать богатым, очень богатым.
     - Я весь внимание, дедушка. - Лицо младшего Варшавского даже вытянулось от напряжения.
     - Я болен и скоро уйду в мир иной, - не торопился посвятить в свою тайну археолог. - Если б я узнал то, о чем собираюсь тебе рассказать, лет пять-семь тому назад, когда еще мог путешествовать, то я бы это сделал сам. Но я это узнал недавно, когда вернулся из Китая, где проходил лечение.
     - Я поеду в Китай? - наклонился к старику Арсений.
     - В горы Бурятии.
     Внук распрямился и лишь пожал плечами в недоумении. Он вспомнил, что по приезде из Китая дед сумел за хорошие деньги договориться с начальником какого-то Забайкальского управления МЧС или МВД о выделении на сутки в его распоряжение вертолета. Дед летал над горами Бурятии, фотографировал их, снимал на видеокамеру. Тогда впервые за несколько последних лет Михэл Сигизмундович не взял с собой в поездку свою ассистентку - тридцатилетнюю Фаину Малявину, как и сам он, помешанную на археологии. А чтобы Фанечка, как ее ласково называл профессор, не обиделась и ничего не заподозрила, он отправил ее в отпуск - через друзей по смешной цене достал ей и ее десятилетнему сыну путевки на море. По приезде домой ученый никому даже из родственников не стал рассказывать о своей поездке в Бурятию.
     - То, что я сейчас тебе скажу, Арсений, знаю только я один. - Слова профессора прозвучали, как эхо в подземелье. - Ни одно живое существо не могло и не может об этом догадаться. И это должно остаться в тайне.
     Внук молча смотрел в слезящиеся глаза деда. Теперь на лице Арсения было больше любопытства, чем недоумения. Молодой человек понимал: несмотря на то, что старик болен, он не выжил из ума и собирается поведать нечто важное.
     - Во время моей последней поездки в Китай в одной из научных библиотек Пекина я обнаружил старые рукописи, касающиеся завоевания монголами северного Китая, - наконец-то начал открывать свои карты именитый археолог. - Конечно, если бы не мой друг профессор Янь Чжоу, то я бы ничего не узнал из того, о чем собираюсь тебе рассказать. Но я не удивляюсь, почему даже мудрый Янь Чжоу не смог догадаться. Он никогда не был в горах Бурятии. Рукописи оказались хитро зашифрованными, а найти ключ к их разгадке мог только человек, знающий эти горы. А я в них, Арсений, провел четыре года.
     - Дедушка, что-то я не врубаюсь, - сморщился Арсений. - Завоевание монголами Китая - это понятно. Но при чем здесь Бурятия?
     - Сеня, - старик насупил белые брови, - сколько раз я просил тебя не изъясняться хулиганским сленгом, так как он режет мне слух? Он оскорбляет мои эстетические чувства. В толковом словаре Даля достаточно слов, с помощью которых ты можешь выразить свои мысли.
     - Извините, - опустил голову внук. - Виноват, дедушка.
     - И тем не менее, - оживился Михэл Сигизмундович, - мне нравится, что ты начинаешь проявлять интерес к теме нашей беседы.
     - А как иначе? - выразил озабоченность Варшавский-младший.
     - В «Золотой тетради», летописи всех монгольских ханов, и «Сокровенном сказании монголов» сказано, что предки Темучина переплыли «внутреннее море» Тингис, в понимании современных исследователей озеро Байкал, - начал свой урок дед Михэл. - Мать Чингисхана Оэлун-учжин из Олхонутского племени родилась в стране Баргуджин-Токум. Сегодня это Баргузинская долина. Поэтому, разумеется, баргуты не воевали против монголов, более того, они поставляли в войско Чингисхана отборных, наиболее преданных воинов. А значит, эти воины принимали самое активное участие в походах монголов по завоеванию ими многих стран от Тихого океана до Западной Европы. Немало баргутов прошли с огнем и мечом и по Китаю. Но Чингисхан завоевал только его северные территории. Первая китайская кампания началась в 1211 году. Несмотря на то, что в 1214 году император Цзинь подписал с Чингисханом мирный договор и выдал за него свою дочь, это не остудило воинственный пыл Великого Хана. В 1215 году Яньцзин, сегодняшний Пекин, был осажден монголами и пал. Ну а окончательное завоевание Китая довершил Кублаи-Хан, внук Чингисхана… Итак, Сеня, ты уяснил главное, что по материнской линии Темучина баргуты являлись ему родственным племенем?
     - Конечно, дедушка, - сделал умное лицо Арсений.
     - Тогда, дружок, позволь мне продолжить, - напряг лоб профессор. - До сих пор среди коренных жителей Баргуджинской долины ходят легенды о могилах знатных монгольских нойонов, которые старались брать себе жен из земель Баргуджин-Токум. Даже простые люди в Бурятии, не говоря уже об ученых, знают, что Чингисхан в перерывах между военными походами не раз ездил поклоняться могилам своих предков и приносил жертвоприношения горным вершинам Забайкалья. Оттого некоторые ученые склонны утверждать, что могилу великого завоевателя следует искать и в Баргузинской долине, так как перед смертью Великий Хан завещал своим сыновьям похоронить его на земле предков. Подобные заявления спорны, поскольку существуют и другие, не менее убедительные версии о местонахождении могилы Чингисхана. И ты о них, Арсений, думаю, слышал.
     - Да, дедушка. Могилу Чингисхана искали в Монголии, Китае, Казахстане, в Читинской области. Ну как искали? Что можно найти, если сразу же после похорон могилу крепко утоптали, сравняли с землей и по ней прогнали табун в 1000 лошадей. 2000 человек, принимавших участие в ритуале похорон, изрубили саблями 800 конных воинов из личной охраны Чингисхана. Потом казнили и этих 800, а конные патрули, не знающие, где могила, еще долго шастали в той местности и убивали всех, кто попадался им на глаза. - Неожиданно Арсений умолк и смутился: - Да что это я вам, дедушка, рассказываю то, о чем вы можете говорить бесконечно.
     - Сень, - улыбнулся старик, - мне приятно слышать от тебя эти исторические детали, которые не всегда озвучивают даже преподаватели вузов перед аудиториями своих студентов. И мы с тобой, - профессор поднял вверх указательный палец, - вовсе не случайно прилежно полистали пыльные страницы матушки-истории. Я хотел, чтобы ты уловил логическую связь между тем, что я тебе сказал, и тем, что собираюсь сказать.
     - Я слушаю вас, дедушка.
     Старик выдержал долгую паузу, сухо кашлянул и приглушенно заговорил:
     - В 1215 году во время осады Яньцзина стрелой пронзили горло одному из предводителей отрядов бесчисленного войска Чингисхана. Его звали Тугай. Это был один из самых бесстрашных и сильных воинов. Стрелы врагов, попадавшие ему в грудь и спину, отскакивали или ломались, а острыми мечами и саблями нельзя было рассечь мускулы узкоглазого крепыша, потому что они были твердыми, как гранит. Во всяком случае так повествует китайская рукопись, которую, как тебе уже сказал, я обнаружил в одной из научных библиотек Пекина не без помощи моего замечательного друга профессора Янь Чжоу. Старая рукопись свидетельствует, что останки Тугая покоятся в одной из пещер в горе. В бесценном документе из Поднебесной также сказано, что Великий Хан приказал похоронить своего любимца в земле Баргузинского хребта, так как погибший был из страны Баргуджин-Токум - родины матери Чингисхана. Из несметного количества воинов была выбрана тысяча самых сильных. Им дали лучших лошадей. Эта конница сопровождала тело Тугая, чтобы выполнить приказ Великого Хана. Полагаю, оно было забальзамировано пленными китайскими врачевателями, так как путь тысячному отряду конников предстоял долгий. - Здесь профессор Варшавский сделал паузу. Несколько секунд он молча смотрел на внука, а потом, прищурившись, спросил:
     - Что это может говорить ученому миру, исследователям того периода в истории человечества?
     - Ну, умер не своей смертью, отвезли, похоронили, - пробурчал Арсений и бросил пустой взгляд в окно.
     - Я тебе сказал, что Великий Хан приказал похоронить Тугая в земле, - напомнил внуку археолог.
     - Вырыли яму, положили в нее тело и засыпали землей, - представил молодой человек. - Что еще?.. Может, могилу не отрывали, потому что пещера и так в земле.
     - Слово «земля» имеет другой смысл! - что есть сил крикнул в волнении профессор. Видно, дед Варшавский не раз об этом думал, но впервые он это произнес громко и вслух. - Я вдоль и поперек исходил Баргузинский хребет, у меня около тысячи фотографий, два десятка топографических карт местности, - продолжал в большом возбуждении Михэл Сигизмундович. - Ты знаешь, что я летал над хребтом и на вертолете. Семь гор северо-западной гряды символизируют семь планет нашей солнечной системы. Мой дорогой дружок, - назидательно продолжил археолог, - монголы, во всяком случае их военные предводители, были не таким диким народом, как тебе говорили на школьных уроках истории. Сам Чингисхан владел несколькими языками. А о строении нашей солнечной системы он мог узнать у множества покоренных им цивилизованных народов. Надеюсь, теперь-то ты понял, что одна из этих семи гор, символизирующих планеты, символизирует и нашу Землю. Вот тебе и разгадка приказа Великого Хана - похоронить своего любимца Тугая в земле. Китайская рукопись повествует о том, что храбрый Тугай был похоронен с великими воинскими почестями и что его дух остался охранять сокровища, награбленные монголами при осаде Яньцзина. - Глаза старого археолога вспыхнули, и он вновь надрывно крикнул: - Сень, даже трудно представить, что там может быть!!! Золота немерено… Драгоценных камней… Вот почему в то далекое время у китайских ученых был интерес к баргузинским горам, и они сделали такую рукопись… Не враг Тугай их интересовал, а свои богатства…
     - Дедушка, вы хотите сказать, что обнаружили эту гору? - встрепенулся внук и этим перебил светило науки.
     - Я это уже сказал.
     - По правде говоря, дедушка, я сильно сомневаюсь, что от этой могилы и сокровищ, о которых вы говорите и на которые, я так понял, вы надеетесь, что-то осталось, - прижмурился Арсений. - С тех пор прошло… 790 лет, и захоронение могли найти и разграбить. Вы гораздо больше, чем кто-либо, знаете о развороченных искателями кладов древних курганах на территории Сибири и Забайкалья. Кажется, все, что уже можно было выковырять из земли, сделали до нас.
     - Во-первых, Арсений, с твоими рассуждениями можно похоронить археологию, - скривился старик. - Впрочем, ты всегда меня огорчал равнодушием к этой великой науке, без которой человечество не знало бы своего прошлого… Сень, дружок, как, ты говорил, этот француз отзывался о музеях?
     - Ламартин, дедушка?
     - Ну да, он самый.
     - Французский поэт Альфонс де Ламартин назвал музеи кладбищами искусства.
     - Какой цинизм! Какой цинизм! - возмутился старик, а потом сморщил лоб, вспомнив, что не завершил излагать свои предыдущие мысли. И теперь, вновь кашлянув, продолжил:
     - Во-вторых, Арсений, ты не дал мне договорить. Ты, мальчик, перебил меня, что я тебе всегда запрещал делать. Но в этот раз прощаю, потому что вижу - мои слова взволновали тебя. А уж как я был взволнован, узнав эту великую тайну канувших в желтую Лету седых столетий, ты и представить не можешь. Мое сердце трепетало, как знамя храброго Суворова над бунтующими вьюгой Альпами. Мое сердце забилось, как барабанные палочки французских повстанцев, готовящихся к штурму орошенных кровью неприступных стен Бастилии.
     - Дедушка, вы перешли на патетику, - улыбнулся Арсений.
     - Ах, да-да. Вернемся непосредственно к предмету нашей беседы, а вычурную прозу, сестру поэзии, оставим мастерам пера… Когда спустя несколько лет после смерти Чингисхана небольшой отряд монголов из числа той тысячи всадников, сопровождавших тело Тугая, попытался проникнуть к останкам великого воина, чтобы забрать сокровища, небеса и твердь взбунтовались, и на всем Баргузинском хребте произошло сильнейшее землетрясение. Гора, символизирующая Землю, стала могилой для воров. Китайская рукопись повествует, что через десять лет к этой горе подошел новый отряд монголов, среди которых тоже были воины, знавшие, где покоятся кости Тугая. Но по возвращении обратно и этот отряд погиб, только уже от стрел какого-то лесного племени Сибири, которое не признавало власти монголов. Полагаю, это могло быть «племя собак». А те несколько конников, что спаслись, сказали всем живым, что из-за валунов, заваливших вход в пещеру после землетрясения, на могилу Тугая никто и никогда не попадет. Когда я поднимался на вертолете, то видел эту гору. Потом, Арсений, кое-где я прошел там и пешком. С моим-то здоровьем…
     - И что?
     - Дебри, места непроходимые. Внизу гора поросла лесом, и на ней никаких следов человека. Со стороны восходящего солнца огромные каменные глыбы. Ими могло завалить вход в пещеру во время того страшного землетрясения... Возможно, таких пещер там несколько. Не исключаю, что вход следует искать совсем в другом месте. Так, с северной стороны глубокий каньон с молодым редким лесом, сверху над ним отвесные гранитные скалы… Арсений, сходи туда, поставь эту гору вверх тормашками и выпотроши из нее все.
     - И как вы себе это представляете? - Младший сотрудник НИИ скептически смотрел на светило археологии.
     - Внук, ты мог бы это и не спрашивать. Завези туда несколько грузовиков мощной взрывчатки и потряси гору. Хорошенько потряси родимую… Потребуется осторожность, чтобы доставить взрывчатку. Там никаких подъездных путей. Ближайшая дорога в сорока километрах. Грузовики пойдут по ней, а дальше транспортировка груза на вьючных лошадях. Купи, Арсений, этих маленьких лошадок у бурятов.
     - И все же, дедушка, откуда у вас такая уверенность, что это именно та гора и в ней действительно могила Тугая?
     - Арсений Витольдович, - старик насупил брови, - моего сына, твоего отца, еще не было на белом свете, когда я блестяще защитил кандидатскую по истории. Я всю жизнь занимался археологией и знаю, где меня могут подстерегать случайности… Конечно, они возможны в любом деле, но не стану повторять все то, что уже сказал. Возьми лучше документы в сейфе.
     В руках профессора появился электронный пульт, он нажал несколько кнопок, и внутри сейфа послышались щелчки. Прошло еще полминуты, и дед дрожащими руками доставал из коричневой кожаной папки документы:
     - Вот схемы и маршруты выдвижения, рекомендуемые места привалов для отдыха, картографическая съемка местности, обычные фотографии с вертолета, две видеокассеты… Дерзай, парень! Будь достоин рода Варшавских!
     * * *
     Едва покинув спальню деда, энергичный внук тут же позвонил Мельнику, крупному преступному «авторитету», и сказал, что есть интересное дело. Мельник - кличка, данная этому человеку за то, что он перемалывал всех, кто вставал на его пути. Жестокий бандит потрошил богатых, как рыбу. Он затаскивал секретарш и бухгалтерш бизнесменов в постель, и если не получалось уговорами, то обычными угрозами узнавал все законное и противозаконное в делах компаний и фирм. Дальше действовал по накатанной схеме - шантаж, те же угрозы. Толстосумам ничего не оставалось, как платить. А если кто-то из них пытался обратиться за защитой в правоохранительные органы, то очень скоро сожалел об этом. Боевики Мельника могли с улыбкой плеснуть новому русскому кислотой в лицо, сжечь его богатый загородный коттедж или выкрасть под Новый год жену. Потом предприниматель получал видеокассету, где его молодая и красивая, вчерашняя студентка института культуры, выступала на новогоднем представлении у бандитов в роли Снегурочки. Только без одежды, с одной бумажной короной на голове и в золотистых туфлях на высоких шпильках. Бандиты, конечно же, как на бал-маскараде, все в масках.
     Что связывало воспитанного внука знаменитого профессора с бандитом Мельником? Как это часто и бывает в жизни, их познакомил случай. Однажды конкурирующая группировка решила убрать Мельника. Два боевика-телохранителя Мельника, скошенные пулями, рухнули у входа в казино, обагрив кровью мраморные ступеньки. Арсений, не побоявшись, открыл дверцу своего джипа и увез легко раненного «авторитета».
     - Не забуду, - сказал тогда Мельник Варшавскому-младшему и, порывшись в бумажнике, отсчитал штуку баксов. - Возьми.
     - Не нужно, - отстранил Арсений протянутую руку с деньгами.
     - Почему? - удивился главарь преступной группировки.
     - Потому что тебя могли убить, - спокойно ответил молодой интеллигент. - Нормальный человек за такое денег не возьмет. Я просто помог тебе.
     - Я твой должник, - Мельник крепко пожал руку своему спасителю.
     Они подружились. Арсений быстро навел справки о Мельнике, вернее, о Руслане Васильевиче Дубове, но это его не испугало. А через две недели после случая у казино уже сам внук профессора не знал, как благодарить «авторитета». У Арсения стопорилась реализация одной серьезной коммерческой сделки, но после вмешательства Мельника все пошло как по маслу. Варшавскому-младшему удалось взять крупный кредит в банке, по смешной цене приобрести у какой-то солидной агрофирмы около шестидесяти вагонов зерна и, разумеется, все это тут же продать более выгодно. Потом под нажимом жестокого бандита были такие же крупные покупки сухих строительных смесей и мебели. То, как действовал Дубов, чем-то напоминает анекдот о мальчике, который подошел к прохожему с увесистым пакетом и говорит: «Дядя, купи кирпич за сто баксов». «Да я тя щас, а ну-ка отсюда», - закипел прохожий. Но тут из ближайших кустов вышел здоровый мужик с ножом и говорит: «Купи, купи у мальца».
     После таких куплей-продаж Дубов и Варшавский-младший делили прибыль поровну.
     - Сень, что на этот раз придумал? - поинтересовался Мельник.
     - Руслан, надо встретиться.
     - Подкатывай, я сейчас там, где мы прошлый раз стерлядку кушали. Помнишь, ресторан на набережной Оби?
     - Руслик, не подойдет, - возразил Арсений. - Лучше где-нибудь на природе.
     - Дело серьезное?
     - Да.
     - Тогда давай у входа в парк «Березовая роща», - предложил бандит.
     - Выезжаю.
     Мельник сразу понял, что если встреча под открытым небом, значит, Арсений хочет предложить какое-то серьезное дельце. В том же ресторане им могли подбросить «жучок». «Менты» не раз пытались поймать Дубова на «горячем», чтоб отправить его куда-нибудь на «химию» или корчевать пни в таежных дебрях. Но он всегда выходил сухим из воды, чаще откупаясь, или подкупал весьма значимых лиц, которые за него вступались. А когда жгло сильно, нанимал за большие деньги лучших адвокатов, и они лихо разрушали всю доказательную базу следователей прокуратуры. Не раз в этой самой прокуратуре странным образом исчезали все дела по Дубову, а от новых показаний бывшие свидетели бесчинств главаря преступной группировки категорически отказывались.
     - Ну, что там у тебя? - хлопнул левой рукой по плечу профессорского внука друг-бандит, когда вышел из своего «крузера», а правой ладонью, размером с большого морского краба, сгреб худенькую пятерню Арсения.
     - Блин, да тише ты, руку сломаешь, - скривился молодой Варшавский, считающий любые занятия физкультурой добровольным телесным наказанием.
     После потери у казино двух телохранителей, таких же головорезов, как сам, Мельник взял из своей группировки в личную охрану новых боевиков. Он им платил по штуке баксов в месяц, не считая тех премиальных, которые выпадали после очередных грабежей, вымогательств и налетов.
     - Скажи своим пацанам, пусть погуляют, - кивнул в сторону телохранителей Арсений.
     - Жора, Пепел, подышите озоном, - бросил боевикам Мельник, а Арсению предложил сесть в «крузер».
     Но младший научный сотрудник НИИ отрицательно покачал головой и указал на ближайшую скамейку.
     - Сень, че там у тебя стряслось? - крутанул головой величиной с баскетбольный мяч Мельник. - Так прятаться…
     Они присели в тени ветвистой березы. Арсений достал «Парламент» и щелбаном в торец пачки поднял несколько сигарет. Мельник взял одну, щелкнул золотой зажигалкой и дал прикурить другу, потом прикурил сам и смачно затянулся.
     - Руслик, дело классное, - нач
     ал Арсений и выпустил несколько белых колец сгоревшего табака. - Мой дед после поездки в Китай узнал о местозахоронении в горах Бурятии одного из военачальников Чингисхана...
     Взрыв хохота Мельника, казалось, потряс и скамейку, и березу. На ветках рябины громко закаркала огромная, размером с деревенскую курицу, ворона. Несколько прохожих оглянулись в их сторону.
     - Сень, ты че несешь? - ревел со смехом Мельник. - Какой Чингисхан?
     - Тот самый, который триста лет собирал дань со всей Руси и ставил наших далеких прапрабабок буквой «зю».
     - Ну-ну, гони дальше, - продолжал буйно гоготать бандит. - У твоего деда-динозавра шифер съехал, насколько я от тебя слышал, он болеет.
     - Руслан, у моего деда больное сердце, никудышная печень, еще много всяких болячек, но у него совершенно здоровая и к тому же умная голова, - спокойно отреагировал на оскорбление предка Арсений. - Он словно не замечал насмешливого хохота «авторитета». - И если, Руслик, мы с тобой найдем эту могилу, то станем очень богатыми. Понимаешь, очень…
     Эта последняя фраза профессорского внука отключила язвительный смех Дубова, как завинчивают кран с водой. Он провел мясистой пятерней по своему широкому лбу и вылупил глаза:
     - Сень, поплотнее информацию. Пока не врубаюсь.
     - Тогда слушай и не ржи, - поднял указательный палец Арсений. - В Китае какой-то умный Сунь Хрен в Чай дал моему деду старые архивы по монголам. Не стану долго напрягать твои извилины, объяснять подробности, но по этим документам, я тебе еще раз говорю, я тебе еще раз повторяю, дед догадался о местозахоронении на территории сегодняшней Бурятии одного из военачальников Чингисхана.
     - Откуда деду знать, где зарыли монгола? - недоумевал Мельник.
     - Он вычислил гору, а где искать в ней
     дыру, он, понятно, знать не может. Тугая, так звали узкоглазого бойчину, похоронили в пещере. Эти тупые кочевники решили, что дух Тугая будет охранять сокровища. Мол, смелый он такой был… Сильный… Короче, серьезный парнишка… Что рядом с этой могилой - золото, алмазы, бриллианты, я не знаю, и дед мой знать не может.
     - Ну понятно, твой старик же не был на этих похоронах, - весело гоготнул бандит.
     - Кстати, этот монгол не сам умер, а его замочили.
     - За что?
     - Я-то почем знаю?.. Накосячил где-то… Хотя нет. Он же воевал. Враги стрельнули ему в кадык из лука или арбалета. Неважно… Руслик, предлагаю отправиться к этой горе и найти в ней пещеру с золотом! - решительно сказал Арсений. - Все оттуда выгребем! До последнего гроша! Есть серьезные подозрения, что золотишка там - море, потому что в то время монголы грабили целый город - Яньцзин, сегодня это столица Китая Пекин. И все, что награбили, они отправили с трупом этого бойца Тугая. И зарыли вместе с ним или около него.
     - Ни фи-га се-бе пи-ро-ги, - пробасил Дубов. - Да-а, иностранцы за какую-нибудь антикварную фиговину могут отстегнуть бешеные бабки. - Бандит облизнулся и поскреб ногтями небритую «репу». Но потом спросил с сомнением: - А если твой дед ошибся? У меня вообще вопросов много, и самый первый и главный из них - где реально эта гора?
     - Руслик, у меня около тысячи фотографий той местности, гора снята и боком, и раком, в том числе и с вертолета, - живо объяснял Варшавский-младший.
     - Сень, - покраснел от напряжения Мельник, - а если горку ковырнули до нас?
     - Исключено! - отрезал внук профессора и все же, немного замявшись, добавил: - Да-а, были попытки. Сами же монголы потом хотели выскрести золотишко, видно, «бабло» у них подтаяло. Только всех их раздавило камнями.
     - А че так? - вылупил глаза бандит.
     - Они только внутрь горы залезли, там, наверное, подземные ходы, как началось сильное землетрясение. Оно завалило все выходы, и монголы сдохли.
     - Сень, ты знаешь, мне уже интересно, мне, Сень, очень интересно, - долбанул по плечу друга Мельник. - Здесь, похоже, можно хорошие «филки» срубить… Ну, а не розыщем золотишко - хоть пробз…имся. Сидим в этом вонючем городе, задыхаемся… Е-мо-е, романтика: горы, чистая водичка, воздух… Ты, вообще, как это все видишь?
     - А ты? - полюбопытствовал Арсений.
     Мельник стал загибать толстые пальцы, перечисляя, что им может понадобиться в горах:
     - Надо взять с десяток надежных пацанов, «хавчик», стволы, два-три прицепа взрывчатки, чтоб взбодрить горку, и ехать на поминки монгола… Ну, альпинистское снаряжение, всякие туристические прибамбасы, дабы не отморозить в горах «бейцалы» и не натереть на лапах мозоли… Прихватим тройку-другую сисястых «кобылок».
     - Видишь, сам знаешь, что нужно, - удовлетворенно чмокнул внук профессора. - Поедем, как туристы… Только альпинистского снаряжения - минимум.
     - Почему?
     - Потому что эти басурмане не были скалолазами, - теперь уже рассмеялся Арсений. - А значит, они не царапались на высокие камни с золотишком и убитым монголом. Так и дед мой считает… В то время - какие альпинисты?
     - А-а-а, ну да-а, га-га-га, - заржал как мерин Мельник и вновь этим разбудил задремавшую на ветках рябины большую ворону. - От ее громкого карканья заплакал двухлетний кудрявый малыш, которого выгуливала молодая некрасивая тетка, наверное, его мамаша.
     - Когда двигаем? - хлопнул ладонями бандит.
     - Руслик, тебе-то сколько дней на подготовку?
     - Думаю, дня три-четыре хватит. Взрывчатку куплю в гранитном карьере. Они там постоянно шибушат, возят камни, щебень. За хорошие бабки продадут… Можно еще заглянуть в одно местечко, договориться с армией. Стволы есть, остальное - в магазинах.
     - Созвонимся, - подмигнул Арсений. - Только не затягивай. Пацанов там подбери конкретных, кто поближе к тебе. Со мной поедет мой друг по бизнесу, ты его знаешь.
     - Этот лыжник Слава?
     - Он в горах как рыба в воде. Да и стреляет не хуже Робин Гуда. Он ведь не какой-то лыжник, как ты говоришь, а мастер спорта по биатлону.
     * * *
     Казалось, все нормализовалось в жизни Марты Золотовой. Она присматривала в Питере за одним престарелым астматиком-миллионером - владельцем двух банков и казино и получала за это около тысячи долларов в месяц. Смуглянке вообще было непонятно, зачем этой старой рухляди охрана. Ведь всеми делами ворочали его хваткие и хитрые сыновья, а старик лишь контролировал расходы и прибыль. Он шевелился только потому, чтобы внезапно не сточить коньки. Известно, что любое движение продлевает старикам жизнь. Женщина-секьюрити была нужна дряхлому банкиру Соломону Мурову только потому, что это стало модным.
     Они жили втроем - Марта, Сергуня и Виталик. Вишневский занимался тем, что умел делать - выполнял такую же работу, как в Новосибирске, в одном из частных детективных агентств. В основном собирал постельный компромат на неверных мужей и гулящих жен, шпионил за чужим бизнесом, помогая богатым разорять конкурентов. Марта не очень-то доверяла Сергуне, так как один раз, учуяв неладное, тайно увязалась за ним, ворвалась в гостиничный номер и чуть не убила и его, и его же объект слежения - расплывшуюся от жира блондинку. Вишневский оправдывался, ныл, что это издержки его работы, что иногда без этого просто нельзя. Но Золотова была в ярости. Она кричала в лицо Сергуне: «Ты трахаешь буренок и говоришь, что это входит в твою профессию? Да ты просто ненасытный самец! Кобелина! Я ж тебе поверила! Дерьмо собачье!» Золотова бросилась к Вишневскому, ударом кулака в солнечное сплетение опустила его на паркетный пол и разукрасила лицо и голову синяками и шишками. Потом в порыве ревности она выхватила из своей боевой дамской сумочки нож-пилу, подпрыгнула к жирной блондинке и отрезала у нее ее длинные крашеные волосы. Жирдяйка попыталась дернуться, но тут же получила от смуглянки жесткий удар в челюсть и рухнула без сознания на мокрые от любовных услад простыни. Но Золотовой и этого было мало - она с ухмылкой осыпала толстую ее же пудрой. Стонущий Сергуня наблюдал за этим, лежа в углу. Тогда он впервые порадовался, что они не поженились с Мартой. Ведь в качестве мужа он наверняка схлопотал бы по морде в два-три раза больше.
     После избиения в гостинице Вишневский куда-то пропал, и его не было уже вторую неделю. Видно, зализывал раны. Золотова успокоилась. Но неожиданный приезд замдиректора закрытой сибирской спецшколы секьюрити «Лайма» Глеба Стахова всполошил смуглянку. Она сразу почувствовала: ее ожидает что-то необычное, неординарное, способное внести в ее относительно спокойную жизнь сумятицу. Но это что-то, Марта догадывалась, столь интригующе, что выбора у нее не останется. Ведь все же по натуре она была авантюристкой, всякий риск заставлял закипать кровь, и тогда жизнь била ключом, эта жизнь обретала хоть какой-то смысл, а не жалкое прозябание. Человек годами живет на диване с газетой и не задумывается, что годы идут, летят как жидкий стул. Все же однажды провинциал просыпается в полдень с припухшим лицом после очередной ночной пьянки и вдруг начинает понимать, что ничего стоящего в жизни не сделал. Ну, настрогал детишек, таких же ленивых, как сам. Заработал на двухкомнатную квартиру, купил недорогую машину. И что - все это столь значимо? А что? Кого-то вполне устраивает. Кого-то, но только не Марту Золотову.
     Стахов пришел к ней в офис в банке Мурова, поздоровался, будто прощались они не полгода тому назад, а вчера вечером.
     - Здравствуйте, Глеб Владимирович, - улыбнулась смуглянка. - Не ожидала вас здесь увидеть. Признаюсь, не ожидала...
     - Проездом, дай, думаю, взгляну на красавицу, - лукаво подмигнул замдиректора «Лаймы».
     - Откуда вы?
     - Из Мурманска. Друзья рыбкой угощали, я и тебе привез, моя хорошая. Вкусненькая - пальчики оближешь.
     - Спасибо, только чует мое сердце - вы недоговариваете. - Марта слегка покачивала головой в такт доносящейся из радиоприемника ритмичной музыке, в ее глазах читалось любопытство и легкое волнение. Она подумала: «Мог бы позвонить, но приехал. Значит, что-то серьезное».
     - Ну, это у тебя врожденное, - бросил Стахов и, подойдя к Марте, обнял ее за плечи, не обращая внимания на сотрудников банка.
     - Я слушаю, - заморгала смуглянка, потом спохватилась: - Да-а не здесь же.
     - У тебя когда обед? - быстро спросил внезапный гость. - А впрочем, пошли, я уже поговорил с твоим шефом. Муров тебя отпустит.
     - Куда это вы собираетесь меня забрать? - чуть съежилась Золотова. - Уже помахали своим «фээсбэшным» удостоверением перед носом у моего начальника? Он и так боится всего.
     - Поговорим за обедом.
     (Продолжение. Окончание в следующем номере).