Когда говорят о достоинствах какого-либо вида вооружения — будь то автомат, танк, самолет, ракета, - лавры славы, как правило, достаются главному конструктору. Что в принципе справедливо. Но в создании «изделия», в доведении его до ума принимают участие тысячи других специалистов. В «обучении», например, зенитных ракет сбивать самолеты участвуют не только ракетчики, но и летчики. Одним из летающих «ракетных учителей» можно назвать заслуженного военного летчика РФ, летчика-снайпера полковника Сергея Валентиновича Гришанова, в начале 1990-х командовавшего испытательным авиационным полком на знаменитом испытательном полигоне Войск ПВО Сары-Шаган в Казахстане. Кстати, этот полигон был одним из главных пунктов шпионского маршрута американского летчика Пауэрса, чей самолет-разведчик У-2 1 Мая 1960 года был сбит над Уралом прошедшей «обучение» в Сары-Шагане зенитной ракетой.
     ГРИШАНОВСКИЙ ПОЛК не нес боевого дежурства. Его вклад в повышение обороноспособности страны, оцененный в 1982 году - в мирное-то время! - орденом Красного Знамени, состоял в другом. В процессе испытания зенитных ракетных комплексов (ЗРК) летчики выполняли роль своего рода спарринг-партнеров. Это как в боксе, где при подготовке будущего чемпиона в качестве его соперника на ринге используют боксера, на котором тот отрабатывает свои нокаутирующие удары. Но спарринг-партнер - отнюдь не мальчик для битья. Это должен быть достойный соперник, способный и сам атаковать. Иначе чемпиона не получится. Вот так и Гришанов со своими летчиками - а то были асы как на подбор - помимо того, что пунктуально выполнял все предписания конструкторов, еще и занимался «отсебятиной», задавая испытателям-ракетчикам головоломки, стараясь перехитрить их и заставить думать, думать и думать, чтобы ЗРК в конечном счете получился способным не только сбивать любые воздушные цели: и одиночные, и групповые, и стелющиеся вплотную над землей, и - все в противоракетных помехах - забравшиеся в заоблачные выси, но и быть неуязвимым.
     На испытаниях с участием пилотируемых самолетов ракеты по ним, естественно, не запускали. На этом этапе исследовали предшествующие реальному пуску системы - обнаружения, сопровождения цели... Когда же наступал черед собственно ракетной стрельбы, в воздух вместо МиГ-23М поднимали беспилотные самолеты-мишени - в зависимости от задания - на базе или истребителя МиГ-21, или дальнего бомбардировщика Ту-16. Кстати, именно этот Ту авиаконструктор А. Туполев полвека назад переделал в первенца реактивной пассажирской авиации - самолет Ту-104. Так что нетрудно представить, что это за махина.
     НО ОДНАЖДЫ — тогда Гришанов только-только принял полк — одна такая «махина» «не захотела» падать...
     Когда проходят испытания комплекса в целом, завершающиеся поражением цели, то, чтобы не тратить лишние дорогостоящие самолеты-мишени и суметь одним выстрелом убить нескольких зайцев, поднимают лишь одну мишень и по ней поочередно запускают целый ряд ракет, каждую со своим заданием. Вначале - без боеголовок. С их помощью испытываются системы управления, связи, наведения... И наконец заключительный пуск - это уже для испытания системы поражения цели. Здесь ракета снаряжена боеголовкой. А на всякий случай, для подстраховки, если самолет-мишень вдруг окажется не пораженным, то, чтобы не дать ему уйти за пределы полигона и чтобы, упав, он не натворил там бед, наготове стоит боевая ракета.
     Мало того, в воздухе, на почтительном удалении от самолета-мишени, чтобы не оказаться сбитыми, барражирует еще и пара МиГ. Один - спарка - участвует в управлении мишенью до подхода ее к зоне поражения, после чего она передается «земле». Предназначение второго - в случае «непослушания» сбить ее, если это не удастся сделать ракетам.
     Тут же вышло так, что самолетмишень остался не пораженным после подрыва обеих ракет - как испытываемой, так и «страховочной». (Впору порадоваться за Андрея Николаевича Туполева, который сконструировал такой неуязвимый бомбардировщик, но каково ракетчикам, упустившим его.) Критическая ситуация, как правило, возникает в результате неизвестно откуда берущихся сбоев, провалов, неувязок, нестыковок. И здесь к финалу испытательных пусков участвующие в них истребители успели выработать топливо и с пустеющими баками пошли «на круг» - на посадку.
     А «раненая мишень» тем временем с застопоренными от взрывов рулями, не реагируя на команды с земли, в том числе и на команду самоликвидации, в устойчивом горизонтальном полете со скоростью пассажирского самолета уходила к границе полигона. Выход самолета-мишени в заполигонное пространство - это ЧП, о котором докладывается министру обороны, после чего (все зависело от последствий) могли последовать и серьезные оргвыводы.
     ЗВОНОК КОМДИВА: «Немедленно сбить мишень, не дать ей уйти с полигона!» - застал Гришанова в классе предполетной подготовки за инструктажем очередной смены летчиков. Но легко сказать «немедленно». Самолеты с ракетами с радиолокационной головкой самонаведения только что приземлились, и их еще не успели заправить.
     Заправленным в тот момент оказался всего один самолет - технологический. При испытаниях его обычно использовали для выполнения вспомогательных функций, и потому «за ненадобностью» уже давно с него сняли радиолокационный прицел, оставив лишь оптический, который позволял поражать цель только при ее визуальном наблюдении, то есть в светлое время суток. (Еще принимая полк, Гришанов обратил внимание на этот «разграбленный» самолет: «Непорядок», - и даже отдал соответствующее распоряжение, однако доукомплектование машины оказалось делом непростым и нескорым). Поставить на технологический самолет ракету с одного из прилетевших - дело минутное, но подстроить ее, то есть согласовать частоту ракеты с частотой прицела - на это потребуется минут сорок. За это время мишень могла уйти Бог знает куда.
     А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ смеркалось. Спасало то, что простор казахстанских степей позволил в свое время при отводе территории для полигона раздвинуть его границы до размеров, сейчас создававших испытателям и готовящемуся к вылету Гришанову хоть какой-то запас времени...
     Летчик принимает решение подвесить ракеты-«малютки» Р-60 с тепловой головкой самонаведения, которые ни в какой настройке не нуждаются, но значительно уступают радиолокационным в дальности пуска. Тут, чтобы стрелять наверняка, к цели нужно подойти на предельно малое расстояние. Но и подвесить «малютки» - на это тоже требуется время. А оно бежало с неумолимо бешеной скоростью...
     Как всегда, беда не приходит одна. Чтобы взлетать, как положено, против ветра, нужно было рулить в противоположный конец полосы километра два. А это столько времени! Скорость же у мишени - под 500 км/ч. И Гришанов - благо, что командир полка сам себе хозяин - вопреки всем инструкциям взлетел с обратным стартом, по ветру, и на форсаже понесся вдогонку уходящей мишени.
     Догнать ее можно только на сверхзвуке. Но преодолевать звуковой барьер, чтобы на земле не повылетали из окон стекла, разрешается на высоте не ниже 11 тыс. метров. А тут всего четыре. На счастье, населенных пунктов ни под ним, ни впереди по курсу не было. Сразу же, чтобы разогнаться, перевел стреловидность крыла на 72 градуса - и МиГ на форсаже с прижатыми к фюзеляжу плоскостями устремляется вперед - вверх с набором высоты до шести километров, на которой от него уходила мишень.
     Сумерки продолжали сгущаться. Цель так и не видна. Связался с КП: «Подойду на десять километров - предупредите». Оттуда вскоре сообщили: «До цели десять». Убрал форсаж. Выпустил крылья на 45 градусов. Скорость стала падать. Перешел на дозвук, но продолжая сближаться с мишенью. Попросил навести его на запад и немного ниже цели: может, удастся различить ее на фоне закатного неба. Навели. Но цель все еще не видна... Был бы радиолокационный прицел!..
     Хотя самолет-мишень и не слушался команд с земли, однако державший с Гришановым связь начальник штаба полка подполковник Евгений Свинин предложил: «Попробую включить на нем трассер, вдруг сработает. Тогда вам легче его обнаружить...» И тут среди загорающихся на небе звезд Гришанов увидел звездочку, которая стала подмигивать. Она, мишень!
     Все оружие гришановского МиГ находилось в полной боевой готовности. Довернул самолет так, чтобы ось его смотрела точно на трассер. В наушниках услышал сигнал: тепловая головка ракеты захватила цель. Но саму мишень Гришанов еще не видит. Запросил Свинина: «Удаление?» Отвечает: «Удаление четыре».
     Чтобы попасть ракетой наверняка, Гришанов решил сблизиться с целью до двух километров. Сигнал о захвате ее идет непрерывно. «Теперь-то не уйдешь!» И тут с земли, тревожно: «Удаление два! Удаление два! Стреляйте!» Боялись, что столкнется. Успокоил: «Я вижу цель».
     Первую ракету пустил, когда до цели оставалось не больше километра. Видел, как пошла она в правый двигатель. С расстояния в пятьсот метров пускает вторую. Следить за ней было уже некогда. Чтобы не столкнуться с обломками, резко отвернул вправо вверх и сразу же переложил влево, чтобы «посмотреть на плоды своего труда».
     С ТЕХ ПОР ПРОШЛО семнадцать лет. Но о финале этой неординарной стрельбы Сергей Валентинович не может говорить спокойно до сих пор: «Казалось бы, цель поражена, мы не дали ей выйти за границы полигона. Не будет доклада министру, «разбора полетов», взысканий... Но я не чувствовал себя победителем: картина, что открылась передо мной, заставила захолонуть сердце. Попав в двигатель, крохотная - не длиннее стола - ракета весом в каких-то сорок килограммов обрубила 75-тонному гиганту крыло. Оно разломилось и сложилось. Самолет-мишень встал, как вздыбленная лошадь. Резко поднял нос, переломился пополам и беспорядочно, горящими кусками, стал падать вниз. Я впервые видел, как вот так, рядом со мной, гибнет большой самолет. Ощущение такое, что гибнет живое существо. Тяжелое это дело - сбивать самолеты. Вражеский сбить - это одно. А тут свой. Сделал над ним прощальный круг и повернул к аэродрому...»
     Когда сел, устроил своим «разбор полетов». С того времени, хотя полк так и не нес боевое дежурство, однако все до единого самолеты находились в постоянной боевой готовности. Но главный урок извлекли конструкторы, ракетчики-испытатели. Как говорится, нет худа без добра. Не случись ЧП, может, испытываемый тогда ЗРК и не был бы доведен впоследствии до вершин совершенства.
     На снимке: Полковник Сергей ГРИШАНОВ.